К сожалению, долго так продолжаться не могло. Полное отсутствие опыта управления и расточительство ежедневно приносили Казанове все новые и новые проблемы. Сначала все шло прекрасно, но потом вся конструкция буквально рухнула. Если поначалу все шло хорошо, потому что лотерея сразу же приобрела популярность, очень скоро дела стали портиться. Кальцабиджи считали себя обделенными и требовали все более значительного вознаграждения. А потом стало известно, что младший из братьев прибегал к услугам шулеров, а старший брат заболел и на время вообще перестал интересоваться делами лотереи. В глазах Совета Военной школы это были недопустимые проступки, и братьев Кальцабиджи отстранили от дел 11 июня 1759 года.
Безусловно, братья были главными идеологами лотереи, и Казанова, без сомнения, очень хотел занять их место. Для этого он приписывал себе роль, которой на самом деле у него не было. Когда же дела пошли плохо, он постарался все свалить на них, и это ему удалось. Но организаторы лотереи допустили ошибку, которой воспользовались Вольтер и математик Шарль Мари де ла Кондамин. Дело в том, что для покупки билетов было необходимо купить сначала купить государственные облигации, стоимость которых была не одинаковой, в то время как размер джекпота был фиксированным, а не зависел от доходов, полученных с их продажи. Кондамин рассчитал, что, скупив все дешевые облигации, он может практически гарантировать победу в лотерее, которая принесет ему гораздо больше денег, чем он вложит. Вместе с ещё несколькими единомышленниками, они сформировали лотерейный синдикат (возможно, первый в истории) и стали скупать билеты. К тому моменту как правительство Франции поняло, что происходит, члены синдиката сорвали огромные суммы, равные в пересчете на сегодняшние деньги сотням миллионов евро. В Россию лотерея пришла во время правления Петра I. Первая лотерея была организована в 1700 году часовщиком Яковом Гассениусом. Несмотря на относительно высокую цену билета, нашлось довольное большое количество участников, желавших выиграть «тысячу рублей за гривну». В назначенный день выигрышные билеты из ящика наугад извлекали 2 мальчика. Лотерейные розыгрыши обрели популярность среди народа, однако продолжались недолго. Петр I, посчитавший их безнравственными, издал запрещающий указ. Позднее, будучи в России, Казанова хотел провести очередную лотерею, но не нашёл понимания властей
При Екатерине II, в 1760 году, была организована официальная лотерея для сбора средств на помощь инвалидам. Тираж оказался провальным. Как рассказывают источники, огромный по тем временам первый приз в 25.000 рублей «свел многих людей с ума». Многие богачи чуть не разорились на билетах, а менее имущие слои населения нередко прибегали к воровству, чтобы позволить себе купить стоивший 11 рублей билет. В итоге, вместо того чтобы пополнить казну, правительству пришлось вложить порядка 45 тыс. для оплаты выигрышей.
Но вернемся к нашему Казанове. Как-то раз один из приятелей привел его к одной весьма привлекательной даме, которая звалась Анжеликой Ламбертини и всем рассказывала, что она «вдова племянника папы». Впрочем, Казанова быстро выяснил, что никакая она не вдова, и к папе не имеет ни малейшего отношения. Она была прекрасно известна полиции и обладала привлекательностью опытной авантюристки для крупных вельмож с туго набитыми кошельками. Они благополучно поужинали. После ужина пришла толстая Мария-Арманда Пари де Монмартель (урожденная де Бетюн), супруга Жана Пари де Монмартеля, хранителя королевской казны и крестного отца маркизы де Помпадур. Вместе с ней пришла ее цветущая семнадцатилетняя племянница Тереза.
Пока остальные играли в карты, Казанова с девушкой уселся в углу зала у камина и принялся, пламенно целуя ей руки, рассказывать всякие истории, от которых малышка покраснела и заявила, что чувствует к нему отвращение. Однако через несколько дней Казанова получил от нее следующее письмо: – «Моя тетушка набожна, любит игру в карты, богата и несправедлива. Так как я не хочу носить покров монахини, она обещала меня богатому купцу из Дюнкерка, которого вы не знаете. Если вы не презираете меня за то, что случилось между нами, я предлагаю вам свое сердце и руку и семьдесят пять тысяч франков, вместе с такой же суммой после смерти тети. Отвечайте мне в воскресенье через мадам Ламбертини. У вас будет четыре дня на раздумье.
