[568]. Будучи противником крепостного права, он все же не решился рисковать своей карьерой ради губернского либерального меньшинства. Очевидно, недостаток образования не давал ему возможности возглавить либеральную оппозицию, как это было с нижегородским губернатором А. Н. Муравьевым, самарским К. К. Гротом, калужским В. А. Арцимовичем. Казанскому губернатору для этого не хватило знаний, общественного признания, управленческого опыта. В этом отношении, видимо, прав сенатор Я. А. Соловьев, который относил Козлянинова к тем губернаторам, «которые желали помочь, но не умели приняться за дело»[569]. Это тот случай, когда карьерные соображения взяли верх над политическими убеждениями.
Свидетельства приверженности Козлянинова либеральным взглядам обнаружились в ходе реформы, в событиях Бездненского восстания. В свое время об этом писал Г. Н. Вульфсон[570]. На этапе реализации реформ напряжение в отношениях губернатора и предводителя дворянства переросло в открытый конфликт. С. А. Фролова объясняет противостояние не только тем, что позиция казанского дворянства не отвечала «видам» правительства, но и культурно-психологическими особенностями личности губернатора[571]. Расстрел невооруженных крестьян в селе Бездна продемонстрировал отсутствие единства и согласия в действиях начальника губернии и уездных предводителей дворянства. Г. Н. Вульфсон трактовал их как «открытое разногласие казанских дворян-крепостников с либерально настроенным губернатором и поддерживающими его либералами»[572]. Известно, что на следующий день после данного события 60 казанских дворян подали губернатору письмо «о вялом вмешательстве власти». О кризисе власти в Казани через министра внутренних дел стало известено в Главном комитете. Его члены, не желая осложнять ситуацию, поддержали казанских помещиков. Вина за пролитую кровь пала на губернатора. Его подчиненных, причастных к расследованию Бездненских событий, в скором времени удалили из губернии: губернский советник К. П. Перцов был переведен в Вятку, адъютант Ф. А. Половцев отстранен от службы[573]. С этого времени начался закат карьеры и самого казанского военного губернатора.
Как разумный политик, он никогда открыто не выступал против представителей дворянской корпорации. В официальной переписке это не прослеживается, скорее, наоборот. В конфиденциальном донесении министру внутренних дел относительно дворянских выборов 1860 г. о братьях Петре Гавриловиче и Алексее Гавриловиче Осокиных (кандидатах на должность предводителя) Козлянинов писал: «…оба Осокина вполне заслуживают доверенности дворянства и правительства — люди умные, благонамеренные и совершенно дельные; лучшего избрания сделать было невозможно»[574]. В декабре 1860 г. губернатор для участия в работе Временной комиссии по крестьянскому делу рекомендовал «от правительства список лиц проверенных участием в предыдущем комитете». В него вошли В. В. Трубников, А. П. Перцов, Г. М. Толстой, А. М. Бутлеров, А. Г. Осокин (брат избранного губернского предводителя), Д. П. Порфирьев, В. М. Молоствов[575]. Вновь в круге губернаторских предпочтений оказались братья Осокины. Неожиданную информацию содержат жандармские выписки из личных писем П. Г. Осокина. Из них следует, что Петр Гаврилович не придерживался общего мнения большинства казанских помещиков в вопросе освобождения крестьян, но по долгу службы был их выразителем[576]. Это позволяет заключить, что институциональный конфликт в Казанской губернии не был замешан на личных симпатиях, антипатиях или неприязненных отношениях. Он стал результатом социального кризиса, когда трудно провести четкую линию противоборств, а губернаторами «жертвовали» в угоду «первейшего сословия». Такая тактика разрешения административных конфликтов уже не раз использовалась, все зависело от того, было ли выгодно верховной власти применять ее.
Показателем стабильности Казанской губернии могли стать очередные дворянские выборы. Они пали на конец 1862 г. О напряженном ожидании результатов голосования на выборах можно судить по отправленной телеграмме жандармского офицера, датированной 27 декабря 1862 г., в которой сообщалось, что выборы казанского дворянства «увенчались совершенным примирением начальника губернии с губернским предводителем». На том телеграфном бланке император карандашом написал — «Слава Богу»[577]. Губернским предводителем дворянства в очередной раз был избран Петр Гаврилович Осокин, в кандидатах оставался его родной брат. Позднее об этих выборах Козлянинов напишет: «Казанское дворянство, негодовавшее прежде на меня за казавшиеся им неправильными, и в ущерб их действиям и моими по крестьянскому делу, на последних выборах заявило мне общее откровенное сознание в ошибочности его прежних убеждений»[578]. Реакция правительства не заставила себя долго ждать. 30 августа 1862 г. «за отличие по службе» Петр Федорович Козлянинов был произведен в генерал-лейтенанты[579].
