«Леда и лебедь» Франсуа Буше (1703–1770, Франция)
Информированная своей личной полицией, маркиза де Помпадур знала все об этих галантных вечерах, и ее все это вполне устраивало. Пока король развлекался, сама она могла свободно заниматься тем, что ей нравилось гораздо больше, чем плотские утехи. Связь Людовика XV с Луизон О’Морфи длилась два года, но однажды, решив, что теперь она может все, глупышка неосторожно спросила Его Величество:
– В каких отношениях вы теперь со старой дамой?
Король посмотрел на девушку ледяным взором. Он терпеть не мог неуважительного отношения к маркизе де Помпадур. – Кто надоумил вас задать подобный вопрос? – лишь спросил он. А через три дня Луизон получила четыреста тысяч франков приданного и овернского офицера Жака де Бофранше в придачу, от которого в ноябре 1757 года она родила сына. Король любил пользовать родных сестёр, так что впоследствии и сёстры Лузы прошли через спальню Людовика с лёгкой руки Казановы. Много лет спустя он встретил в Фонтенбло красивого молодого человека, сына от этого брака – точную копию матери. Его звали Луи-Шарль-Антуан де Бофранше. Этот молодой человек, сражавшийся при Вальми, бросился в объятия Великой французской революции, а в 1793 году этот сын любовницы Людовика XV дал барабанщикам приказ заглушить голос короля Людовика XVI, который перед казнью хотел обратиться к народу. Позднее он стал депутатом от Пюи-де-Дом и генерал-инспектором наполеоновских конюшен. Он умер в Виши 2 июля 1812 года, а сама бывшая Луизон О’Морфи, успевшая трижды побывать замужем, умерла двумя годами позже. Король Франции был удивительно любвеобилен, и маркизе де Помпадур в конце концов пришлось смириться с тем, что он ускользает из ее рук, ведь тягаться с чужой молодостью и красотой было решительно невозможно. Королю было чуть за сорок, и его все время тянуло к молоденьким, сексуально активным девушкам.
Louis XV – Людовик XV. Худ. Риго Гиацинт.
Маркиза и сама понимала, что ее давняя болезнь легких неотвратимо делает свое разрушительное дело. Бессонные ночи и бесконечные интриги не могли пройти бесследно, ее былая красота начала понемногу блекнуть, и бороться с этим процессом становилось все труднее и труднее. Однажды король, став жертвой «любовного приключения», потребовал, чтобы на будущее ему приводили девственниц, только что достигших брачного возраста. Это не самая красивая страница жизни Людовика XV. Госпожа Помпадур смогла закрыть на нее глаза, потому что эти увлечения не влияли на ее собственное положение; она знала, что король не бросит ее ради любовниц-однодневок. К счастью для себя, маркиза поняла одну важную вещь. Она была нужна королю, и пока у него и в мыслях не было расставаться с ней. Но при этом он любил женщин и не видел ничего дурного в том, что и они платили ему той же монетой. К фаворитке это не имело никакого отношения. Как говорится, «ничего личного». Просто такова была его физиология, потребность его могучего мужского организма. Короче говоря, Людовик XV совершенно безболезненно мог разделять духовную и физическую стороны своего бытия. В его душе безраздельно царствовала маркиза де Помпадур, и никто другой ему в этом плане и не был нужен. Зато в области физиологической одной маркизы ему уже давно было мало, но наличие других женщин совершенно не умаляло его любви к фаворитке. В те времена охлаждение августейшей особы означало безвозвратный уход бывшей фаворитки в тень и в лучшем случае забвение, а в худшем – ссылку. Конечно, король продолжал по-своему любить маркизу. Эта любовь больше стала похожа на привязанность, порожденную долгим приятным общением и привычкой. Но привычка – привычкой, а от физической близости король отказываться не собирался и он не считал для себя зазорным получать недостающее «на стороне». Тайные агенты маркизы и многочисленные «доброжелатели», конечно же, сообщили ей о постепенно набиравших обороты королевских шалостях.
Оценив опасность, она решила удержать Людовика XV возле себя во что бы то ни стало.
Кстати сказать, невольно посодействовать ей в решении этой задачи довелось именно Казанове, хотя он, подложив под короля малышку О’Морфи, даже и не подозревал об этом. Казалось бы, Казанова стал источником появления при дворе соперницы маркизы де Помпадур, и она должна была бы ненавидеть его за это. Но получилось все как раз наоборот. Мудрая женщина, она не была бы маркизой де Помпадур, если бы не нашла из подобного почти безнадежного положения свой собственный, мало кому доступный выход. Она сказала сама себе, что надо перестать даже и пытаться соперничать с молодыми и здоровыми девушками. Все равно это бессмысленно и выглядит нелепо.
