ы Волжской – актрисы Государственного академического театра республики – даже писали в общесоюзном журнале «Театр») и замечательно сыгравшая Зулейху из «Молодой жизни» Гафура Кулахметова, рухнула на пол, широко раскинув руки. Женщина, что боялась помять и испачкать блузку, тонко вскрикнула, поскольку ладонь заслуженной артистки с подрагивающими кончиками пальцев оказалась прямо перед ее лицом. Женщина в блузке в ужасе повернула голову в противоположную сторону и беззвучно заплакала, осознавая, что надежды на благополучный исход в создавшейся ситуации нет.
Тем временем Комса вытащил из-под прилавка прячущуюся там одну из продавщиц.
– Где деньги? – сунул он ей под нос ствол револьвера.
– Там, – указала она на дверь позади себя.
– Вставай, – приказал Комса и отступил на шаг.
Девушка поднялась, открыла дверь, и они вошли в кабинет, на письменном столе которого возвышался закрытый металлический ящик.
– Деньги лежат в нем, – указала она на ящик. – Там вся снятая выручка за неделю…
– Открывай, – изрек Комса, поигрывая револьвером и оглядывая ладненькую девушку с головы до ног.
Девушка открыла один из ящиков стола, достала связку ключей и открыла крышку металлического ящика. В нем и правда лежали деньги, приготовленные к отправке.
– Клади сюда, – кинул Комса на стол хозяйственную сумку, с которыми женщины обычно ходят по продуктовым магазинам.
Пока продавщица складывала в сумку выручку, Комса все время смотрел на нее. Когда же ящик опустел, бандит подошел к ней и, глядя на нее в упор, произнес:
– Халатик сымай.
– Что? – Девушке показалось, что она ослышалась.
– Халатик, говорю, сымай, че! – прикрикнул на нее Комса и стал расстегивать на ее халате верхнюю пуговицу.
– Не надо, – попыталась было отвести его руку девушка, но Комса грубо откинул ее руку:
– Не будешь делать, что я тебе говорю, стрельну тебе в ногу, сука…
Под неотрывным взглядом Комсы девушка стала снимать халат. Под ним оказались белый лифчик и нижняя юбка.
– Его тоже сымай, – заявил Комса, указав на лифчик, и сглотнул накопившуюся слюну.
Девушка замешкалась, не решаясь расстегнуть лифчик.
– Ну, кому сказал! – прикрикнул Комса.
Продавщица завела руки за спину, и через пару мгновений лифчик упал на пол. Девушка закрыла груди ладонями и повесила голову.
Комса, снова сглотнув, подошел к ней вплотную, отвел ее ладони от грудей и стал их трогать и мять.
– Сисястая баба попалась!
– Ну что, как дела? – услышал он голос Сэма из торгового зала. – Нашел бабки?
– Нашел, – повернул лицо в сторону двери Комса. – Щас вынесу…
Однако не вынес. Вместо этого взял ладонь девушки, потянул к себе и засунул ее (не без сопротивления) под ремень штанов:
– Давай… трогай его…
– Эй, уснул, что ли, там? – снова послышался раздраженный голос Семена.
– Щас, – крикнул в ответ Комса, продолжая одной рукой мять грудь девушки. – А ты молодец, знаешь, что делать! Хвалю!
После чего выдернул руку девушки из своих штанов и дважды выстрелил ей в голову. Вышел он с наполненной деньгами сумкой, красный, с пылающими ушами и алыми пятнами на шее. Увидев скорчившуюся под прилавком и едва живую от страха вторую девушку-продавщицу, выстрелил ей в голову и, перешагнув через ее труп, вышел в торговый зал.
– Все, уходим, – приказал Геша.
– А с этими что? – указал дулом револьвера на пару покупателей, распластавшихся на полу, Сэм.
– А ты будто не знаешь, – пристально посмотрел ему в глаза Филоненко-Раскатов. – Или мне нужно тебе подсказывать?
Сэм помрачнел, подошел к лежащим на полу мужчине и женщине и выстрелил поочередно им в голову…
Глава 14Появление свидетелей-очевидцев
В кабинете Щелкунова собрался практически весь его отдел. Речь шла об ограблении продуктового магазина на улице Большая Красная, в котором преступниками было взято двадцать четыре тысячи рублей выручки и убиты две продавщицы и трое посетителей. Магазины грабят нередко, бывает, что и с убийствами. Но даже по такому поводу начальник отдела по борьбе с бандитизмом городского управления милиции майор Щелкунов не собирал весь отдел на оперативное совещание и не раздавал каждому из собравшихся отдельные поручения, которые хоть разбейся вдребезги – но выполни! Однако нынешний случай выдался особым: в теле заслуженной артистки республики Луизы Волжской (настоящее ее имя Луиза Мусеевна Мустафаева) при вскрытии были обнаружены две пули, выпущенные из пистолета «парабеллум». И не просто пистолета, а того самого, пулями из которого была убита Ангелина Завадская, бухгалтер Екатерина Пастухова и водитель грузовика Степан Замятин. Засветился «парабеллум» и при ограблении трудовой сберегательной кассы на улице Горького (опять-таки с человеческими жертвами) и магазина промышленных товаров на улице Баумана, где при ограблении погибли четыре человека. И вот теперь при нападении на продовольственный магазин на улице Большая Красная из этого же «парабеллума» двумя пулями в сердце лишили жизни заслуженную артистку республики Луизу Волжскую. А всего при нападении на продмаг были убиты пять человек… Потому-то Щелкунов и собрал в этот раз отдел в полном составе.
