«Я не хочу этого. Великая Матерь, Защитница Потерянных, я не хочу этого. А Оум…» Вдруг накатил дурацкий смех. Ты, жалкий умник, сопливый дурак. Этот божок тобой манипулирует. Отослал тебя, приказывая искать ответы, указания, чтобы открыть истину о прошлом мира, а на самом деле знал, что тебе придется тут сражаться и что ты – в конце концов – поймешь, что нет никакой разницы между ним и тобой. Деревянный божок и Кулак Битвы, Владычица Льда или Близнецы… Все родились из снов и мечтаний обычных смертных.
Альтсин встал, хотя голова его закружилась, а свет факела немилосердно резал глаза. Вор понимал, что солдаты смотрят на него с некоторым уважением, хотя на самом деле он ничего тут пока что не показал. Ничего.
– Есть два выхода, господин лейтенант! – раздалось из-под стены. – Один закрыт, второй нет. Собак сюда.
Псы вошли, вздыбив шерсть, напряженные, рыча на трупы тварей. Светловолосый стражник успокоил их несколькими словами и дал понюхать пару кусков материи.
– Искать.
Альтсин знал, какие двери они укажут, еще до того, как собаки сдвинулись с места. И знал также, что это будут те, что заперты. И понимал, что находится за ними. Момент, когда на него сошли божественные «дары», дал ему такое знание.
– Метель, – прохрипел он. – Идет метель.
– Что?
Несколько солдат глянули на него удивленно, но рыжий офицер оказался неожиданно сообразителен.
– Откуда знаешь?
– Я использовал магию – и теперь знаю. Помните дорогу наверх? Нет, ни о чем не спрашивай, лейтенант… – Он хмыкнул и сплюнул слюной густой, словно корабельная смола. – Помните?
– Да. Мы ее обозначили.
– Хорошо. Я открою эту дверь, и ты сам убедишься, что я прав. А потом нам придется очень быстро отсюда уходить. Лучше всего – бегом. Теперь – отойди.
Вор подошел к стене, в которой находилась дверь, идентичная той, что он выломал минуту назад. Потому что эта комната – притвор… последняя перед главным логовом чудовища. Если стражникам нужна уверенность, что они сделали все, что в их силах, чтобы спасти товарищей, то лучших доказательств не найти. Он скривился в холодной усмешке и даже не пытался задумываться, чье это чувство.
На сей раз он даже не играл с ударами топором. Просто потянулся за Силой, переплавил ее в свет и огонь и толкнул на преграду.
Узкий, словно копье, поток раскаленной добела энергии вырвался между его рук и ударил в дверь, мгновенно пропалив ее навылет. Альтсин развел ладони, увеличивая ширину потока до фута, двух, трех, а дерево морщилось, распадалось в пыль, бичуемое адским жаром.
Воздух в комнате загустел и за несколько мгновений наполнился дымом – так что солдаты стали проталкиваться к выходу, кашлять, тереть глаза. Он не обращал на это внимания.
Хлопнул в ладоши, гася огонь, и развернулся, оказавшись лицом к лицу с командиром Шестой. Твердый сукин сын.
– Ты ведь говорил, что не умеешь колдовать свет.
– А ты полагаешь, что это был свет? – Альтсин махнул рукой, переплавляя Силу в поток воздуха, и остатки двери вместе с косяком полетели в темноту.
И упали вниз. Как минимум с десятка футов.
– Пойдем, лейтенант, покажу тебе твою метель.
Офицер приблизился и оперся о край дыры, молчал несколько долгих мгновений, а потом выругался. Тихо и бессильно.
Они находились на краю большой ямы, собственно, пещеры, пробуренной во внутренностях живого корабля. Длиной и шириной она была ярдов в сто. Световое копье, прожегшее дверь, полетело дальше, воспламеняя все на своем пути, а потому на противоположной стене теперь пылали некие странные конструкции, а один из больших, словно столетняя ель, столпов, поддерживающих потолок, разгорался ясным огнем. Потому они видели все отчетливо: гигантские дуги ребер корабля, воду между ними, какие-то шарообразные конструкции диаметром в несколько ярдов, прицепленные к стенам. Именно они и горели теперь на противоположном конце ямы, а десятки созданий убегали оттуда, издавая сверлящий писк.
Эти конструкции, по крайней мере, объясняли, куда подевались ткани и гобелены со стен. А еще – Альтсин чуть выглянул и присмотрелся к висящему в паре десятков футов шару – кожи, содранные с пойманных членов экипажа.
Часть солдат вернулась в комнату, но никто не отзывался. Потому что не было смысла тратить слова. Жутких шаров, которые не охватило пламя, было как минимум двадцать, и из каждого уже выливался поток тварей. Сколько их могло быть? Несколько сотен? Тысяча? Это не имело значения, поскольку даже части стаи, которая клубилась теперь внизу, хватило бы с лихвой, чтобы прикончить Шестую. Если эти твари забрали их товарищей сюда, то понадобился бы полк тяжелой пехоты, чтобы очистить эту пещеру.
Вор перегнулся сильнее. К двери, которую он прожег, вел подъем в виде кучи мусора. Он поджег ее и быстро отступил от волны жара.
– Это даст нам некоторое время. Убегаем.
Лейтенант даже не двинулся с места.
– Сожги остальное.
– Что?
– Подожги остальное, чародей. Сожги все.