Олений парк
А решив так, она откровенно заявила своему возлюбленному, что предпочитает лучше остаться его хорошим другом, чем всеми силами пытаться продолжать быть плохой любовницей. Подобное заявление далось ей непросто, но она сама выбрала для себя эту маску, и теперь следовало ей соответствовать. Возможно, короля подобное заявление удивило. Но наверняка не слишком: ведь именно так поступила и его законная супруга, когда поняла, что их сексуальные темпераменты друг другу больше не соответствуют. Людовику XV определенно везло на умных и рассудительных женщин. С этого момента маркиза де Помпадур предоставила королю свободу, но, как очень скоро выяснилось, свободу контролируемую. Холодный рассудок маркизы и ее железная воля подсказали ей единственно верный выход из положения.
«Олений парк.»
В тишине ничем не примечательного особнячка в Версале она оборудовала пять комнат. Этот домик, скрытый от посторонних глаз густой кроной деревьев и получивший название «Олений парк», стал местом свидания короля с молоденькими дамами, приглашенными и выбранными для него… самой маркизой де Помпадур. Осознание того, что у короля любовь душевная и любовь физическая – это две совершенно разные вещи, стало переломным моментом в отношении к нему маркизы де Помапдур: оказалось, что ей и не надо цепляться за место в его постели, да и поводов к ревности не было никаких. Главное заключалось лишь в том, чтобы дирижировать этим процессом и не подпускать к королю настоящих соперниц, то есть женщин, способных претендовать на нечто большее, чем просто увлекательная краткосрочная интрижка.
Восемнадцатый век был веком пудры, мужчин в париках и при шпагах, женщин, пускающихся на приключения в мужской одежде, галантных танцев и комплиментов и повального увлечения Востоком со всей его роскошью и, как считали европейцы, развращённостью. В самом начале века француз Антуан Галлан издал перевод «Тысяча и одной ночи» – сборника восточных сказок, который в переводе Галлана, надо сказать, поменял много деталей и приобрёл немало новых сюжетов. Истории, половина которых крутилась вокруг могущественных царей и их плотских порывов, свели Европу с ума. «Олений парк» – это старое название Версальского квартала, построенного во времена Людовика XIV на месте дикого парка времен Людовика XIII. Он купил версальские владения и заказал строительство небольшого замка, чтобы оказаться среди лесов, окружавших это место, и спокойно предаться любимому развлечению – охоте. Прежде всего, он позаботился о разведении недалеко от своего жилища зверей для этих потех. Среди лесов он выбрал место, куда были приведены олени, лани и другие дикие животные. По его приказу там возвели стены, несколько сторожевых павильонов, и это место получило название «Оленьего парка». Он включал все пространство между улицами Сатори, Росиньоль и Святого Мартина (то есть между сегодняшними улицами Сатори, авеню де Со, улицей Эдуарда Шартона и маршала Жоффра). Население
Версаля, в котором после смерти Людовика XIV жили лишь двадцать четыре тысячи человек, в первые пятнадцать лет правления Людовика XV почти удвоилось. С неимоверной быстротой возводились дома и в «Оленьем парке». Население этого квартала стало таким многочисленным, что назрела необходимость разделить приход на две части и создать новый, образующий сегодня квартал или приход Сен-Луи.
Поставщик двора Его Величества
Недалеко от королевского дворца мадам де Помпадур официально открыла пансион для девочек, который сама же и возглавила. Туда, как и в Сен-Сир, принимали знатных девиц девяти-двенадцати лет, но, в отличие от Сен-Сира, набирали не сирот – в «Олений парк» девочек привозили их собственные отцы.
Художник. Ачил Девериа. 1830 год
Предполагалось отпускать их с приданым в семнадцать, выучив заодно грамоте, манерам, языкам и Слову Божию. На практике те из девушек, кто беременел, покидали стены пансиона раньше – их срочно выдавали замуж, чтобы покрыть грех. История сохранила немногие имена воспитанниц. Самой известной наложницей Людовика стала ирландка Мари-Луиза О’Мэрфи. Ее облик сохранился на картине Буше. В «Олений парк» она попала благодаря Казанове. Итальянский жиголо познакомился с молодой девушкой, поразившей его совершенством тела. Он заказал ее портрет придворному живописцу немцу Буше. Картину показали Людовику. На следующий день Луизу привели в покои монарха, а после проведенной совместно ночи Людовик поселил ее в гарем. Там она прожила около двух лет. Когда стала добиваться звания официальной фаворитки, Мари-Луизу выслали в родовое поместье и выдали замуж.
Вся эта система чем-то напоминала гарем турецкого султана. Туда, как известно, набирали совсем юных девочек. Через много лет их выдавали замуж. Только в промежутке большую часть времени они даже не видели султана и тем более не подвергались его домогательствам. До пятнадцати лет девочек гарема обучали сообразно представлениям своего времени о хорошем женском образовании (Коран, поэзия, манеры, искусства) и только после пятнадцати они становились официальными наложницами
султана. Некоторых из наложниц султан действительно раз или другой посещал. Если они после этого беременели, то оставались при султане. Чаще же принадлежность к гарему султана была символической. Девочек нередко передавали туда в качестве жеста покорности и готовности к союзу знатные семейства. После султанского гарема девушек расхватывали как выгодных невест – красивые, образованные, с приданым (каждой наложнице султана полагалось содержание, включающее в себя и подарки).