Никогда ещё Сломанный Зуб не находился между двух таких смертельных и непримиримых врагов, какими были эти два его преследователя. На суше Казан был мастером своего дела благодаря своей быстроте, собачьему чутью и уменью изловчаться. Но зато в воде выдра представляла ещё большую угрозу. Там она была ещё быстрее, чем рыба, которой она питалась. Её зубы были как стальные иголки. Она была такая гладкая и такая увёртливая, что бобры едва ли сумели бы вцепиться в неё своими похожими на долота зубами, даже если бы её поймали. Как и бобры, выдра не обладала жаждой крови. И всё-таки на всём севере не было более пламенного истребителя их породы, как она, даже ещё большего, чем человек. Она являлась и уходила, как чума, и самые большие истребления приносила с собою в самую холодную пору зимы. В такие дни она не трогала бобров в их уютных жилищах. Она делала то, что люди исполняют теперь динамитом, а именно приводила в негодность их плотины. Она прорывала в них дыры, вода моментально понижалась, лёд проваливался, и жилища бобров высовывались из воды наружу. Вследствие этого бобры начинали погибать массами от голода и стужи. Из-за отсутствия воды вокруг их жилищ, хаотически накопляющегося количества сломавшегося льда и температуры, которая опускается на сорок и пятьдесят градусов ниже нуля, они умирают в два-три часа. Потому что бобр, несмотря на свою тёплую шубу, более чувствителен к холоду, чем даже человек. В течение всей зимы окружающая его жилище вода представляет собою то же, что и печь для жилища человека.
Но теперь было лето, и Сломанный Зуб и вся его колония не очень-то испугались прибытия выдры. Конечно, им во что-нибудь обойдётся починка плотины, но на дворе было ещё тепло и запас пищи был ещё значителен. Целых два дня выдра производила исследования вокруг плотины и измеряла глубину воды в запруде. Казан принял было её за бобра и тщетно старался придушить её. Она тоже, со своей стороны, отнеслась к Казану подозрительно и приняла против него меры предосторожности. Ни тот, ни другая даже и не предполагали, что имеют друг в друге союзников. А тем временем бобры стали продолжать свои работы уже с большей осторожностью. Вода в запруде поднялась теперь уже настолько, что инженеры приступили к постройке трёх жилищ. На третий день в выдре заработал её инстинкт разрушения. Она принялась за обследование плотины у самого её основания. Найдя в ней наиболее слабое местечко, она с помощью своих острых зубов и маленькой, похожей на пулю головы принялась за свои сверлильные операции. Дюйм за дюймом она проникала в неё, прокладывая сквозь неё туннель и перегрызая ветки, и внедрялась в неё сама. Круглый ход, который она прокладывала, был семь дюймов в диаметре. За шесть часов работы она проникла вглубь плотины на целых пять футов.
Струя воды ринулась сквозь это отверстие из запруды с такой силой, точно её стали накачивать оттуда насосом. Казан и Серая волчица в это время скрывались на южной стороне разлива, в ивняке. До них донёсся рёв воды, начавшей вытекать через отверстие, и Казан вдруг увидел, как выдра вскарабкивалась на плотину и по дороге сбрасывала с себя вцепившуюся в неё громадную водяную крысу. Не прошло и получаса, как вода заметно уже понизилась в бассейне, а по ту сторону плотины стала повышаться. В следующие за тем полчаса заготовленные для трёх жилищ фундаменты, которые находились на десять дюймов над водой, уже оказались стоявшими на обнажившемся илистом дне. Только тогда, когда вода стала уже уходить от жилищ, Сломанный Зуб поднял тревогу. Началась настоящая паника, и очень скоро каждый бобр во всей колонии возбуждённо заметался в запруде туда и сюда. Они стали быстро переплывать от одного берега к другому, не обращая уже ни малейшего внимания на демаркационную линию. Сломанный Зуб и другие старшие работники бросились к плотине с резким криком, и выдра бросилась между ними туда же и, как стрела, выскочила потом в ручей выше запруды. А вода всё продолжала падать, и по мере её спада и возбуждение среди бобров повышалось. Они забыли уже и про Казана, и про Серую волчицу. Некоторые из представителей молодого поколения колонии бросились к тому берегу затона, на котором находилась куча валежника, и, тихо заскулив, Казан уже собирался отправиться туда через заросли ивняка, когда один из пожилых бобров заковылял вдруг по тонкой грязи мимо его засады. В два прыжка Казан уже очутился около него, поддержанный Серой волчицей. Короткая, жестокая расправа прямо на грязи была замечена остальными бобрами, и они в один момент пустились на противоположную сторону запруды. Вода опустилась уже на половину своей высоты, прежде чем Сломанный Зуб и его сотрудники сумели обнаружить, в каком именно месте находилась в плотине дыра. Началась работа по ремонту. Для того чтобы выполнить её, требовались палки и хворост значительных размеров, и чтобы добыть этот материал, бобрам приходилось по десяти и по пятнадцати ярдов шлёпать по грязи, образовавшейся после спада воды, и увязать в ней тяжёлыми телами. Их больше уже не страшили ничьи клыки. Инстинкт говорил им, что они должны были спасать свою колонию во что бы то ни стало и что если они не успеют как можно скорее замазать в плотине отверстие и вода успеет сбежать через него вся, то они все очень скоро окажутся целиком во власти своих врагов. Для Казана же и Серой волчицы это был день сплошных убийств. Они загрызли ещё двух бобров в трясине около новой заросли. А когда они перешли через ручей ниже плотины, то невдалеке от своей кучи валежника, в пойме, покончили ещё с тремя. Для этих троих не представилось ни малейшей возможности убежать от них, и все они были разорваны на куски. Ещё выше по ручью Казан поймал молодого бобра и загрыз его.
