Через несколько дней, 25 мая, Румянцев доносил царице, что «…генералы-порутчики Каменской и Суворов на предписание мое вышеизъясненное, по общему их рассуждению о действиях на неприятеля, подали свое мнение, предполагая оным сбить прежде с поля неприятеля, нежели приступить к осаде Варны и Силистрии, для чего намерены они итить во-первых к Базарчику, потом к Козлуджи, откуда повернут хотя одним корпусом к Варне, чтоб привлечь туда несколько сил неприятельских и, оставя оной город без всякой атаки, поворотить к Шумле, и естли тот город может быть сорван без дальнейшего кровопролития, то оное исполнить, а естли так укреплен, что требовать будет формального облежания, то, подавшись несколько к Силистрии, отрезать обоими корпусами оному месту с внутренностию земли и проход заградить от всякой помощи. Все сии меры берут они, Каменской и Суворов, для облегчения в завладении Силистрии, потому что настоящее покушение на Варну щитают они совсем бесполезным до взятия Силистрии»[832].
То есть они решили двинуться к Базарджику и Козлуджи, демонстрировать на Варну, а реально идти на Шумлу, где находился сам визирь. Тем самым туркам наносился мощный удар слева. Удастся взять Шумлу – хорошо. Не удастся – отрежут Силистрию от Шумлы.
Поскольку Суворов теперь оказался на острие флангового удара, ему на поддержку выслали из 1-й дивизии 2 полка пехоты, 2 карабинерных полка, Венгерский гусарский и 6 орудий. Кроме того, 2-я дивизия Репнина должна идти на поддержку Суворова.
27 мая Румянцев послал Суворову ордер содействовать с правого берега Дуная переправе армии у Гуробал. «Что до запорожцев, коих вы полагаете оставить при Черноводе, то оных, как в предписании моем теперешнем найдете, лучше поставить у Гуробал, где они, стоя, закрывать уже собою будут и Черную воду и все места за ими лежащие, и чрез то доставление провианта, вам потребного, будет обеспечено»[833].
И на следующий день, 28 мая, Румянцев послал Суворову очередной ордер внимательно наблюдать за местом будущей переправы: «А и ваше превосходительство не оставьте с своей стороны равные принять меры для изведания, не стережет ли того места неприятель и не чинит ли чего либо в свое усилие вопреки нашей переправы на оном»[834].
Тем временем Каменский шел к Базарджику. Впереди двигались казаки Ф.П. Денисова и В.И. Иловайского. Навстречу Денисову из Базарджика выступили 1000 конных турок Бина-паши. 28 мая у Вертики они напали на казаков, «но были разбиты, потеряли знамя, взятое донским есаулом Астаховым, и отброшены к Базарджику»[835].
В Базарджике стояли 3000 турок Дагестанли-паши и с ними 2-бунчужные Ахмет, Черкес и Мустафа-паши. Это не остановило авангард Каменского. Русские от Вертики двинулись дальше на Базарджик. Впереди – казаки при полковнике Гантвиге.
В преддверии боя Каменский потребовал, чтоб Суворов выслал к нему часть своей конницы. Мотивировал он это тем, что, по показаниям пленных, на помощь Базарджику неприятель направил свои войска из Шумлы. Суворов 30 мая рапортовал о том Румянцеву и в рапорте сомневался, что турки из Шумлы послали войска к Базарджику. Он считал, «что неприятель с умыслу старается туда войски наши отвлечь, имея намерение все свои силы провесть к Силистрии».
1 июня Румянцев ему отечески внушил: «Чтобы неприятель искал оттянуть нас к Базарчику, а все силы обратил бы к Силистрии, было бы то, чего мы желать должны; тем дал бы он сам в полную нашу волю весь свой тыл, но сего и предполагать неудобно»[836].
Тогда же, прекрасно понимая, что лучше один плохой командующий, чем два хороших, Румянцев подчинил Суворова Каменскому: «Рекомендую вам вследствие того, по повелениям и учреждениям г. генерал-порутчика Каменского точно поступать тем образом, как долженствует генерал, один другому подчиненный»[837].
2 июня 5 тысяч турок (раньше в Базарджике их было всего 3 тысячи; видимо, действительно от Шумлы подошли) атаковали Гантвига, у которого под рукой находилось всего 600 всадников. Турки сбили их, но присланные на поддержку 2 эскадрона регулярной кавалерии турок остановили и еще 2 эскадрона их погнали. Гнали бегущих 20 верст, взяли 3 орудия и 7 знамен.
И здесь опять отличился полк Ф.П. Денисова. «В бою под Базарджиком Денисов со своим полком встретился с турецкой конницей, бывшей под начальством Черкеса-паши. Черкес-паша, узнав своего соперника, стал громко кричать: “Денис-паша”, вызывая его на бой.
