Достал противника над краем слишком низко поднятого щита, разрубая ему шею над ключицей.
Некогда, прежде чем он попал в ахир, у него был брат. Они любили вместе играть, будучи почти неразлучны, поскольку ведь – близнецы. За прошедшие годы он почти забыл о брате с таким же, как и у него, лицом. В гнезде встретил новых братьев. В мире ребенка невольников такие вещи не были чем-то необычным.
Некогда его брата продали, словно мешочек перца, хотя и за куда меньшую цену. А прежде они были почти неразлучны, поскольку ведь – близнецы. За прошедшие годы он почти забыл о брате с таким же, как и у него, лицом. В мире ребенка невольников люди непрерывно появлялись и исчезали.
Позже рассказывали, что посреди поля битвы, между позициями Соловьев и лагерем невольничьей армии, некоторое время стояли два коня. Их всадники были мертвы, но продолжали обниматься, сцепившись так, словно один пытался удержать другого от падения, а их кони даже не пробовали сдвинуться с места.
И на одинаковых лицах всадников виднелись следы слез.
– Сколько раз ты еще собираешься гнать их в атаку? Сколько еще должно людей погибнуть? Весь твой план по жопе пойдет, когда нам перестанет хватать солдат!
Поре Лун Дхаро сопел и дышал, а молнии, вытатуированные на его груди, казалось, сплетались. В последнюю атаку он бросил свои скромные силы на более чем две тысячи Соловьев, напирающих на отряды, что сражались в центре с коноверинской пехотой. Лун Дхаро ждал этого, поскольку, по иронии, именно копыта коноверинской кавалерии должны были проверить, подходит ли почва перед лагерем для атаки. Но все равно едва не дал поймать себя врасплох, когда стальные ряды сдвинулись с места и ударили в повстанческую пехоту с фланга.
Тем почти удалось вколотить клин в бок полка Лиса. Бывшая Молния отреагировал в последний момент, его пять сотен всадников ударили по атакующим Соловьям, заставили их контратаковать, что дало пехоте время для того, чтобы отступить под прикрытие стрелков и пикинеров.
Но успели едва-едва. Буквально в несколько мгновений.
И более сотни всадников Лун Дхаро остались на поле битвы. И в два раза больше – раненых, в том числе и он сам, сидящий теперь в штабном шатре перед Кахелем-сав-Кирху без панциря и шлема, с перевязанной левой рукой и яростью на лице.
– Сделай наконец-то, что ты запланировал, и пусть битва закончится.
Командир повстанческой армии принял его в шатре только затем, чтобы не ссориться с кочевником на глазах у всей армии. Он был спокоен. Как сама смерть.
– Битву я могу завершить прямо сейчас, – сказал он тихо. – Достаточно будет отступить. Только что потом? Они пойдут следом, а мы не найдем лучшего места для новой схватки. Кор’бену нужно еще немного времени. Мы покупаем это время.
– Этот проклятый верданно…
– Этот проклятый верданно только что закончил, – раздался голос Ольхевара, и Фургонщик вошел в шатер. – Плохо, когда командиры исчезают с глаз солдат.
– Я не стану спорить с ним на глазах у всех. И уж точно не стану слушать там его вопли. Сколько ты приготовил?
– Сто плотов и все пять сотен фургонов. Разведчики говорят, что идет хороший ветер. С запада.
Все трое переглянулись и широко улыбнулись.
Есть два хороших способа закрыть врага в котле. Первый – заставить его атаковать, убедить в близкой победе и отодвигать центр быстрее флангов. Второй – зайти на него сбоку. Вот только удастся ли сделать это пехотой против армии, которая наполовину состоит из кавалерии? Как минимум в ближайший час они узнают ответ на этот вопрос. Сав-Кирху переглянулся с Молнией.
– Ты сумеешь сесть на коня?
Оба знали, что речь не о сидении в седле, а о командовании в битве. Поре Лун Дхаро ухмыльнулся по-волчьи.
– Попробуй меня удержать.
– Ладно! Конец смены! Строиться!
Коссе Олювер уже разослал гонцов куда следует и отдал все приказы, которые только мог отдать, а потому сейчас просто прохаживался в задних рядах и порыкивал. Пусть его парни знают, что командир – начеку.
Несколько раз они уже заменяли передние бритахи, а потому нынче почти половина Буйволов успела принять участие в бою. И прекрасно показала себя. Он же был горд ими, как никогда: даже Котлы, состоявшие в большинстве своем из Телят, которые еще не закончили полного обучения, стояли как скала.
Эта битва будет триумфом для Рода Буйволов, и никто не сможет отобрать у них славу.
Вдруг он почувствовал дрожь земли под ногами и на него упала гигантская тень.
Маахир остановился сразу за аф’гемидом Буйволов, махнул ушами и заревел оглушительно. А его погонщик скалился сверху, словно безумец.
И прежде чем Коссе Олювер сумел открыть рот, Госпожа Ока съехала по плетеной лесенке и встала на землю.
– Как ситуация?
Буйвол вдохнул поглубже, готовый произнести длинную речь. «Клянусь Углями в Сердце Агара, о чем только она думает?»
