Деана почувствовала радостный ропот крови в висках. Транс был рядом, ждал вызова, словно старый друг. Рукояти тальхеров, казалось, постанывали от прикосновения ее ладоней. Но оставалось еще одно дело.
– Я ношу под сердцем дитя.
– Знаю. Буду стараться не задеть твой живот. А ты, если можно, не задень мое лицо. До этого времени я не заработала на него шрама и предпочла бы, чтобы так и осталось.
– Хор…
Расх прыгнула к Деане, а копье ее описало круг и выстрелило вперед, словно атакующая змея.
Сабли Госпожи Пламени оказались в ее руках раньше, чем противница сделала два шага. Левый тальхер легко огладил наконечник копья, ровно настолько, чтобы отбить его в сторону, правый приготовился к блоку, потому что эта предсказуемая атака должна была скрывать хитрость.
Скрывала. Второй конец копья ударил снизу, целясь в колено Деаны. Шаг назад, и еще один, когда наконечник ринулся к ее лицу – она почувствовала тень веселья, в конце концов, они ведь условились, что будут стараться не задеть лицо только одной из них, и сконцентрировалась.
Транс пришел, она сама не поняла когда. Вдруг перестала чувствовать тяжесть сабель в руках, шершавую неровность камня площадки, сопротивление, какое обычно ощущает тело, если заставить его экстремально напрягаться. Она превратилась в воду, в ветер. Плыла и летела.
И потому заметила, что ее противница тоже потянулась за кхаан’с.
Должна была почувствовать нечто вроде гордости: если старший, более опытный мастер призывает транс битвы почти одновременно с тобой, это значит, что он уважает и ценит твои умения, что признает тебя равным себе, несмотря на преимущества возраста и большее число проведенных боев. Но для гордости будет время позже, сейчас остается лишь бой, удар за ударом, уклонение за уклонением. Быстрее! Еще быстрее! Сократить дистанцию! Копье в шесть футов – это оружие, позволяющее держать противника на расстоянии, дающее преимущество даже в поединке с тем, кто вооружен гресфом – двуручным мечом для боя с конницей, а потому короткие сабли Деаны должны быть быстры, а ей нужно подступить вперед, атаковать, она не может позволить противнице оторваться от нее и отскочить.
Еще быстрее!
Старшая воительница отбивала все удары: снизу, сверху, косые. Ее копье, хотя и тяжелое, в клепках под самый наконечник, танцевало легко, словно тростинка. Несколько минут обе они выглядели словно окруженные прозрачными завесами: Деана – серебрящейся холодной сталью, Расх – матовой, словно дерево, из которого было выполнено древко ее оружия, – и только сопровождавший их быстрый металлический лязг сообщал всем вокруг, что это не игра и не фокусы, но настоящий бой.
Деана улыбалась под экхааром, так широко, как не улыбалась уже много дней, наполненных попытками взять под контроль хаос в княжестве и опекой над Лавенересом. А поскольку транс кхаан’с несет собственные дары, а один из них – лучшее понимание противника, она не сомневалась, что старшая воительница улыбается тоже. Обоим им это было необходимо: одной – чтобы позабыть о проблемах, второй – чтобы вспомнить, каково оно – стоять против достойного противника и доказывать, что ты на это способна, пусть бы и самой себе.
И обе одновременно поняли, что Деана выиграет этот поединок. Она была в два раза моложе, быстрее и более выносливой, к тому же беременна в то время, когда тело ее достигло пика своих возможностей, а опыт старшей воительницы не мог не обращать внимания на эти преимущества. Через миг Деана сломает защиту и ее тальхеры попробуют крови.
Хватит.
Она прервала атаку в тот самый миг, когда ее противница отскочила, держа копье в защитной позиции. Деана тоже отступила на два шага и спрятала сабли в ножны. На удар-другой сердца, пока транс еще не успел ее отпустить, она видела все с удвоенным вниманием, отмечала цвет камешков на площади, лазурь воды в прудике, выражающее больше, чем тысяча слов, удивление, почти ощутимо исходящее от Амвер, дочери Павалии, и Бахмери с’Таллар.
Будут рассказывать об этом и через двадцать лет.
– Прости мне мои слова, мастер. – Деана склонила голову перед Расх и’Ванну. – Ты – багровая смерть, греющаяся на песке.
Та коротко отсалютовала оружием, а потом обернула копье и воткнула его энергично в землю. Было видно, что она тяжело дышит, но Деана знала, что она все еще улыбается.
– Тальхеры любят тебя, – выдохнула та. – Прошло уже немало времени с тех пор, когда кто-то заставлял меня так защищаться.
Комплимент требовал вежливого ответа.
– Прошло немало времени с тех пор, пока я не сумела сломать чью-то защиту. Примешь ли ты мое предложение? Станешь ли стражницей моего дома? И учительницей?
– Учительницей? – Расх коротко, резко рассмеялась. – Хочешь, чтобы я тебя учила? Тебя?
Деана покачала головой.
– Не меня. Но уверяю, я найду тебе много внимательных учениц. И вам тоже, – обратилась она к оставшимся. – Если только заключим договор.