– Я не сомневаюсь, что это одна и та же банда, – заявил, закрывая совещание, майор. – Ее кровавой деятельности надо положить конец, и как можно скорее. Мы не можем позволить бандитам безнаказанно убивать людей и присваивать народные деньги. Или грош нам всем цена, – добавил Виталий Викторович и оглядел присутствующих.
Кажется, собравшиеся сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом речью своего начальника прониклись. Многие сидели нахмуренными. Старший оперуполномоченный Валентин Рожнов курил одну папиросу за другой, а лейтенант Зинаида Кац так зло сверкала глазами, что если бы кто из преступников встретился сейчас с ней взглядом – вмиг бы раскололся и попросил бы листок бумаги с ручкой, чтобы написать признательные показания.
За сказанными словами последовали и определенные действия. В городе появились многочисленные патрули – более двух сотен дополнительных парных милицейских дозоров, всматривающихся в прохожих и при надобности проверяющих у них документы. Примерно таким образом происходило патрулирование в годы войны. Около крупных магазинов дежурили милиционеры и люди в штатском, способные пресечь попытку похищения, если она вдруг случится.
Кроме того, были привлечены около ста пятидесяти членов отрядов содействия милиции, которые несли дежурства по вечерам на улицах города. Управление и все городские отделения милиции неусыпно искали трех милиционеров во главе с капитаном, вооруженным «парабеллумом», не зная еще того, что бандиты уже скинули милицейскую форму и теперь «работают» в штатском. И «Москвич» теперь у них не милицейский. Так что поджидать бандитов у магазинов промышленных товаров и высматривать поблизости милицейский «Москвич» было делом совершенно безнадежным.
Валентин Рожнов, не покладая рук и не давая роздыху ногам, искал ряженого капитана милиции. Разумно полагая, что тот вряд ли выбрал местом проживания многоквартирный дом, да еще в центре, Рожнов вел розыск в бывших пригородах Казани, не столь давно вошедших в черту города. Это были городские поселки и слободы, застроенные в большинстве своем частными домами и одноэтажными деревянными бараками для работяг, приехавших в город на работу из сел и деревень. Валентин начал с поселка имени Серго Орджоникидзе. Здесь он когда-то работал простым оперативником под началом тогда еще капитана Щелкунова. Знакомых в поселке у Рожнова было немало, а стало быть, имелась реальная возможность в получении нужной информации. Оказалось, человека, которым интересовался старший оперуполномоченный, здесь никогда не видывали и никакой капитан милиции в поселке за последние пять-шесть лет не поселялся.
Сложнее было разыскивать нужного человека в прочих слободах и городских поселках. Капитан милиции Рожнов исходил вдоль и поперек Адмиралтейскую и Академическую слободы, заглядывая в самые крохотные переулки и тупички и задавая один-единственный вопрос – про «капитана милиции». Прошел с расспросами местных жителей все улочки и переулки немалой по размеру территории Суконной слободы, где скрыться человеку, не желающему, чтобы о нем знал кто-то посторонний, было все равно что раз плюнуть. Побеседовал Рожнов и со многими жителями Пороховой слободы и обошел все бараки Желатинки – поселка имени полярного летчика Виктора Левченко, пропавшего вместе со своим самолетом в тридцать седьмом году в районе побережья Северного Ледовитого океана. Как оно почти всегда и бывает, надежда на благоприятный исход дела уже едва теплилась и готова была, как сгоревшая свечечка, пустить последний дымок, когда нашелся человек, могущий ответить на некоторые интересующие капитана Рожнова вопросы. Человек этот проживал в Ягодной слободе, почти сплошь застроенной частными домами. Следует сказать, перед тем как этот человек нашелся, старший оперуполномоченный долго ходил по улицам и переулкам слободы, задавая вопросы практически всем встречным-поперечным и даже стучась в дома и напрашиваясь на разговор. Однако никто ничего путного сказать не мог. И вдруг случайно встреченная в одном из переулков слободы женщина годов под пятьдесят, Нина Марковна, на вопрос Рожнова, не встречала ли она в слободе жителя в звании капитана милиции, уверенно ответила:
– Милиционера не встречала. А вот нового жителя – встречала, и не раз. Он какой-то родственник Аглае Марфиной. В Межевом переулке проживает. Второй дом по левую руку…
– А вы сами-то где живете? – поинтересовался старший оперуполномоченный.
– На улице Герцена. Это меньше чем в двух кварталах от Межевого переулка, – ответила женщина. – Там у меня золовка живет, аккурат наискосок от дома, куда Аглая этого нового поселенца определила. Дом-то этот отца ее, а сама она в доме мужа покойного живет.
– Знаете, как его зовут? – спросил Валентин Рожнов.
– Не интересовалась, – последовал ответ. – К чему мне? А вот фамилию его знаю: Раскатов. Со странностями он. Ни с кем из наших мужиков не общается. И водку не пьет. Так, ежели бы он с кем за столом посидел и водку попил, за разговорами, кто он да что, непременно бы прояснилось. Так нет… Да и бабы у него нет, похоже. Да и какая баба будет с ним знаться, ежели с головой у него, сказывают, что-то не ладно. Так что дружбу с ним никто не водит: с чокнутым дружиться – себе дороже. Словом, сторонятся его люди… Неизвестно же, что он может выкинуть. Вдруг ножиком пырнет, – вполне резонно заметила Нина Марковна. – И ему за это ничего не будет, потому как с головой не в ладах и справка у него имеется, что он – слегка того…