На лице офицера были написаны бессилие и чистый гнев. Вор понимал это, но не собирался выполнять его приказы.
– Я не стану разводить сильный огонь в брюхе корабля. Даже если это черное дерево плохо горит. Ты не знаешь, что значит пожар на корабле, солдат. Если хочешь остаться – оставайся, но время у нас кончается.
Рыжий лейтенант тряхнул головой, словно просыпаясь от дурного сна.
– Хорошо. Возвращаемся. И бегом. Берф, ты ведешь. Нур, идешь последним и, если удастся, блокируешь двери. Желудь, ты со мной. И лучше, чтобы в случае чего у тебя нашлось под рукой какое-то колдовство. Выдвигаемся!
Они побежали трусцой в сторону выхода, а за ними, сквозь треск огня, неслись писки орды – все громче и яростней.
Они закончили эвакуацию. Последние солдаты взобрались на надстройку, потом втянули веревки и выставили охрану. Видение сотен тварей, вылезающих из-под палубы и бросающихся на штурм их позиций, привело к тому, что нынче ночью никто не сомкнул глаз.
– Господин лейтенант.
Велергорф подошел к офицеру медленно, двигаясь неторопливо, словно боясь, что любой его внезапный жест вызовет взрыв. Кеннет заметил уже, что все ходят рядом с офицером как вокруг протухшего яйца.
– Говори.
Десятник снял шлем, почесал голову, вздохнул. Наконец набрал в грудь воздуха и быстро произнес:
– Вы не могли их спасти.
– Знаю. – Лейтенант сжал кулаки. – Но это не имеет значения. Я ими командовал, и это моя вина.
– Вы не можете обвинять себя за каждую смерть, потому что…
– Я не виню себя, Вархенн. Такова уж доля солдата: мы порой гибнем. Но одно дело – пасть в битве или в пути, а совсем другое… вот так. Ты не видел того… того гнезда под палубой. А этот проклятый чародей не захотел его выжечь. Просто отказался.
– Он из морского города. Знает корабли лучше нас. Может, он и прав насчет огня.
Оба взглянули в сторону носилок, где Желудь склонялся над Борехедом и водил ладонями вдоль тела шамана, словно гладил невидимый кокон. После того, что он показал внизу, ни один из стражников не пытался ему помешать.
– Он не простой глупый подмастерье гильдии магов, правда, господин лейтенант?
– Нет. Не после того, что я видел. В битве он быстр как…
– Я слышал об этом, господин лейтенант. – Велергорф прервал его наперекор уставу, что, пожалуй, излишне хорошо говорило, насколько он нервничает. – Но быстрее ли он дюжины стрел?
Кеннет вздохнул. Порой его старый десятник думал удивительно по-бандитски.
– Ты застрелишь того, кто спас двух наших? И благодаря кому мы ушли живыми и здоровыми с нижних палуб?
– Нет. Но если наши и его дела невозможно будет совместить, я хочу иметь хотя бы какие-то аргументы для спора.
Лейтенант почти рассмеялся.
– Ты не видел, что он показал внизу. Знаешь же, что я чувствителен к магии? Ну да. Обычный маг должен концентрироваться некоторое время, черпать Силу из аспектов, а такое изменение потенциала обычно приводит к тому, что я чувствую много странного. И не только я, другие тоже. И собаки. Собаки должны с ума сходить и ссаться. А там внизу он просто протянул руки и – фру-у-у! Захреначил, словно боевой маг. С ходу, совершенно без подготовки. Нет, Вархенн, я не хотел бы с ним сражаться без поддержки как минимум половины полка. Или великого боевого мага. Если наши и его дела окажется невозможно совместить, мы станем вежливо вести переговоры, а потом – уступим.
Чародей встал, вытер руки о рясу с таким выражением на лице, словно окунул ладони в экскременты, и подошел энергичным шагом.
– Твой шаман умирает.
– Он не мой.
– Забавно. Глядя, как хорошо ты приказал его перевязать и как ты о нем заботишься, я бы мог подумать иначе. То, что схватило одного из его духов, теперь высасывает его силы. Я не знаю этой магии, но выглядит все довольно мерзко. Нам нужно войти в ту надстройку.
Кеннет и сам планировал сделать нечто подобное. В конце концов, это было место, где он предполагал найти ответы на несколько вопросов.
Например, кто правит этим проклятущим кораблем и не могли бы они подбросить его солдат к берегу.
Но была одна небольшая проблема.
– Там нет никаких дверей.
Желудь чуть улыбнулся.
– Думаешь, это самая большая твоя проблема? Впрочем, полагаю, что с этим-то я сумею что-нибудь сделать. Идете?
Глава 42
– Вперед! Вместе! Левой! Правой! Левой! Толка-а-ай!
О Владычица, ну и тяжелыми же оказались эти фургоны. Люка со своим плечом даже не пытался занять место при выступающей из борта жерди, но, глядя, как дышат и сопят солдаты, как краснеют от усилия их лица и загривки, почти радовался контузии.
Конструкции Кор’бена Ольхевара были практически гениальными. Боевой фургон верданно снабдил длинными пиками с одной стороны – чтобы слоны не сумели добраться до его бортов, а с другой, от внутренних бортов, отходили четыре солидные горизонтальные жерди. У каждой стояло двое мужчин, и они толкали всю эту машинерию. Фургоны, идущие во главе, двигались размещенными с тылу длинными дышлами, каждое из которых обслуживалось несколькими солдатами.