Глава 13
Через несколько часов езды им приказали завязать глаза, что Кайлеан немного развеселило. Лея и Дагена тоже улыбались себе под нос, но Ласкольник рявкнул коротко: «Спокойно», – и первым позволил наложить себе повязку. Кайлеан удержалась от пожатия плечами: кха-дар был прав, решительное выказывание легкомыслия в такой ситуации могло склонить кого-нибудь к глупым вопросам.
Лучше, чтобы никто, даже потенциальный союзник, не знал, какими способностями располагает их группа.
Прежде чем им завязали глаза, она подошла к своему коню.
– Торин, только не кусаться.
Жеребчик фыркнул и тряхнул головой.
– Я серьезно, не стану больше платить за потерянные пальцы.
Воин, что держал узду ее коня, резко передвинул руку вниз.
– Лучше не дергай слишком сильно, – сказала она вежливо. – Он может еще и пинаться.
Мужчина – судя по лицу, один из ветеранов в отряде рабов, возможно, даже бывший солдат, – послал ей кривую ухмылку и пробормотал что-то о проклятых коневодах.
– Еще он умеет понимать, что кто-то его не любит, – продолжала она, когда ей подали кусок материи. – Но вообще-то он – хороший конь, только характер у него вредный.
Завязала себе глаза. Один из невольников проверил, хорошо ли, а потом она вслепую вскочила в седло. Уселась поудобней.
Бердеф появился рядом, явно заинтересованный происходящим. Она установила контакт и позволила, чтобы ее захлестнули картины, видимые его глазами.
Странно было смотреть на себя саму. Небольшая девушка со светлыми волосами, заплетенными в короткую косу, сидящая на крупном жеребце; на его спине она казалась малым ребенком, который влез на коня своего отца. Кольчуга, темные штаны – дух пса не передавал ей цвета так, как она привыкла, – сабля на боку и сагайдак с луком у седла. Колчан по другую сторону топорщил перья стрел. Собственно, решила она через мгновение, не так уж и плохо она выглядит. Уселась на коне поудобней, смотря глазами пса. Подняла ладонь ко лбу, откинула волосы.
– Внимание! Едем!
Торин двинулся шагом, приспосабливаясь к шагам проводника. Согласно просьбе, не пытался никого кусать, хотя, если путешествие затянется и конь начнет скучать, он все же попробует использовать зубы.
А может, и копыта.
Они углубились в лес. Детство Кайлеан прошло в Олекадах, и она хорошо помнила тамошние еловые и сосновые заросли, ряды стволов, поросших снизу папоротниками и кустиками травы. Здешние леса были другими, деревья и кусты дико, безумно разрастались, свободное пространство появлялось только там, где поработали люди с железом в руках. Кусты, лианы, заросли, встающие, казалось, с каждой пяди земли. Если вся эта страна выглядит так, то ничего странного, что армия рабов не боялась кавалерии. Здесь десять пеших стрелков могли остановить хоругвь всадников. И ничего странного, что Кахель-сав-Кирху, если именно он и командовал армией, выбрал Халесийскую возвышенность местом для лагеря. Для меекханского пехотинца это были идеальные условия.
Вот только нельзя добиться победы восстания, просто сидя между взгорьями и ожидая чуда.
Они шли гуськом, узкой просекой, вырванной у джунглей. Зелень окружала их повсюду, хотя, передаваемая глазами призрачного пса, она выглядела скорее как серая стена, а туннель, казалось, не имел ни начала, ни конца. В какой-то момент Кайлеан даже почувствовала себя так, словно ее проглотила огромная змея. Несколько раз они сворачивали, петляли и уходили в сторону, но она не слишком-то переживала. Бердеф сумел бы указать ей обратную дорогу даже в ночи и под дождем.
Где-то через четыре часа езды они остановились над потоком, почти речушкой, где им позволили снять повязки, сойти с коней и дать отдохнуть ногам.
Члены чаардана следили за отрядом невольников с интересом, но не нахально. Из нескольких десятков людей осталось лишь пятнадцать, прочие исчезли, растворились в лесу. Наверняка возвратились сторожить Помве. В этот момент их сопровождало трое ветеранов, в том числе седобородый Люка-вер-Клитус, и дюжина легковооруженных. Все действовали умело и быстро, напоили лошадей, раздали сухари и по горстке сушеных фруктов. Постой не должен был затянуться.
– Не боишься, что упадешь с такого большого коня?
Кайлеан даже вздрогнула. Проклятие, она не ожидала, что кто-то сумеет так к ней подкрасться. Рядом стояла Колесо, девушка, которую Йанне подхватил с земли несколькими часами раньше.
– Ты тихая. А я сильно сжимаю его ногами, – произнесла она привычно, наклоняясь и поправляя подпругу.
– Ага. – Худое личико нахмурилось задумчиво, словно Колесу нужна была минутка, чтобы обдумать это простое утверждение. Потом она послала Кайлеан широкую улыбку. – Сильные бедра. А кони вкусные. Я ела.
Ела? Что это значит? Издевается? Смеется над ней, отыгрываясь за то, что они ее поймали? Черные глаза оставались совершенно невинными, но что-то в этом лице заставляло Кайлеан чувствовать себя неловко. К тому же меекх девушки был странным, носовым, шелестящим, раньше она говорила по-другому, без этого акцента.