Старуха Арина, нянька княжны Агаты Кургановой, возвращалась домой во двор бывшего дворянского собрания с рынка на пристани. После взятия «анпиратором» Казани горожане добывали там у наезжавших из окрестностей мужиков кое-какие съестные припасы в обмен на вещи домашнего обихода. В этот день Арине посчастливилось выменять у какого-то чуваша без малого полпуда муки, два десятка яиц и уже ощипанного гуся на старую атласную душегрейку с оторочкой из лебяжьего пуха. Нести все это добро старухе было очень тяжело, и она, протащив корзину шагов тридцать, остановилась перевести дух.
Арина тоскливо оглядывалась по сторонам – город жил своей жизнью. Как будто не было битвы на Арском поле, казней дворян… К удивлению женщины, Казань не подверглась разграблению. Улицы патрулировали казаки, по домам ходили муниципальные полицмейстеры, успокаивали народ. Утром дня городская стража произвела облаву и изловила человек до пятидесяти воров и разбойников.
Отдохнув на перекрестке, где нелепо торчал из земли обгорелый дубовый столб, Арина снова потащила свою тяжелую корзину, кряхтя и что-то бормоча про себя. И тут словно из-под земли вынырнули двое с вьюками на плечах и крепкими посохами в руках. Одеты они были по-татарски: в длинных восточного покроя кафтанах, с ватными тюбетейками на бритых головах.
– Стары вэщи… Шурум-бурум. Бариня…
– Отойди ты, окаянный! – огрызнулась старуха. – Какой теперь еще «шурум-бурум»? Самим скоро есть нечего будет!
– Менять давай! – продолжал старший из татар, смуглый, худощавый – Мой тибэ масла давал, изюм давал, твой минэ платок старый давал…
Старуха насторожилась. В звуках голоса татарина было что-то, словно он слегка посмеивался над Ариной, но не зло, а даже как-будто ласково. И красивые карие глаза смеялись.
– Чего подмигиваешь, пес? – рассердилась Арина – Ты иди девкам подмигивай, а мне нечего!
Другой, повыше, с серо-голубыми глазами и грязным лицом, тоже смеялся и подмигивал старухе. Арина совсем рассердилась, поставила корзину снова на землю и зашипела:
– Уйдите вы, охальники! А то городовых казаков позову. Они вам горбы набьют.
Вдруг кто-то произнес чисто по-русски, таким знакомым, таким милым Арине голосом:
– Мама Арина! Дай медового пряничка!
Старуха чуть не выронила из рук плетеный колобок с яйцами.
– Шурум-бурум, бариня! – сразу изменился знакомый голос – Будем торговать. Мой тибэ, твой минэ. Туфля имэим…
Старуха тихонько вскрикнула. Она узнала в худощавом, друга дома Кургановых – поручика Александра Жилкова из Томского полка.
– Батюшка бар…
– Тсс! Вэди нас твоя дом… Тавар покажим…
Старуха засеменила заплетающимися от страха и от радости ногами по направлению к своему убежищу. Остановилась, заговорила многозначительно:
– Ежели с хорошим, то, пожалуй, приходите. Маслица я бы взяла. Туфли тоже взяла бы… Только уж и не знаю, как: мужчинов у нас в доме нету никого, окромя старого князя…
Татары переглянулись.
– Дворовые все, ну как есть все разбежались! – продолжала старуха.
– Тем лучше! – шепотком вырвалось у высокого татарина.
– Барыня Прасковья Николаевна хворали долго, теперь ничего себе. Барышня Агашенька поправляется…
– Помалкивай, старая! – перебил ее старший татарин.
Навстречу им шла группа детишек из бывших крепостных, смотревших на татар с любопытством.
– Моя тибэ тавар будит носила…
Ребятишки прошли мимо, не задержавшись. Издали один из них выкрикнул звонко ругательство.
– Соседи не обижают? – спросил шепотом молодой татарин.
– Нет, ничего, бог миловал. Сами не знаем, как спаслись… Теперь как будто тише стало.
Так добрались до угла казанского Кремля, обогнули его стены, прошли наконец, оказались перед домом, куда семья Кургановых поселилась перед приходом "амператора".
– Предупреди! – сказал молодой татарин – Мы здесь подождем. Может, кто из посторонних еще там… Теперь никому доверять не приходится!
– Слушаю, батюшка! А только какие же посторонние у нас теперь? Добрые люди своей тени и то боятся. Только доктор и бывают…
Арина ушла, но тотчас вернулась и нарочито громко позвала:
– Ну, идите, идите, нехристи!
Несколько минут спустя оба сидели в маленькой светелке, беседуя с членами семьи Кургановых. С обеих сторон торопливо сыпались вопросы.
– Светопреставление господне! – говорил угрюмо старый князь – Ума не приложишь, как и случилось все. Фон Брант заяц трусливый, сдал город. А ведь клялся, что сдачи не будет!
– Все равно, устоять нельзя было – тихо откликнулся Александр – Днем раньше, днем позже… Вы, господа, посмотрите какая сила. Пять полков, с полсотни пушек. Кстати, господа – познакомьтесь. Гавриил Романович Державин – представил высокого Жилков – Состоял при штабе Бибикова.
– И где этот ваш Бибиков?? – озлобился Курагин – Сидит в тюрьме, глядишь, скоро как Фрейман перейдет на сторону бунтовщиков.
– Фрейман повесился – тихо ответил Державин.
Присутствующие ахнули.
