В 1-ю армию в мае прибыл донской полк Василия Яновского, но воевать ему в этом году не пришлось.
В зоне военных действий 1-й армии, вследствие договоренностей, в Журже 9 (20) апреля состоялась встреча уполномоченных, и 19 (30) мая было объявлено перемирие (в Грузии и Менгрелии оно объявлялось до 1 октября). Демаркационная линия, разделяющая войска, проходила по Дунаю.
Переговоры начались в Фокшанах в конце июля. 29 октября мирный конгресс открылся в Бухаресте. Перемирие официально продлили до 9 марта 1773 года.
В послужных списках казаков найдено, что с 10 марта 1772 года была создана команда в 400 казаков есаула Кумшацкого Ивана Семеновича, и задачей ее было «препровождение турецкого посла».
Турки чувствовали за собой поддержку соседней Священной Римской империи (Австрии). Еще 25 июня (6 июля) 1771 года был заключен договор между Австрией и Турцией – Австрия ручалась за возвращение Турции всех земель, которые займут русские[661]. Поэтому переговоры затягивались. По воспоминаниям Ресми-эфенди, их вел Омар-эфенди, «удивительный мастер на аргументы, говорун, пустомеля, лицо зловещее, тщеславившееся быстродвижностью своих челюстей». Но на русских его аргументы не действовали, «как будто он играл им на дудке»[662]. Русские требовали независимости для Крыма, но Омар-эфенди знал, что за признание независимости татар в Стамбуле с него снимут голову, и изо всех сил старался оттянуть или сорвать переговоры, чтобы их вел другой переговорщик, но не он. Чтобы русские отказались от таких требований, он предлагал послам 40–50 тысяч мешков денег. Те не брали и настаивали на своем.
Татары в большинстве своем не желали независимости от Турции, требовали вывода русских войск из Крыма. Многие из них бежали в горы и объединялись в разбойничьи шайки.
Русские войска на зиму из Крыма частично выходили, а весной опять возвращались.
Казаки в Крыму
23 марта Прозоровский получил ордер, что Крымский корпус ослаблен от «заразы» и других болезней, и ему надо идти в Крым.
До этого Прозоровский, опасаясь разлива, постепенно двигал войска вверх по Донцу до Луганской станицы. Лишь полк Иловайского, знакомый с этим природным явлением, оставался в Мелиховской и Раздорах.
4–6 апреля войска Прозоровского выступили к верховьям Кальмиуса. 14 апреля туда подошли Луганский и Донецкий пикинерные полки, 16-го – полк Иловайского. Затем туда явился Московский легион, пополненный казаками Волжского войска. 23 апреля с верховий Кальмиуса войска Прозоровского двинулись в Крым.
В Кафе все еще свирепствовала «язва». Легкие войска Крымского корпуса подчинялись командиру кавалерии корпуса генерал-майору князю Багратиону. Между Кафой и Керчью побережье стерег малороссийскай кампанейский полк, но «весь берег от Козлова до Перекопа в дистанции 170 верст ничем прикрыт не был, и кроме маленьких постов казачьих никакого войска в оном не было»[663]. Двух донских полков Бринка, которые были в подчинении Багратиона, для контроля над крымским побережьем и охраны внутренних сообщений не хватало, и полк Кутейникова Прозоровский разбросал для прикрытия коммуникаций.
6 июня в Крым пришли известия о перемирии. Турки, давно прижившиеся в Крыму, стали подвозить казакам сухари, табак, мыло[664]. Но на взаимоотношениях казаков с татарами это не сказалось. Татары собирались в конные толпы, а войска корпуса их разгоняли. Так, в сентябре майор Роведер с эскадроном разогнал толпу в 200 татар в 20 верстах от Козлова, «потом наехал на главное сборище под командою одного мунгуцкого бея» в числе 500–600 всадников в 10 верстах от Козлова. «Всех оных казаками атаковал, разогнал, лагерь их разорил и преследовал до тех пор, пока они совсем рассыпались»[665]. Так повторялось несколько раз, причем татары просили их не трогать, «обещаясь разойтись по домам и жить во оных спокойно, не делая собраниев»[666].
И все же около 3 тысяч татар собрались у Каменного Моста, и Бибиков отправился их разгонять, взяв 100 гренадер, 4 орудия, 400 малороссийских казаков и 70 донских. Донцы ехали первыми. «Татары же, не видя больше, как только донских казаков, всеми силами наступать стали. Когда казаки с перестрелок отступать начали и, наведя их на самое близкое расстояние закрывающее, казаки поспешно раздались, артиллерия и пехота один фас начали стрелять, отчего все татары мгновенно рассыпались, побежали в степь, а казаки оных преследовали». На месте побили 15 татар, казаки в погоне покололи 32. В русском отряде убитых и раненых не оказалось[667].
Перед зимой Прозоровский опять произвел переформирование в казачьих полках. «Из шести Донских полков приказал я сделать четыре комплектные», – вспоминал он[668]. Полки Кутейникова, Иловайского, Михаила Грекова и Тимофея Денисова были пополнены до комплекта за счет полков Горбикова и Михаила Денисова. Оставшихся сверх комплекта казаков с двумя последними полковниками Прозоровский отправил на Дон.