Убийства закончились только перед вечером. Сломанный Зуб и его доблестные инженеры починили наконец плотину, и вода в затоне стала снова подниматься.
В полумиле выше по ручью старая выдра вползла на бревно и стала греться под последними лучами заходившего солнца. Завтра утром она опять отправится к плотине, чтобы продолжить свою разрушительную работу. Это было её методом. Для выдры он составлял её забаву.
Но странный и невидимый судья по имени О-се-ки, что по верованиям и на языке индейцев значит «Дух», сжалился наконец над Сломанным Зубом и его перепуганными до смерти подданными. Потому что именно в этот самый час захода солнца Казан и Серая волчица шли вверх по ручью, настойчиво стараясь выследить сладко дремавшую на бревне выдру.
Целодневная работа, полный желудок и снопы тёплого солнечного света, на котором грелась выдра, помогли ей крепко заснуть. Она лежала так же неподвижно, как и бревно, на котором она растянулась. Она была велика ростом, уже старая и почти седая. Уже десять лет, как она выказывала хитрость и ловкость, далеко оставлявшие за собою людские. Напрасно люди расставляли на неё ловушки и капканы. Изобретательные звероловы не раз устраивали для неё узенькие лазейки из камней и брёвен поперёк ручьёв, чтобы поймать её, но старая выдра всегда перехитряла их и избегала железных челюстей капканов, поставленных в каждом конце таких лазеек. След, который она оставила на размокшей трясине, говорил об её размерах. Но немногие звероловы видели её воочию. Её мягкая, нежная шкура давно бы уже попала в Лондон, в Париж или в Берлин, если бы она сама не была так хитра. Целые десять лет прожила она на свете и всё-таки избежала рук богачей.
Но сейчас было лето. Никакой зверолов не стал бы убивать её теперь, потому что именно в этот сезон её шкура не стоила ничего. И природа, и инстинкт уверяли в этом выдру. В этот сезон она не боялась людей, да и некого было бы бояться. Поэтому она лежала и спала на бревне, забыв обо всём, кроме покоя и солнечной теплоты.
Тихонько, чуть ступая по земле и разыскивая следы своих пушных врагов, Казан спускался по ручью. Серая волчица шла около его плеча. Они не производили ни малейшего шума, и ветер дул им навстречу, неся с собою запахи. Долетел до них и запах выдры. Казану и Серой волчице показалось, что это был запах водяного животного, крепкий и отдававший рыбой, и они приняли выдру за бобра. Они стали подходить к ней с громадной предосторожностью. И вдруг Казан увидел, что это была выдра, спавшая на бревне, и предостерёг об этом Серую волчицу. Она остановилась и вытянула голову вперёд, тогда как Казан всё ещё настойчиво продолжал свой путь. Выдра забеспокоилась. Наступали сумерки. Золотые лучи солнца уже погасли. В потемневшем лесу, в глубине, сова уже прокричала своим низким голосом привет ночи. Выдра глубоко вздохнула. Её морда с бакенбардами завертелась. Она пробудилась и стала потягиваться, когда вдруг налетел на неё Казан. Лицом к лицу, в честном бою, старая выдра могла бы постоять за себя превосходно. Но в данном случае она была застигнута врасплох. К тому же она в первый раз за всю свою жизнь встретилась с таким злейшим своим врагом. Это был не человек, а дух О-се-ки, который накладывал на неё свою руку. А от духа не убежишь никуда. И клыки Казана впились ей в самую глубину затылка. Она испустила дух, быть может, так и не догадавшись, кто был этим её врагом, который так неожиданно наскочил на неё. Ибо она умерла почти моментально, и Казан с Серой волчицей отправились далее своей дорогой, всё ещё разыскивая врагов, чтобы разделаться с ними, того и сами не понимая, что в выдре они потеряли своего самого верного союзника, который один сумел бы выгнать из их болота всех бобров до одного.
Последовавшие затем дни становились всё более и более безнадёжными для Казана и Серой волчицы. Выдры не стало, и Сломанный Зуб и всё его племя теперь уже могли действовать свободно. С каждым днём вода всё затопляла и затопляла понемногу местность и стала подбираться уже к куче валежника. К середине июня только узенький перешеек соединял эту кучу с внешним миром. В глубокой воде бобры могли действовать теперь беспрепятственно. Вода поднималась медленно, но постепенно, пока наконец не настал день, когда этот перешеек стало тоже заливать. Ручей стал приобретать для Казана и Серой волчицы новое значение; когда они бродили вдоль него, то принюхивались к его запахам и прислушивались к его звукам с интересом, которого не видали раньше. Это был интерес с примесью боязни, потому что в той манере, с какой бобры побивали их, было что-то человечье. Да и в ту ночь, когда при ярком свете полной луны они наткнулись на колонию, которую впоследствии покинул Сломанный Зуб, они должны были быстро свернуть в сторону и отправиться на север. Так почтенный Сломанный Зуб научил их относиться с уважением именно к труду своих сородичей.