– Че, под мусоров рядиться будем? – спросил Комса, усмехаясь. – Занятная мыслишка, однако.
– А кого стопорить[16] будем? – поинтересовался Сэм.
– Бухгалтера авиационного завода, – ответил Геннадий Андреевич. – Когда она из банка зарплату работягам повезет, – добавил он и посмотрел на Сэма и Комсу, следя за их реакцией.
Сэм промолчал, соображая, во что это может вылиться. А Комса, усмехнувшись, произнес:
– Ну, а че, годится… Я в деле!
Автомобиль «Москвич» мышиного цвета Комса сработал на второй день после разговора. Поставили его покуда в ничейной сараюшке в конце слободского переулка и еще два дня занимались приведением «Москвича» в надлежащий вид: сменили регистрационные номера, написали на передних дверцах под окошками слово «М И Л И – Ц И Я», а на крышу установили громкоговоритель, который отвернули в Центральном парке. Теперь угнанный «Москвич» совершенно ничем не отличался от милицейских автомобилей, что разъезжали по городу и предупреждали граждан о недопустимости нарушения правил дорожного движения, а также пресекали всякую противоправную деятельность.
Милицейскую форму и погоны капитана, сержанта и рядового добыл Семен. К этому времени Геннадий владел полной информацией, когда и, предположительно, на чем бухгалтер поедет за деньгами. Об этом Геннадию сообщил уже заплетающимся от обильной дармовой выпивки языком человек из той породы граждан, по поводу которых еще в годы войны появился плакат с мгновенно ставшей расхожей фразой «Болтун – находка для шпиона»:
– Скорее всего, они на «ЗИСе» денежки повезут. Потому как более – не на чем…
«Москвич» спрятали в лесочке напротив пустыря, за перекрестком, метрах в трехстах от авиационного завода и стали дожидаться возвращения грузовика из банка. Ждали около двух часов. Комса в форме рядового милиционера, сидевший за баранкой «Москвича», начал даже нервничать. Да и сержант милиции Сэм выглядел неспокойным, и только Геннадий, обряженный в форму капитана милиции, не подавал никаких признаков волнения и терпеливо ждал.
Наконец у перекрестка с улицей Тепличной показался грузовой автомобиль «ЗИС-5».
– Заводи колымагу, – приказал Геннадий, и когда «ЗИС» миновал перекресток, «Москвич» выехал из лесочка на дорогу и остановился. Геннадий открыл дверцу и неторопливо вышел навстречу грузовику. «Стой», – махнул он полосатым жезлом, и «ЗИС» послушно остановился.
– Вроде бы ничего не нарушал, товарищ капитан. В чем дело? – выглянул в окошко удивленный водитель грузовика.
– Да ни в чем, просто тебе не повезло, – криво усмехнулся капитан милиции и, выхватив «парабеллум», трижды выстрелил в водителя прямо через деревянную дверь.
Тот повалился боком на женщину, что ехала рядом, еще не верящую своим глазам и не понимающую, что происходит. Однако замешательство ее долго не длилось. Женщина вдруг громко вскрикнула, дернула несколько раз дверцу машины, и та не сразу, но открылась. Бухгалтер буквально вылетела из машины и что есть мочи побежала по пустырю. Геннадий мельтешить не стал, спокойно обошел машину, прицелился бегущей женщине в затылок и выстрелил. Та словно споткнулась и упала. После этого капитано глянулся на «Москвич», и из него вышел Сэм. Вдвоем они достали из кабины «ЗИСа» банковские мешки с деньгами и отнесли в «Москвич».
– Сколько там? – нетерпеливо заерзал на своем сиденье Комса.
– Приедем – посчитаем, – глянул на мешки Геннадий и коротко приказал: – Трогай.
– Ни хрена себе! – воскликнул Комса, когда Геша и Сэм закончили подсчет денег. – Четыреста восемьдесят тысяч! Да это же на всю жизнь хватит. Всем троим…
– Это смотря как жить, – философски заметил Сэм и уважительно глянул на Геннадия. – Ведь так, Геша?
– Именно так, – согласился с подельником Филоненко-Раскатов. – Да и тоска заест ничего не делать и только жрать да пить.
– Это точно, – в свою очередь, легко согласился с вожаком Сэм. А то, что Геша – вожак, сомнению после совершенного разбоя уже не подлежало.
Через пять дней, которые Сэм с Комсой гуляли со шмарами[17] в одном веселом доме Суконной слободы, соря деньгами, их нашел Геша.
– Все, кончайте гулять, есть новое дело, – безапелляционно изрек Филоненко-Раскатов.
– К-какое? – заплетающимся языком спросил Сэм, с трудом отлепившись от своей марухи[18].
– Завтра встречаемся в Лядском саду в одиннадцать. Быть трезвыми, – предупредил Геша.
– Ну дыкть, – промолвил Сэм как само собой разумеющееся, однако никакой уверенности в том, что будет именно так, как сказал Геннадий, не имелось…
Назавтра ровно в одиннадцать Геша сидел на скамейке недалеко от неработающего фонтана со скульптурой девушки с поникшей головой и читал газету. Когда его наручные часы показали десять минут двенадцатого, он отложил газету и стал озираться по сторонам в надежде увидеть поспешающих к нему подельников. И увидел. Правда, это случилось уже в четверть двенадцатого, когда надежда, что Сэм и Комса вообще придут, едва теплилась. Ругаться Геша не стал. Просто оглядел своих новых корешей и, увидев, что они трезвые, хотя и помятые с тяжкого похмелья, спросил, почему они опоздали.