Из 4 пополненных полков часть казаков на зиму оставили в Крыму. Из полка Иловайского 150 казаков оставили при генерале И.В. Якоби на реке Индале, из полка Кутейникова 150 казаков оставили на реке Салгир, половину полка Тимофея Денисова оставили в отряде генерал-майора Фризеля, чтоб охраняли побережье от Козлова до Перекопа, и половину полка Михаила Грекова оставили в Балаклаве у полковника Кохиуса. Остатки этих 4 полков под командой Иловайского пошли из Крыма на Днепр в команду майора Синельникова, причем еще 100 казаков передали для разъездов в команду полковника Бекерина, а 100 оставили при коменданте Перекопа.
Прозоровский не упоминает о М.И. Платове, но в послужных списках ряда казаков (Глазунов Емельян Прохорович, Астахов Еким Иванович) отмечена служба в полку полковника Платова с 10 мая и с 25 августа 1772 года в составе 2-й армии в действительных сражениях[669]. Еще из одного списка видно, что полк Матвея Платова стоял не в Крыму, а «близ Крыма», на речке Берда, а затем у Кинбурнской крепости[670].
Войска, остававшиеся в Крыму, до 1 ноября располагались в лагерях. Командование подозревало, что одна из причин болезни в войсках – раннее размещение их по квартирам, где они и заразились. «А как прошлого году находящиеся в Крыму войска, вошед рано в квартиры и заразясь язвою, в множестве померли»[671]. Думли, что с первыми холодами и зараза вымерзнет.
Став на квартиры, войска должны были платить татарам за сено, кизяки и дрова.
В Крым в это время из 1-й армии отправили подполковника Михаила Кутузова, который по веселости нрава передразнивал командующего армией.
Подполковник Кутузов «испытал большое неудовольствие по службе, – писал его биограф. – Ему было тогда двадцать семь лет, и он с веселым нравом соединял искусство подражать каждому в походке, выговоре и ухватках, не пощадил и главнокомандующего. Это послужило ему во вред и вместе в пользу: он переведен был во вторую армию, которою предводительствовал генерал-аншеф князь Василий Михайлович Долгоруков, и с того времени перестал осмеивать других, восторжествовал над самим собою»[672].
От Румянцева меж тем требовали отправить 8 полков к Пскову, к месту их прежней дислокации. И хотя мир еще не подписали, да и неизвестно было – подпишут или нет, требуемые полки отправили на север, под Псков и Петербург.
Поддерживая боевой дух в победоносных войсках, 14 ноября Екатерина наградила золотыми медалями в 1-й армии полковников Дмитрия Мартынова, Алексея Голова и Константина Сулина. Есаул Захар Евстратович Сычев, за два года четырежды раненный, взявший турецкое знамя и захвативший в плен турецкого агу, 1 марта 1772 года был произведен в войсковые старшины и вскоре получил в командование полк своего имени, чтобы и дальше служить в составе 1-й армии.
Запорожцы на Дунае
Запорожцы тоже произвели «пересмену». Вместо вернувшихся в Сечь в конце 1771 года казаков они выслали на Дунай новых две тысячи. В самом начале 1772 года генерал-прокурор князь Вяземский передал кошевому Калнышевскому повеление Екатерины II направить весной при первой подходящей возможности на челнах в Черное море к Дунаю из Запорожского войска казаков, так же, как и в 1771 году. Направить следовало две тысячи человек. «Если же по каким-либо обстоятельствам такого количества отправить не удастся, то по крайней мере не меньше тысячи человек по приезде на Дунай прибыли бы к адмиралу Нолису…»[673]
На снаряжение новой Дунайской казацкой запорожской флотилии, починку чаек, постройку новых, закупки и жалованье было выделено 10 000 рублей. Кроме того, от командующего 2-й армией генерал-аншефа князя В.М. Долгорукова для флотилии прислали 40 фальконетов, боеприпасы к ним и провиант на 2000 человек на два месяца.
15 апреля Г. Потемкин «письменно просил кошевого атамана Калнишевского принять его в число запорожцев по куреню Кущевскому. Его просьба была уважена, он был принят в казаки с прозвищем Грицько Нечоса»[674]. Видно, от безделия страдал… А может быть, настроение поднимал, поскольку «в 1772 году, весной, в Запорожье было страшное и разорительное наводнение. А летом открылась повсеместная чума»[675].
17 апреля 1772 года куренные и полковники, собранные на старшинскую раду, взамен умершего от ран полковника Якова Сидловского назначили командиром морского похода полковника Мандро. Через 4 дня первые 4 лодки запорожцев под командованием полковника Ладо отправились вниз по Днепру, чтобы пройти по Днепровскому лиману, высадиться у Кинбурна и прикрыть выход остальных лодок в Черное море. 5 мая 1772 года из Сечи в