Кстати сказать, в числе пленных была обнаружена жена Пугачева Софья Дмитриевна (урожденная Недюжева). Самозванец приблизил ее к себе, но всем сказал, что это жена его друга, у которого он жил и который за него пострадал, а посему он ее не покинет и за заслуги мужа будет держать при себе.
Узнав, что татары прибыли с подарками, самозванец сел в кресло и стал с видимым удовольствием принимать дары. Радуясь победе, он объявил прощение пленным и вызвал добровольцев к себе на службу. И, надо сказать, многие вызвались…
Затем он поехал по стану и благодарил людей. Попойка, песни, веселье не прекращались до полуночи. Лишь канониры не принимали участия в общем веселье: им было строго-настрого приказано быть трезвыми на случай тревоги.
И тревога последовала очень скоро. И.И. Михельсон с отрядом в 800 солдат врезался в середину лагеря. В первое время пугачевцы защищались весьма храбро, но, разрезанные на две части, после пятичасового непрерывного боя, они были совершенно разбиты и бросились бежать. Они потеряли до 800 человек убитыми и 737 человек взятыми в плен. В отряде Михельсона было убитых 23 и раненых 37 человек.
Переночевав на месте сражения, И.И. Михельсон на утро пошел к Казани, уничтожая попадавшиеся ему на пути шайки ночных грабителей.
Между тем Пугачев стал показываться со своим основным войском, намереваясь многочисленностью своих сил раздавить ничтожный отряд, прибывший на выручку города. Михельсон отправил в крепость гусара, уведомляя о своем прибытии и прося подкрепления.
Граф Павел Сергеевич Потемкин вывел до 150 человек гарнизона и успел вовремя подойти на выручку к Михельсону. Пугачев был в очередной раз разбит и бежал к селу Савинову, а оттуда, переправясь через Казанку, прибыл в село Сухая Река (ныне это микрорайон Казани).
Преследовать его не было никакой возможности: у И.И. Михельсона не оказалось и 30 годных лошадей, и он остался на Арском поле.
День 14 июля прошел без особых тревог. В Казань пришел еще небольшой отряд майора Карла-Густава Меллина.
Между тем при сильном сочувствии крестьянского населения у Пугачева формирование новых сил шло успешно и быстро, так что к 15 июля у самозванца опять было не менее 15 тысяч человек.
Утром он собрал воедино все свои «полки» и пленников и прочитал перед ними манифест, в котором возвещалось, что после торжественного въезда в Казань будет предпринят поход на Москву. Затем он двинулся на Арское поле, намереваясь уничтожить небольшой отряд Михельсона.
И.И. Михельсон смело и энергично атаковал нестройные полчища. Произошло невообразимое смятение, когда отбитые у мятежников пушки начали палить по ним же. Все бросились бежать. Башкиры окончательно бросили Пугачева и ускакали в свои земли. Пугачевцев положено было на месте до двух тысяч, много потонуло в Казанке, и в плен было взято до 5000 человек (в том числе и отставной канонир Иван Белобородов, один из самых близких к Пугачеву людей, носивший у него титул «старшего атамана и фельдмаршала»).
Кроме того, было освобождено до 10 000 казанских пленников обоего пола и всех возрастов. В их числе было до 700 солдат, изъявивших желание возвратиться к своим командирам. Отряд Михельсона тоже понес сравнительно большой урон: он лишился 35 человек убитыми и 121 ранеными.
Для преследования Пугачева послали графа Меллина, но он не смог окончательно добить самозванца.
Казнь Емельки Пугачёва в Москве. Литография. 1865
Лишь уже в сентябре преследователи добрались до Яицкого городка, и туда 17 сентября 1774 года казаки-заговорщики доставили арестованного ими Емельяна Пугачева. И, кстати, генерал-поручик А.В. Суворов (тот самый Суворов!) назначил Меллина командиром конвойной команды, которая доставила Пугачева, его жену Софью и сына Трофима в Симбирск.
Позднее Пугачев, выданный сообщниками властям за 100 тысяч рублей, был доставлен в Москву в железной клетке, осужден и обезглавлен.
А что же Казань?
Положение города и казанцев после нашествия Пугачева было весьма затруднительно.
Сгорело до 2200 казенных и частных домов, 777 лавок и 28 церквей; уцелело домов до 800, но это были маленькие избенки в Суконной и Татарской слободах; конечно, не было никакой возможности разместить в них до 25 тысяч бесприютного люда. Начальство не знало, как помочь горю. Жители уже сами наставили на погорелых местах шалашей и клетушек; иные употребили в дело срубы из погребов и колодцев, другие покупали старые деревенские избы; обмазав их глиною, кое-как прожили зиму. Между тем губернатор фон Брандт, потрясенный печальными событиями, вскоре после освобождения Казани умер (3 августа 1774 года). Вместо него назначен был князь Мещерский, управлявший до этого времени Малороссией.
