- Это еще что за мать твою апофеоз истребления? - спросил я свалку за явным отсутствием иных собеседников, приметивши на грудах мусора выгоревший и расплющенный лимузин Александра Борисовича. В живых там остаться никто не смог бы. Даже каскадер Гриша Мазо.
- Нешто, Господь зачинщика поймал? - спросил я у белого в недавнем прошлом автомобиля. Убитая вещь в себе не ответила. Да и что ей отвечать? Нелепая гибель Князя в результате его собственных авантюрных экспериментов, надо сознаться, подействовала на меня еще более удручающе, нежели разрушение поселка. Это был совершенный абсурд. Разгул стихийного бедствия продолжался, когда его создателя уже не было среди живых. Как-то безучастно вдали я заметил вырванную тромбом легко,точно рассаду, высоковольтную башню. «Должно быть, это какой-то специальный тромб. Какой-то особенно классический, - определил я навскидку. - Ликвидировать самого Александра Борисовича заурядному тромбу не удалось бы. Должно быть, он и до производственных корпусов доберется. Гулять, так гулять». Впрочем, комбинат находился вне поля моего зрения. А специальный тромб, кажется, вылез последним, ибо стеклодув перешел уже к следующей стадии. На сгинувший поселок стеною обрушились потоки воды.
В кабинет заглянул чуткий до всякой опасности Матвеев с обрезом на плече.
- Откуда у вас карабин? - спросил запоздало, и, в общем-то, без любопытства.
- Митя обеспечил. Ночью, когда чемоданы выносили. Велел мочить любого подозрительного типа, если он к вашему благородию подойдет ближе, чем на пять метров.
- Какое там благородие, - отмахнулся я уныло. - Тоже нашел министра без портфеля.
- Портфель в приемной. Под сейфом стоит. Какой-то пожилой очкарик вчера вечером его рвался присвоить. Умолял, что это его портфель.
- А вы что?
- Холку взбил.
- Напрасно. Это его портфель.
- Уходить пора, ваше благородие, - сменил Матвеев тему. - Нынче и магистрат затопит к чертям собачьим. Теменем чувствую.
- Как уходить? Никак нам не уйти. Погибнем снаружи. Выпить желаете?
- А есть?
- Нет. Но я бы выпил для мужества.
Тогда я надеялся, что Вьюн пересидела тромбы в погребе, и Лаврентий забрал ее с остальными славянами на плот. А буксир татарина тромбы обошли стороной, и скоро он встанет на рейде. Надеялся, что Армия спасения успеет повытаскивать жителей из подвалов и как-нибудь перевезти их на возвышенности, которых затопление не достигнет. На то, что спаслась Дарья Шагалова, я не надеялся.
Дарью мне было жаль.
- Я местный, - потоптавшись у входа в резиденцию, сообщил Матвеев.
- Хорошо.
Из угла между виском и острым кончиком уха папироса Матвеева со смятой попутно гильзой перетащилась в губной угол, рассеченный коротким шрамом.
Матвеев раскурил ее в колодце сложенном из ладоней. По-другому раскурить папиросу вряд ли было возможно. Нарастающий ветер без передышки гнал по резиденции страницы распотрошенного архива и возил, как хотел, подъемную мебель со сметенными портретами, гербами и спортивными кубками. С лязгом перекатывались доспехи от моего секретера до овального стола совещаний.
Нам с Матвеевым уже приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
- В молодости городскую канализацию к речке тянул! Из пивного завода тянул! Из минерального химического комбината! - проорал спасатель Матвеев целое предложение, хоть я и не понял, в чем оно заключалось.
- Хорошо!
«Утопия, - сказал я себе, - никакое спасательное судно не в силах достигнуть нашего скорого мавзолея. Ураган разметал все варианты».
- В дом культуры тоже! Канализацию! В магистрат!
- Есть, что вспомнить!
Иногда я бываю грубым от безысходности. Это простительно. Другие на стенку лезут.
- Через коллектор надо!
- Что?
- Коллектор!
Я отпустил бесполезную штору, и попутный ветер прибил меня к приемной, где канцелярская метель кружилась еще яростней, чем в резиденции. Мы с Матвеевым отступили на анфиладу и захлопнули дверь.
- Через коллектор надо идти, - растолковал мне Матвеев свой замысел более обстоятельно. - Трубы там по бетонному коробу тянутся к реке. Короб медленно затопит. Бетон мы плотно стягивали.
- Как мы в коллектор проберемся?
- Он к бойлерной примыкает.
Нижние этажи тонули до ближайшего гранитного пролета. Уже и суворовские ветераны съехали в бурлящий поток с альпийской стены, и от веселого купца на вершине левой снежной крепости только шапка плавала, и как нам добраться до бойлерной, надо было еще придумать.
- Пути нет, как нырять - сказал Матвеев. - Бойлерная где-то в подвале. Дверь в подвал сразу под лестницей. У вас как с нырянием, господин бургомистр?
- Я не бургомистр.
- Совсем? - усомнился мой охранник.
- Низложили. Подвальная дверь плотно закрывается?
- Там, вроде, качественный подгон.
- А ключ?
Матвеев тряхнул связкой разнообразных ключей на поясе. Конечно. Мой наружный охранник за каждый вход в магистратуру отвечал. Теперь еще и за выход.
- Но я не донырну, - загрустил Матвеев. - У меня кол по нырянию.