А теперь рассмотрим освещение тех же событий в донесениях жандармских штаб-офицеров. В августе 1861 г. под грифом «весьма секретно» сообщалось, что предводитель находится в «неприятных отношениях с начальником губернии г.-м. Козляниновым, который в действиях своих допускает произвол и односторонними убеждениями постоянно преследует весьма несправедливо дворянство, во всех случаях, где бы представилась только возможность сделать что-либо неприятное»[580]. У Половцева в воспоминаниях также упоминались эти «неприятности»[581]. По долгу службы ему не раз приходилось производить расследования по жалобам на «злоупотребления помещиков». В соответствии с законодательством дела такого рода при содействии Козлянинова, как правило, заканчивались не в пользу дворян и даже с отдачей под суд. Реакцию дворян несложно было предугадать. Инцидент произошел в дворянском клубе, где Осокин сам предложил Козлянинову гарантированное досрочное избрание его адъютанта Половцева в члены клуба, но неожиданно для губернатора при голосовании эта кандидатура была забаллотирована почти единогласно. Губернатор немедленно покинул собрание и на следующий же день отослал свой билет обратно в клуб. Весь его штаб и ближайшее окружение последовало этому примеру[582], о чем сразу же стало известно в Санкт-Петербурге.
Тон служебных донесений жандармского полковника Ларионова выдает его личные симпатии. В рапорте от 23 февраля 1863 г. он сообщал, что Осокин «пользуется общим уважением, хорошего образования и имеет большие влияния на дворянство, будучи в родстве с лучшими фамилиями в губернии. Был с губернатором в весьма неприязненных отношениях с начала эмансипации, по тому случаю, что ему приходилось беспрестанно отстаивать дела дворянские, на которые г.-м. Козлянинов смотрел ошибочно, как человек новый и притом сварливого характера. Между тем, как люди оба умные, не могли не сознать неловкого своего положения вообще в обществе, и в особенности в делах губернского по крестьянскому делу присутствия, и вследствие того последовало между ими примирение к общему удовольствию всех благомыслящих людей»[583]. Этим «благомыслием», собственно, и объясняются результаты последних выборов. Внешняя сторона «примирением» была соблюдена.
Можно ли выявить мнение самого жандармского полковника Ларионова относительно губернаторства Козлянинова? После печальных событий в Бездне в сообщениях о казанском губернаторе стали превалировать подробности негативного свойства: «губернатор нелюбим по строптивости характера несоответственной званию его семейной и общественной жизни, потерял уважение»; «оставленный благородным обществом, нередко вдается в картежную игру»; «после печального события в селе Бездне… начальник губернии открыто и азартно осуждал действия графа, касаясь его личности с невыгодной стороны, распространяя эти толки и чрез адъютанта своего поручика Половцова повсеместно…»[584]. В последнем отрывке речь шла о свитском генерале А. С. Апраксине, отдавшем приказ стрелять в непокорных крестьян.
По этим свидетельства в Петербурге могли решать о целесообразности дальнейшего пребывания Козлянинова в Казани, ведь о его страсти к картам, вспыльчивом характере, особенностях поведения сообщалось и ранее. Его амурные похождения не являлись тайной, они обсуждались в письмах[585], упоминались в мемуарах. Намеки на его материальные интересы (в письмах Ф. Половцева[586] и К. Перцова[587]) не подтвердились жандармами. Весь этот спектр мнений наводит на мысль, что до поры до времени на подробности приватной жизни Козлянинова никто особого внимания не обращал. И все же 15 августа 1863 г. по «Высочайшему распоряжению» казанский военный губернатор П. Ф. Козлянинов был уволен. В сенатском указе значилось: «согласно прошению»[588].
Следующим начальником губернии был назначен Свиты Его Императорского Величества генерал-майор Михаил Кириллович Нарышкин. Для Козлянинова собственная отставка оказалась полной неожиданностью. Об этом можно прочитать в одном из его ходатайств: «Г. министр внутренних дел при представлении моем по сдаче губернии и просьбе моей сказать — в чем именно я обвиняюсь, объявил, что я решительно ни в чем не обвиняюсь, что еще недавно поручил он передать мне его убеждения в правильности всех моих распоряжений и