Черкес-паша находился довольно близко от Денисова, окруженный своими всадниками. Чтобы заставить последних отделиться от паши, Денисов приказал казакам рассыпаться лавой и окружить турок. Предполагая, что казаки сейчас бросятся на них в атаку, турецкая кавалерия тоже рассыпалась с целью отразить удар. Черкес-паша остался один. Тогда Денисов вытянул плетью своего горячего степняка и вихрем помчался с поднятой шашкой на противника. Но вследствие быстроты аллюра Денисов не вполне правильно рассчитал свой удар. Он наехал вплотную на турецкого генерала и со всего размаха ударил шашкой. Однако удар не достиг цели: шашка Денисова перерубила оба повода лошади паши, но сам паша остался невредим. Между тем турецкие всадники, увидев опасное положение своего паши, поспешили к нему на помощь. Денисову ничего не оставалось делать, как поскакать обратно. Так поединок ничем и не окончился. Бой же этот кончен в нашу пользу, а трофеями Денисова были 12 пушек и 13 знамен»[838]. Видимо, это все же были общие трофеи казаков или даже всей дивизии Каменского, поскольку тот же Б.Р. Хрещатицкий пишет, что Ф.П. Денисов в отряде генерала Каменского при взятии Базарджика отбил у турок 5 знамен[839]. В послужных списках сотника Ильи Васильевича Кумшацкого из полка Сулина отмечено «взятие многих пленных» при Базарджике. Участвовал в сражении полк полковника Константина Никитича Сулина, казак Кондратий Панкратович Гордеев (Глазуновской ст.) из его полка отбил знамя. В полку служил племянник командира Сулин Андрей Лукич. Там же отличились полк Данилы Краснощекова и полк Андрея Мартынова. Служивший в последнем казак Андрей Папков под Базарджиком был ранен в левую руку стрелой и в левый бок пулей.
2 июня русские войска Каменского заняли оставленный турками Базарджик.
Суворов 3 июня вышел к Караче.
4 июня Румянцев окончательно решил вопрос с подчинении Суворова Каменскому. Каменский никак не мог «обуздать» язвительного Суворова, за что и получил от Румянцева выговор. «…Я удивляюсь, что Ваше Превосходительство, имея мой ордер от 30 маия, в конце коего власть ваша ознаменена изражением (изречением. – А. В.), чтобы вы предписывали исполнять г. генерал-порутчику Суворову, да и прежде того в ордере моем от 21 маия сложил я на благоучреждение старшего предводителя по предстоящим случаям и по надобности разделить свои части из обоих корпусов, уменьшая или прибавляя от одного к другому, как действия и самоположение для которой части того востребуют, вопрошаете еще меня о подчинении вам реченного генерала с его частью. Можно ли вам при таких предписаниях и, знав обряд военной службы, считать его боле независимым от себя? Но к вящщему удостоверению я вам сообщаю тут копию моего ордера, посланного ему по поводу вашего рапорта от 31 маия, и ожидаю, что вы за сим свое право взять над младшим не упустите, а от сего обратимся наипаче к делу…»[840]
Главная армия готовилась форсировать Дунай у Гуробала, Репнин – у Туртукая, Салтыков держал оборону у Турно. Зарядившие дожди оттягивали начало наступления. Салтыков оставил свои позиции у Турно, 5 июня с дивизией переправился через Дунай и 6 июня подошел к Туртукаю. 9 июня турки атаковали его у Туртукая, но были отбиты и ушли в Рущук. Во время этих боев отличился есаул Алексей Назаров из полка Яновского. Под Турно он взял в плен 5 человек, под Туртукаем – пушку и 3 человека.
Энгельгардт, прикрывавший войска Румянцева со стороны австрийской границы, оставил на границе казаков и арнаутов, а сам с другими войсками двинулся на Турно.
Турки пытались отвлечь русских, действуя на флангах. 5 июня 1000 турок из Кладова атаковали русский пост и стали уходить. Премьер-майор Юргенс взял 200 егереей и 4 легких полка, догнал турок 6 июня при Черноводах и нанес им большие потери.
Эти бои не могли оставить визиря равнодушным. Он снарядил свои главные силы и отправил от Шумлы на Базарджик. Во главе пехоты был поставлен янычарский ага Егин-Мухаммед, во главе конницы – бывший министр иностранных дел Абдур-разак, который получил почетное звание «верховный воевода». Войска выступили 7 июня.
Меж тем ударное левое крыло армии продолжало наступать. Каменский со своей 3-й дивизией и Суворов с резервным корпусом соединились 9 июня в Юшемле (Юшенли), где остановились «для отдохновения». О дальнейшем есть запись в журнале военных действий, произведенная по «обстоятельному рапорту Каменского».
«…Взяв кавалерию от соединенных корпусов, поехал он, Каменской, с генерал-порутчиком Суворовым к Козличам для осмотру дороги и лагеря неприятельского»[841] – на рекогносцировку.
В Башанту генералы увидели турецкий пост. Казаки напали на него, погнались через лесное дефиле. За казаками поскакала кавалерия. Позиции турок находились за этим Делиорманским лесом. «Турецкая армия, около 50 000, была под командою Реззак-эфендия и главного янычарского аги», – вспоминал А.В. Суворов[842]. Казаки вошли в лесное дефиле, за ними двинулись кавалерия и пехота. Лес тянулся несколько верст.