- Нырять не будем, - успокоил я его, наблюдая, как пенится вода, поглощая гранитные ступени обеих лестниц. Через минуту я приволок из резиденции рыцарские доспехи. В свободной руке я донес полупудовую гирьку, забытую Хомяком в будуаре. Прежний градоначальник, видать, поглядывал за своей физической формой. Быстро постигнув мою цель, Матвеев отстранил меня и сильными пальцами вывинтил под забралом крепежные болты. Гирьку я бросил через шейное отверстие в латы, и Матвеев утвердил забрало болтами на прежнее место. Обрез он отложил за ненадобностью.
- Опустимся прямо на дно вестибюля, - предупредил я Матвеева. - Вдохните, сколь сможете. У двери суетиться не станем. Воздух пускать малыми порциями. Ключ снимите с пояса теперь, если помните который. Попытка у нас одна.
Матвеев, перебравши ключи, снял нужный.
- Готовы?
Он кивнул. Уверенность, использованная мной как заглушка для сомнений, передалась и ему. Подхвативши под складные конечности рыцарскую одежду, мы перевалились через чугунные перила, и камнями упали на мозаичные полы вестибюля к основанию лестницы. Под водой Матвеев нервничал, но ключом в замок попал, и быстро свернул его до отказа. Сразу дверь не далась. Упираясь
в стальную раму подошвами, мы чуть ручку из нее не выдрали. Под давлением водных атмосфер и со своим «качественным подгоном» дверь еще держалась, когда Матвеев сильнейшим отчаянным рывком приоткрыл ее, и протиснулся в щель вместе с потоком, хлынувшим в подвал. За ним протиснулся я. Дружным усилием изнутри мы отсекли стальной дверью течение. Снаружи Матвеев бился подобно сазану, выброшенному на берег. Изнутри действовал хладнокровно и четко. Сразу нащупал включатель, и осветил подвальную лестницу. Дверь, что подпирали мы задами, он четко замкнул ключом. Пока я удавил пачку сигарет, растеряв контроль над мускулами, и потом реанимировал ее, чтобы, наконец, покурить, Матвеев сорвал со стены подвала схему коммуникаций, выставил стекло и выдрал ее из рамки.
- Бойлерная, - он ткнул желтым ногтем в начертанную красной тушью схему. «Красное и желтое. Цвета живописной Испании, - я вспомнил, когда был там последний раз, - никогда я там не был, а мог побывать. И в Италии мог бы. В Риме. На кой бес я откладывал? Чтобы теперь отправиться в увлекательное путешествие по коллектору?».
- Хорош курить, ваше преподобие, - Матвеев тревожно глядел на мутные струйки воды, сбегавшие изо всех щелей на стенах и с потолка. - Засыплет.
С короткой лесенки он прыгнул в длинную прямую кишку подвала.
- Я не ваше преподобие, - известил я спасателя Матвеева, поспевая за ним. - Удивительно, что неоновые трубки еще светятся.
Трубки погасли при первом же упоминании. «Вот это правильно. Так и должно быть - сказал я себе. - Нехрен удивляться по мелочи, когда ты, олух, собором Парижской Богоматери пренебрег. Ты бы Суздаль посетил, в Киев бы съездил, а потом бы дивился чудесам подвальных миров». Вспыхнула обернутая паклей ножка стула, нащупанная в темноте Матвеевым. Паклю нарвал он с утепленной трубы отопления, растянувшейся на чугунных костылях, вбитых в штукатурку.
- Замкнуло, - сказал Матвеев. - Подстанцию. Или здесь уже влажность за стеной в маркированный провод просочилась. Свинцовый кабель сюда брошен через коллектор из комбината. В коллекторе бетон мы плотно связывали.
- И где он, твой коллектор?
- Здесь.
Матвеев пинком свалил дверь, помеченную словом «Абакан». В Абакане я тоже не успел побывать. Но до бойлерной мы добрались. Еще одна широкая, но вертикальная труба, пронзавшая бетонный пол, уходила куда-то к вершинам канализации.
- Ну и где твой коллектор?
- Центральный стояк, - Матвеев ударил сапогом по трубе, и достал из бокового кармана ветровки до боли мне знакомую двухсерийную гранату. - РГД-5. Если повезет, скоро мы будем в коллекторе, епископ.
- А вторая где?
- У Дмитрия Кондратьевича. Мы с Чеченской войны все поровну делим.
Матвеев передал мне ножку стула с догоравшей паклей и сноп запасной обмотки. Настал черед его спасательных шаровар. Из-под широких клапанов явились молоток и стамеска с металлической рукоятью. Матвеев, присевши у основания стояка, начал долбить стамеской вплотную к трубе углубление. Куски цемента, выбитые Матвеевым, откладывались рядом. Дело было кончено в три минуты. Дальше Матвеев снял предохраняющее кольцо, поместил РГД-5 в углубление, прижал взрыватель внутри ямы подходящим куском цемента. Далее заложил кусками цемента все углубление, так, что над полом остался торчать лишь металлический штырь с притесненным к нему взрывателем.
- Растяжка, - сказал Матвеев, извлекая дополнительно из-под клапана моток стальной проволоки. Проволока в его сильных выученных пальцах закрутилась вокруг взрывателя, протянулась в кишку подвала, и мы покинули бойлерную.