Проводив Баратынского и распрощавшись с К.Ф. Фуксом, на дрожках, запряженных тройкой лошадей, Пушкин поехал лично ознакомиться с местами боевых действий. Он проехал от центра города по Грузинской улице, Арскому полю, Сибирскому тракту, где 10 июля 1774 года Пугачев разбил высланный ему навстречу отряд полковника в отставке Н.В. Толстого (Толстова).
Далее дорога привела к Троицкой мельнице. Именно там, на обрыве, с которого была отлично видна вся Казань, находилась главная ставка Емельяна Пугачева. Приехав к деревне Троицкая Нокса, поэт объехал места сражения у селения Царицыно (ныне Советский район города), около которого 12, 13 и 15 июля 1774 года шли упорные бои пугачевцев с регулярными войсками под командованием И.И. Михельсона.
Возвращался Пушкин в город тем же Сибирским трактом. Александр Сергеевич знал, что здесь везли в ссылку и некоторых декабристов – его друзей. В двенадцатом часу дня Пушкин подъехал к кремлю, и на его осмотр ушло примерно полтора часа.
Остаток дня 7 сентября Пушкин провел в доме местного поэта, переводчика и драматурга Эраста Петровича Перцова (улица Профсоюзная, 23), с которым был знаком уже ранее.
Пушкин отобедал вместе с К.Ф. Фуксом и братьями гостеприимного хозяина. От Перцова поэт отправился (примерно в шесть вечера) по приглашению Фукса в его дом на углу бывшей Владимирской. И, кстати, при личном знакомстве с его женой Александрой Андреевной Пушкин сказал вместо приветствия: «Нам не нужно с вами рекомендоваться – музы нас познакомили заочно, а Баратынский – еще более».
Карл Федорович Фукс, будучи замечательным знатоком Казанского края, поведал Пушкину много интересного о местной истории, о литературе, культуре и быте населения Поволжья. И, конечно же, по просьбе поэта он за чаепитием рассказал ему все, что знал (слышал от старожилов или читал) о взятии пугачевцами Казани. А еще он решил свозить своего любознательного собеседника к местному купцу «чайных дел», миллионеру, владельцу Троицкой мельницы и трех домов, 76-летнему Л.Ф. Крупеникову. Жил тот в просторном двухэтажном каменном особняке напротив университета, на Воскресенской улице (то здание сохранялось до 1976 года). Пушкин живо заинтересовался личностью этого старожила, ведь тот юношей попал в плен к Пугачеву, правда, всего на одни сутки. Около семи часов вечера Фукс и Пушкин поехали к Крупеникову, однако из почти полуторачасовой беседы с ним поэт не почерпнул ничего сколько-нибудь ценного. Скорее всего, именно поэтому в архиве Пушкина не оказалось даже записи этой беседы. От Крупеникова Пушкин направился снова на квартиру К.Ф. Фукса.
В этот момент Карла Федоровича, известного в городе врача, вызвали к больному, и поэт остался наедине с его женой. Их беседа затянулась часа на два. В десять вечера приехал К.Ф. Фукс с Э.П. Перцовым. За вскоре последовавшим ужином вновь пошел разговор по интересовавшей Пушкина теме.
Павел Соколов. Маша Миронова и Петр Гринев. Иллюстрация к «Капитанской дочке». XIX век
Только в час ночи Пушкин распрощался с хозяевами, поблагодарив их за радушную встречу и пригласив к себе в Санкт-Петербург.
Вернувшись в гостиницу, он не лег спать, а укладывал вещи, рукописи, книги. Под утро он написал торопливое письмо жене, Наталье Николаевне. В письме он с явным удовлетворением подвел итог своим казанским впечатлениям: «Мой ангел, здравствуй. Я в Казани с пятого, и до сих пор не имел время тебе написать слова. Сейчас еду в Симбирск, где надеюсь найти от тебя письмо. Здесь я возился со стариками современниками моего героя, объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал, записывал и очень доволен, что не напрасно посетил эту сторону».
Когда поэт перечитывал свое письмо к жене, к нему вдруг вошел Е.А. Баратынский, специально прискакавший из Каймар проститься с отъезжающим другом. При расставании Пушкин подарил ему свой портрет работы художника Жозефа Вивьена в небольшой рамке, сделанной самим поэтом. Этот портрет теперь хранится в Музее А.С. Пушкина.
Всего в Казани Александр Сергеевич пробыл 2 суток и 7 часов. 8 сентября, приблизительно в 06:30 утра, Пушкин выехал из Казани в Симбирск.