Казанский купец И.А. Сухоруков потом вспоминал: «По изгнании Пугачева, граждане жили до осени в погребах, потому что дома их сгорели. Некоторые поместились в Суконной слободе, которой пожар не коснулся».
Это был один из самых мощных и катастрофических пожаров в истории Казани. Фактически выгорел весь город (кроме кремля, татарских слобод и Суконной слободы), и его потом долго восстанавливали.
Глава двенадцатая. Пушкин – знаменитый гость Казани
Как известно, Александр Сергеевич Пушкин написал исторический роман «Капитанская дочка», действие которого происходит во время восстания Емельяна Пугачева. Впервые без указания имени автора этот роман был опубликован в журнале «Современник», поступившем в продажу в конце 1836 года. И в этом романе есть такие строки: «Я приехал в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города».
Александр Сергеевич Пушкин. Принт на почтовой открытке. 1880
Отойдя от хронологического принципа написания книги и забегая вперед, отметим, что, чтобы написать этот роман, Пушкин посетил Казань в сентябре 1833 года. А еще он писал «Историю Пугачева» и решил лично осмотреть места боев, побеседовать с очевидцами событий той крестьянской войны. В принципе, Пушкин был хорошо знаком с имевшимися документальными источниками, но ему необходимы были личные впечатления.
В Казань Александр Сергеевич приехал ночью 5 сентября. Он въезжал со стороны Ягодной слободы (сегодня это Кировский район города), проехал мимо Зилантова монастыря, затем выехал на Большую Проломную улицу (ныне это улица Баумана) и, наконец, поднявшись в гору, подкатил к почтовой станции (угол Театральной и Покровской улиц, ныне за зданием технического университета по улице Карла Маркса).
Приехав в Казань, поэт решил переночевать в гостинице Дворянского собрания, помещавшейся в правом корпусе 3-этажного дома купца И.Ф. Дряблова в Петропавловском переулке. Там Пушкин неожиданно повстречался со своим другом юности – поэтом Евгением Баратынским, который по пути в имение Каймары, находившееся в окрестностях Казани, тоже остановился в этой гостинице. Друзья проговорили практически всю ночь, а потом Пушкин перебрался к Е.А. Баратынскому, точнее, к его тестю – генерал-майору Л.Н. Энгельгардту, дом которого находился на Грузинской улице (ныне это улица Карла Маркса).
Баратынский поспешил известить о приезде Пушкина казанских литераторов, в том числе поэтессу Александру Андреевну Фукс (она большую часть жизни прожила в Казани и участвовала в жизни местного журнала «Заволжский муравей», где издавала свои сочинения), а также ее мужа, профессора медицинского факультета университета.
Со своей стороны, Пушкин, забыв о бессонной ночи, не чувствуя усталости, с неудержимой любознательностью пустился осматривать город. Он понимал, что правдивые сведения о Пугачеве можно получить только у простых людей. На окраине города, в Суконной слободе, тогда находился популярный среди казанских суконщиков «Горлов кабак». Это название закрепилось за питейным заведением потому, что по воскресеньям и праздничным дням там собиралось много рабочих, которые, напившись, орали во все горло песни. Зная о роли суконщиков в пугачевском восстании, Пушкин зашел в этот кабак, и там, из беседы со старым суконщиком Бабиным, получил много ценных сведений. Но Бабин не был «самоличным» свидетелем взятия пугачевцами Казани: он лишь передал рассказ своих родителей, которые были очевидцами интересовавших поэта событий. Бабин рассказал о взятии Пугачевым Казани в июле 1774 года, о плане пугачевского лагеря, о местах расстановки пушек. Он поведал о разгроме пугачевцев и об отступлении Пугачева в села Савиново, Караваево и Сухая Река, о жестокой расправе правительственных войск над пугачевцами после их поражения.
Николай Каразин. Виселица на Волге. Иллюстрация к «Капитанской дочке». 1899
«Вешали за ребро, сажали на кол. Виселицы стояли лет десять после Пугачева, и петли болтались», – записал Александр Сергеевич слова Бабина. Потом сделанную на двух с половиной страницах, исписанных мелким почерком, запись рассказа Бабина Пушкин использовал в 7-й главе «Истории Пугачева» – при описании осады города пугачевцами 12–15 июля 1774 года.
В той же Суконной слободе поэт «заодно и кстати» осмотрел старое одноэтажное здание суконной фабрики на углу Георгиевской и Мостовой улиц (ныне улицы Миннуллина и Петербургская), а также Шарную Гору (ныне улица Калинина), откуда Емельян Пугачев начал наступление на Казань.
Остаток дня 6 сентября Александр Сергеевич посвятил обработке «по свежим следам» записи своей беседы с суконщиком Бабиным, а потом условился проводить Баратынского на следующее утро в Каймары.
Утром 7 сентября провожать Баратынского приехал известный казанский ученый Карл Федорович Фукс, и они встретились с Пушкиным. Позже жена профессора вспоминала со слов мужа, что они «в полчаса успели так хорошо познакомиться, как бы уже долго жили вместе».