Худ. Арчил Девериа. Nouvel Album Erotique, Paris (1830)
Что касается меня, не знаю, люблю ли я вас; знаю, однако, что по собственной воле предпочитаю вас другому мужчине. Если мое предложение вам не нравится, я прошу вас избегать тех мест, где мы можем встретиться. Вы должны понять, что я могу стать счастливой, либо забыв вас, либо став вашей супругой. Будьте счастливы. Я уверена, что увижу вас в воскресенье.» Письмо девушки взволновало Казанову. Он пожалел, что почти соблазнил ее, и подумал, что станет причиной смерти, отвергнув ее. И обещанное приданое тоже было видным. Но он вздрагивал от одной мысли о браке. А потом была еще одна встреча с графиней де Монмартель и Терезой у мадам Ламбертини. При виде Казановы девушка опять покраснела. Она была так хороша, что Казанова отбросил свои колебания. Графиня тем временем рассказала, что купец из Дюнкерка приедет в самое ближайшее время. Когда все опять сели играть в карты, Казанова устроился с Терезой у камина и сказал, что она непременно будет его женой, но вначале ему надо обставить дом, а посему она должна спокойно дать отставку своему купцу, а потом он избавит ее от несчастья. 28 марта 1757 года они опять встретились. Казанова был голоден и она накрыла маленький столик на двоих с рокфором, ветчиной и двумя бокалами «Шамбертена», одного из замечательнейших красных вин Бургундии. Через два с половиной часа Казанова попросил у Терезы одеяло, чтобы заснуть на канапе, но вначале он выразил желание посмотреть ее постель. Она показала ему свою комнату, а он сказал, что ее постель чересчур мала. Чтобы показать, как ей уютно в ней, наивная Тереза прилегла. Для Казановы это был сигнал к атаке… – Мой друг, – прошептала она, – я не могу защищаться, но ведь потом вы не будете меня любить. – Буду! Всю свою жизнь! – пообещал он и поцеловал ее в губы. А потом он стал говорить, что сходит с ума от любви. В это время его глаза искали ее глаза, а руки стремились к ней. – Я люблю тебя…
Дорогая, как я тебя люблю… В самом деле, просто до безумия, каждой частицей тела и души, он хотел ее. – Тереза, любимая, – ласково прошептал он, но вдруг оторвался от нее и заглянул ей в глаза. – Я хочу, чтобы ты сказала мне одну вещь, только честно. У тебя уже был мужчина? Она медленно покачала головой и улыбнулась. – Не было. Но это не имеет никакого значения. – Ты не боишься? А вот я боюсь. Она подняла на него широко раскрытые зеленые глаза.
– Почему? – Потому что не хочу причинить тебе боль. – Этого не будет…
Он кивнул и начал медленно ее раздевать. Снимая с нее одежду, он ласкал ее тело, потом, видя, что она уже содрогается от желания, он крепко обнял ее и быстро овладел ею, чувствуя, как она трепещет в его объятиях, впившись ногтями в его спину. – Я люблю тебя, дорогая моя Тереза… Как же я люблю тебя…Она попыталась улыбнуться, но по щекам у нее полились слезы.
На следующий день, едва Казанова лег в постель, как появилась его возлюбленная. Эта ночь получилась лучше первой, так как удовольствие уже не смешивалось с невинностью неопытной девушки. Через несколько дней Казанова вновь был приглашен на обед к графине де Монмартель, и там он увидел того самого купца из Дюнкерка. Его ввел банкир Корнеман, и он оказался красивым, элегантным мужчиной примерно сорока лет. После еды графиня с двумя мужчинами закрылась у себя в комнате для переговоров. Когда вечером Казанова лег в постель, пришла Тереза. – Я разденусь, – сказала она, – как только мы поговорим. Скажи мне прямо, я должна соглашаться на этот брак? – А как он тебе? – Скажем так, он мне не противен.
– Тогда выходи за него. – Вот как? Ладно же, этого достаточно. Прощай. В это мгновение кончается наша любовь. Спи, а я пойду спать к себе. – Ну, хоть один поцелуй, – попробовал настоять на своем Казанова. – Нет.
– Ты плачешь? – Нет. Бога ради, дай мне уйти. – Сердце мое, ты будешь плакать у себя. Я в отчаянии. Останься. Я женюсь на тебе. – Нет, теперь я уже не согласна. С этими словами она вырвалась из его рук и убежала, оставив Казанову сгорать со стыда. Всю ночь он не смог сомкнуть глаз. Он был сам себе отвратителен, не зная, чем провинился больше – тем, что соблазнил девушку, или тем, что оставил ее другому. На следующий день Тереза не сказала ему ни слова, не удостоила ни единым взглядом. После ужина графиня де Монмартель с племянницей и купцом вновь уединились, а через час графиня вошла к Казанове и весело объявила, что их всех можно поздравить: через восемь дней, уже после свадьбы, Тереза уедет с мужем в Дюнкерк, а завтра будет подписан брачный контракт. Казанова чуть не свалился прямо на месте. Он вдруг понял, что испытывает адские муки ревности. Ему непременно захотелось помешать этой свадьбе или умереть. Он взял перо и написал Терезе пламенное письмо. Через час он получил ее ответ: Поздно, милый друг. Вы решили мою судьбу. Я не могу отступить… Наша любовь слишком рано познала счастье. Она останется только в нашей памяти. Я умоляю вас не писать мне больше. Много лет спустя Казанова напишет в своих «Мемуарах»: – «Я испил чашу до дна. Решительный отказ и жестокое повеление не писать более привели меня в бешенство. Я решил, будто изменница влюбилась в купца, и, вообразив это, задумал убить его. Сотни способов исполнить гнусный мой замысел, один чернее другого, теснились в душе моей, раздираемой любовью и ревностью, замутненной гневом, стыдом и досадой. Сей ангел представлялся мне чудовищем, достойным ненависти, ветреницей, достойной наказания. Мне пришел на ум один верный способ отомстить, и я, хотя и почел его бесчестным, без колебаний решился прибегнуть к нему. Я замыслил отыскать супруга ее, каковой остановился у Корнемана, открыть ему все, что было между барышней и мною, и если этого окажется недостаточно, дабы отвратить его от намерения жениться, объявить, что один из нас