– Так это, трамвай по дороге поломался, – ответил за обоих Сэм. – Полдороги пешком шли.
– Бежали даже, – добавил Комса, – чтобы не опоздать. – Похоже, он говорил правду.
– Но все равно опоздали, – сдержанно заключил Геннадий, после чего коротко изложил свой план. Оказывается, покуда Сэм и Комса пьянствовали и тискали марух, он соображал новое дело: наблюдал за Государственной трудовой сберегательной кассой, располагавшейся на улице Горького, – когда открывается, когда закрывается, количество персонала сберкассы, сколько народу бывает перед самым закрытием, где хранятся деньги.
– Самые большие деньги находятся в комнате позади контролеров в несгораемом шкафу. Это я беру на себя, – изрек Геша. – Ваша задача, – посмотрел он на подельников, – держать под прицелом работников сберкассы и посетителей. Надеюсь, их будет немного.
– Под прицелом – это как? – удивленно переспросил Комса. – У нас и оружия-то нет.
– Значит, надо добыть, – заключил Геннадий. – С нашими-то деньгами прикупить парочку револьверов или даже автоматов – плевое дело. Не так ли, Сэм?
– Все так, – ответил тот и стал прикидывать в уме, к кому бы обратиться по поводу оружия. Был на примете у Сэма один человек, который мог бы достать стволы, но того в последнее время видно не было. Впрочем, имелась еще парочка былишей[19], у которых можно было прикупить волыну[20], и не одну…
На дело пошли через два дня после этого разговора. Зашли в сберкассу по одному за четверть часа до ее закрытия, оставив милицейский «Москвич» за углом, чтобы не светить его возле дверей сберегательной кассы. Посетитель в сберкассе был один – мужчина в широкополой шляпе и легком светлом плаще стоял у окошечка контролера и открывал вклад, держа в руках двести пятьдесят рублей четвертными купюрами.
Геннадий вошел в помещение сберкассы последним и демонстративно защелкнул за собой дверную задвижку. Затем достал «парабеллум» и громко скомандовал:
– Всем лечь на пол!
Мужчина в шляпе и плаще обернулся и непонимающе уставился на человека в форме капитана милиции.
– Че непонятно? Лечь, сказал! – подошел к нему Комса и, вырвав у него из рук деньги и положив их в свой карман, рукоятью револьвера ударил его в лицо. Мужчина, закрыв лицо руками, подвывая, рухнул на пол. Комса нанес ему еще один сильный удар в затылок, и мужчина затих, похоже потеряв сознание. Две девушки-контролерши и пожилая женщина, очевидно заведующая сберкассой, послушно легли на пол.
– Деньги сюда, живо! – приказал Геша и, обойдя ограждение, пнул носком сапога лежащую на полу пожилую женщину.
Та с трудом поднялась и стала непослушными руками выбирать из касс деньги. Приняв от нее купюры и передав их Сэму, Филоненко-Раскатов приказал:
– А теперь пошли туда, – он указал на комнатку позади мест контролеров. – И ключи от несгораемого шкафа не забудь взять.
Когда прошли к несгораемому шкафу высотою почти в рост человека, заведующая сберкассой замешкалась.
– Открывай быстро, ну! – прикрикнул на нее Геша и ткнул дулом пистолета в спину.
Женщина, выбрала из связки ключей нужный и открыла несгораемый шкаф, правда поначалу от волнения не сразу попав ключом в замочную скважину. Дверца, протяжно скрипнув, открылась. На нескольких полках шкафа горками лежали купюры. Некоторые были запечатаны в пачки и смотрелись так привлекательно, что их непременно хотелось потрогать.
– Сюда складывай все. Живо! – приказал Филоненко-Раскатов и бросил в руки женщины пустой солдатский вещмешок.
Заведующая вещмешок не поймала, и он комом упал на пол.
– Сейчас, сейчас…
Она подняла его и дрожащими руками принялась вынимать из шкафа деньги и торопливо складывать их в вещмешок. Когда из несгораемого шкафа была изъята последняя пачка купюр, Геша взял из рук женщины заполненный наполовину вещмешок и, взведя затвор «парабеллума», хладнокровно выстрелил ей в лицо.
– Уходим, – крикнул подельникам Геша, покинув комнату с несгораемым шкафом, и выстрелил в одну из контролерш.
Вторая в страхе громко закричала, на что Геша поморщился.
– Кончай ее, – обернулся он к Комсе, и тот, направив револьвер в ее сторону, не раздумывая, дважды выстрелил. – Добей, – увидев, что девушка еще жива, приказал Геша. – В голову стреляй, – добавил он, следя за действиями парня.
Когда Комса выстрелил в голову девушки, Геша посмотрел на Сэма и кивнул в сторону лежащего без сознания мужчины в светлом плаще, уткнувшегося лицом в пол.
– Твоя очередь, – промолвил Филоненко-Раскатов.