Считается, что посещение Казани помогло А.С. Пушкину во многом по-другому взглянуть на факты и события, переосмыслив их. В частности, он смог узнать историю благородного дворянина, подпоручика Михаила Александровича Шванвича, который после пленения восставшими принял присягу на верную службу самозваному «императору Петру Третьему», став атаманом солдатского полка и секретарем «Военной коллегии» пугачевцев. Биография этого человека послужила Пушкину отправной точкой для замысла его «Капитанской дочки». А «История Пугачева» стала необычайно смелым для своего времени произведением, которое заканчивалось следующими словами:
Так кончился мятеж, начатый горстию непослушных казаков, усилившийся по непростительному нерадению начальства и поколебавший государство от Сибири до Москвы и от Кубани до Муромских лесов. Совершенное спокойствие долго еще не водворялось. Панин и Суворов целый год оставались в усмиренных губерниях, утверждая в них ослабленное правление, возобновляя города и крепости и искореняя последние отрасли пресеченного бунта. В конце 1775 года обнародовано было общее прощение и повелено все дело предать вечному забвению. Екатерина, желая истребить воспоминание об ужасной эпохе, уничтожила древнее название реки, коей берега были первыми свидетелями возмущения. Яицкие казаки переименованы были в уральские, а городок их назвался сим же именем. Но имя страшного бунтовщика гремит еще в краях, где он свирепствовал. Народ живо еще помнит кровавую пору, которую – так выразительно – прозвал он пугачевщиною.
После посещения города связь Пушкина с Казанью не прерывалась. Он вел дружескую переписку с А.А. Фукс. Ей же и казанскому историку М.С. Рыбушкину он прислал экземпляры своего «Пугачева». В личной библиотеке А.С. Пушкина сохранилось 19 книг казанских авторов и тех авторов, кто жил в Казани долгое время. Здесь были произведения Е.А. Баратынского, А.А. Фукс, К.Ф. Фукса, Э.П. Перцова, М.С. Рыбушкина и др.
И в Казани к А.С. Пушкину всегда относились с большим уважением и любовью. Его имя носит одна из центральных улиц города. На ней установлен памятник великому поэту работы скульптора Надежды Константиновны Вентцель.
Здесь ежегодно почитатели лирики Александра Сергеевича собираются 6 июня, в день его рождения, говорят о литературе, возлагают цветы. Здесь звучат стихи, открываются новые поэтические имена. Это ли не лучшая дань памяти потомков писателю, который вот уже более полутора века тому назад нашел в нашем городе и новые краски для своих произведений, и искреннее расположение людей, почитавших за счастье личное общение с ним.
Глава тринадцатая. Казанские истории Гавриила Романовича Державина
Гавриил Романович Державин, известный русский поэт эпохи Просвещения, был выходцем из Казанской губернии. Родился он в 1743 году в родовом имении Сокуры под Казанью.
Согласно семейному преданию, Державины происходили от одного из татарских, по другим данным – чувашских родов. В своих мемуарах поэт вспоминал, что в 1757 году, в возрасте 12 лет, он был записан ездившей в Москву матерью, Феклой Андреевной, в родовое дворянство, и сделано это было после того, как, за неимением необходимых документов, ее дальний родственник, подполковник Иван Иванович Дятлов (двоюродный брат Романа Николаевича Державина) лично засвидетельствовал в герольдии, что их предком был некий Багрим-мурза, выехавший в Москву из Большой Орды «при царе Иване Васильевиче Темном».
Этот самый Багрим-мурза в середине XV века поступил на службу к великому князю Василию Темному и получил при крещении имя Илья.
Неизвестный художник. Портрет Гавриила Державина. Гравюра. XIX век
Окрестил его великий князь в православную веру христианскую да за честную службу земли пожаловал. А уж от Багрима-то произошли Акинфовы, Теглевы, Нарбековы. Один из Нарбековых (начинавший службу в Казани) получил прозвище «Держава». От него и пошел обычай из рода в род держаться казанских мест. Поместья у тех хозяев были недурные – между Волгой и Камой по берегам речки Мёша. Тут-то возьми и родись на свет самый знаменитый потомок Державы.
Гавриил Романович провел детство в Сокурах. Своего отца, секунд-майора Романа Николаевича, болевшего чахоткой, он лишился в раннем возрасте, после чего семья оказалась в долгах и сильно бедствовала. Систематического образования юноша не получил.
Чтобы обучить детей арифметике и геометрии, этим важнейшим «указным наукам», мать пригласила учителей, но они оказались людьми несведущими. У своих новых казанских наставников Державин научился перечерчивать геометрические фигуры без доказательства теорем, а в арифметике были пройдены только первые четыре действия. В 1757 году, когда Державину исполнилось тринадцать лет, мать отправилась с ним в Москву.
С образованием стало получше лишь после открытия 21 января 1759 года в Казани гимназии под управлением Михаила Ивановича Верёвкина.
Первой была открыта гимназия в Казани – наиболее крупном и значительном городе на юге и юго-востоке России. Новое учебное заведение состояло в ведении Московского университета. Оттуда же прибыл и директор гимназии – Михаил Иванович Верёвкин, человек бойкий и расторопный.
Семью Державиных гимназия в Казани устраивала полностью. Гавриила и его младшего брата Андрея записали в ученики вместе с двенадцатью другими мальчиками, преимущественно детьми офицеров.