– Даже не пытайся, – прорычала она негромко и грозно. – Я не в настроении. Ты сам приказал приготовить мне слона.
– Но думая, что ты станешь ездить по вершине холма, госпожа! Где-то там. – Он ткнул куда-то в сотню ярдов за ними. – Тут опасно.
– Сюда долетают стрелы и камни?
– Нет. Но это не значит, что до нас не добросит камень умелый пращник. А Маахира сложно не заметить.
– И полагаю, именно это ты и имел в виду, Коссе. – Деана д’Кллеан махнула солдатам, что кружили подле баллист, и ближайший выпустил связку стрел. – Я должна оставаться на виду – и одновременно вдалеке. Но Самий не слушается твоих приказов – он слушается меня. Сколько мы еще можем держаться тут?
Он пожал плечами, бряцая доспехом.
– Сколько понадобится, госпожа. Мы не использовали еще и пятую часть снарядов для машин, а чародеи даже не вспотели. Говорят, что это самая легкая битва, которую им пришлось вести.
– И уже мысленно получают заработанное золото. Помнишь приказы? О пленных?
– Брать.
– Именно. А есть у тебя уже какие-то? Потому что Сампоре утверждает, что ни один раб не дал схватить его живьем.
– Около сорока. Бо́льшая часть – тяжело ранены. Тебе нужен язык, госпожа? Могу приказать разогреть железо.
Она сделала жест, который ничего ему не сказал.
– Нет. Нет нужды. Но я напоминаю, что не желаю бессмысленной резни в конце. Не хочу вечером задыхаться от дыма тысяч тел.
– Я понимаю, но Агар…
– Я чувствую, что он в добром настроении. Хочешь со мной поспорить насчет этого?
– Нет, госпожа.
«Как она это делает?» – подумал Олювер. Он помнил Деану д’Кллеан с первой их встречи, сразу после того, как ее вознесло к власти. Тогда она казалась подавленной и напуганной тем, что происходило вокруг. А сейчас? Коссе обращался к ней «госпожа», потому что так было нужно, но чувствовал, что «госпожа» – правильное слово, с помощью которого и следовало обращаться к этой женщине.
Его прервал топот копыт.
– Ды-ы-ым! Дым на правом фланге! – Гонец осадил коня и, увидев Пламя Агара, соскочил с седла. – Госпожа, аф’гемид, бунтовщики ставят заслон из дыма напротив нашего лагеря!
Коссе Олювер глянул на поле. И правда, левый фланг бунтовщиков, тот, что у реки, тонул в молочных клубах. Еще несколько минут назад их не было, а значит – это спланировано. К тому же ветер сдувал дым в сторону их рядов.
К счастью, ротами наемников командовали опытные офицеры.
– Что это означает? – спросила Деана д’Кллеан со странным напряжением в голосе. – Попытаются сбежать под прикрытием дыма?
– Если бы все было именно так, они бы поставили дымы по всей передней линии. Нет, полагаю, что они откатились от нас столько раз, что теперь попытают счастья с наемниками в нашем лагере. Мы заставили их действовать решительно. – Он указал на Маахира: – Ты должна отступить на безопасное расстояние. Немедленно, госпожа.
Она молча кивнула и взобралась на спину слона.
Олюверу пришлось признать, что это была одна из тех вещей, которые он в ней любил. Деана никогда не спорила, услышав добрый совет.
Он поклонился в сторону бронированной башенки на спине у животного и развернулся к гонцу.
– Пусть Ален Тс’ардан подтянет восемь бритахов на правый фланг. Они должны быть готовы помочь лагерю, если наемники не выстоят.
– Выполняю!
– Хорошо. Остальные отряды в нашем лагере должны находиться в полной готовности. Хватит бить баклуши.
Что-то происходило. Кайлеан соединилась с духом Бердефа и теперь смотрела на лагерь его глазами. Пока что отряды, ждущие в резерве, вели себя довольно свободно, а наемники – почти беспечно, сидя под дающими тень навесами и играя в кости. Даже профессиональная пехота Коноверина не выказывала никаких признаков беспокойства. Правда, солдаты ходили в полном доспехе, но их щиты и длинные копья стояли в стороне, а командиры даже позволяли подчиненным выпить разбавленного вина.
Теперь это изменилось, а Кайлеан могла собственными глазами увидеть, на что способен Род Буйвола. Едва только зазвучали барабаны, тяжелая пехота из банды предающихся отдыху бездельников мгновенно превратилась в военную машину. Щиты и копья исчезли со стоек, словно их ветром сдуло, и меньше чем за минуту солдаты собрались в отряды, насчитывающие больше сотни человек.
Потом несколько из них убежали куда-то, ритмично покрикивая.
Наемники оставили кости и теперь собирались в роты. Может, те не сравнялись бы с Буйволами умениями и наверняка имели худшую экипировку, но все равно сверкали таким количеством стали, что можно было только позавидовать.
– Что видишь, Кайлеан? – Ласкольник положил ей руку на плечо, вырывая из транса.
– Готовятся. Но я не знаю к чему. Пока что не кажутся обеспокоенными.
– Йанне?
Птичник прикрыл глаза. Он использовал свой талант уже долгое время и устал, ему все сложнее становилось овладеть телом какой-либо птицы.