– Что же касаемо сути вашего вопроса, князь, то войска ребеленов оказались весьма экзистированы. Артиллерия стреляла точно, полки не дрогнули и отбили атаку кавалерии. Кроме того, Пугач применил инвенцию. Воздушный шар. Подозреваю, что с него сообщали о передвижении войск и наш удар оказался раскрыт. Такие вот дела, господа.
Все повздыхали, перекрестились.
– А сколько крестьян снялось с мест! – поддержал Державина Александр – Тысячи стекаются к Казани. Огромная сила собирается.
– Эх… – тяжело вздохнул старый князь – Стрельнуть бы этого Пугачева – все их восстание развалится само собой мигом.
– Я сам раньше так думал – ответил Александр – Только одного повесишь или утопишь, а два народятся. Чернь сама из себя их выпирает.
– Такого как Емелька не будет – не согласился Державин – Если его и правда убить…
Дворяне переглянулись. Румяная Агата Курагина восторженно посмотрела на военного.
– Есть у меня спрятанное оружие. Мушкеты, да пистоли – подмигнул Александру и Гавриилу старый князь – Порох найдем.
– Я бывал в караулах в Кремле – кивнул сам себе Жилков – Есть там тайный ход через стены. Но нужны верные люди. Ударить ночью и уйти. Требуется еще человек двадцать, тридцать.
– Найдем – князь хрустнул пальцами – Много по Казани сейчас дворян прячется из армейских.
– Я готова помогать – вскинулась Агата – Буду вашим курьером, меня никто не заподозрит.
– Значит, договорились! – Александр улыбнулся девушке, подсел ближе – Эх, Агаточка, помните тот бал в дворянском собрании летом? Вы так чудесно пели.
– Споем еще – крякнул князь – Месяца не пройдет, сковырнем этого Емельку, споем и станцуем!
Глава 3
Документы Шешковского оказались бесценными. В росписи войск от Военной коллегии находилось полное описание на октябрь 1773-го года с указанием всех полков и воинских подразделений – как в России, так и за рубежом. В указах и расписках Тайной экспедиции значилась почти вся агентура внутри страны. Все это сопровождалось личными пометками Степана на полях, где был дан расклад по основным действующим лицам – чиновники, донские атаманы, крупнейшие купцы и аристократы… Был в пакете и компромат. Непогашенные векселя, донесения агентов о предосудительном поведении тех или иных людей, даже признательные показания. Разумеется, это был не весь архив Тайной экспедиции, но точно ее самый "сок".
Первым делом я засел за анализ военной обстановки. После начала восстания, обеспокоенная Екатерина придала живительного пинка главному русскому командующему на турецком фронте – Румянцеву. Тот выдвинулся в Шумле и Силистрии, явно намереваясь прорваться через Балканы к Бургасу и дальше к Стамбулу.
1-ю ударную армию Румянцев разделил на четыре части. 1-я дивизия генерал-поручика Ступишина находится в Молдавии. В ней 14 тыс. солдат – 8 полков пехоты, 5 полков кавалерии, а также 500 казаков. Теоретически эти подразделения можно быстрее всего отозвать в Россию. Если не принимать во внимание необходимость защищать территорию от поползновения цесарцев, которые жадным взором косятся на бывшие территории Османской Империи.
2-я дивизия генерал-поручика Салтыкова базируется в Валахии. Состоит из 5 полков пехоты, 5 полков кавалерии, двух с половиной тысяч казаков. Кроме того корпуса на реке Ольта, есть гарнизоны в Журжи, Бухаресте и Обилешти. Всего – 18 тыс. солдат. Румынию Екатерине тоже надо держать, дабы соседи не ввели в нее войска, особенно в Бухарест. Но через Дунай Салтыков вполне успешно умудряется действовать против турок.
3-я дивизия является самой боевой. Возглавляет ее генерал Вейсман. Действует он против Шумлы, причем делает это весьма небольшими силами. Всего 12 тыс. солдат – 4 полка и 2 батальона пехоты, 3 полка кавалерии и 2,4 тыс. казаков.
Наконец, корпус Потемкина – 11 тыс. солдат. 4 пехотных полка и 5 полков кавалерии. Плюс 2 тыс. запорожцев и донских казаков. Потемкин, в чьем подчинении находится, Суворов действует против Силистрии в направлении Варны.
В принципе все выглядело логично – взять приморские города и двигаться вдоль Черного моря к Константинополю. В случае успешного штурма столицы, можно блокировать русским флотом, который уже нанес несколько тяжелых поражений туркам, Босфор и все, основные военные силы османской империя остаются только в Азии. Можно спокойно, никуда не спеша и на что не отвлекаясь, зачищать Болгарию.
Было гладко на бумаге, да забыли про овраги. На дворе зима. Хоть в Румынии и Болгарии она мягкая – небоевые потери все-равно будут высоки. Надо вставать на зимние квартиры. Это во-первых. Во-вторых, взять полумиллионный Константинополь выглядело большим вызовом. Мощный, укрепленный город с фанатичным населением. Да, есть большие анклавы армян, греков и других христиан, но их янычары быстро сомнут. Осада? А откуда брать припасы? Грабить все тех же христиан Болгарии? А в чем тогда смысл освободительной войны?
Плюс не стоит забывать о Крыме и Очакове. В этом районе действует вторая, оборонительная армия под руководством Василия Долгорукого. В ее составе около сорока тысяч человек. Причем половина – это казаки и калмыки!