Не ледокол, не самолет доставили первого человека на Северный полюс, а упряжка собак.
А вспомни, как покоряли космос.
Бескрылая собака поднялась выше крылатых птиц, разведывая человеку дорогу к звездам!
Собака заслужила не один памятник.
И все же если бы птицы и звери могли говорить, многие из них заявили бы протест, считая себя обиженными.
«Неужели я хуже собаки?» — взревел бы верблюд.
Он горбатый, он некрасивый, но зато он может долго не есть и не упадет с голоду, только похудеет, будто растают горбы на его спине. Верблюжьи горбы — словно приросшие к спине мешки с провизией: в них жир, отложенный про запас.
Первые тропы в песках пустыни проложил человеку горбатый выносливый верблюд.
Не мудрено, что верблюд бы обиделся. Да и не он один. Обиделись бы и лошадь, и овца, и осел, и почтовый голубь, и северный олень.
Что они сделали для человека?
Попробуй ответить сам.
Ну, а кошка? А кошка бы промолчала.
Зачем кошке памятник, если ей был оказан особый почет?
Было время, когда люди поклонялись кошке, как богу.
Тебе не верится? Для тебя кошка забава. Ты б не прочь завести котеночка, чтоб играть с ним, чтоб гладить, чтоб тискать… Да вот папа не позволяет: зачем, говорит, держать в доме бесполезное существо?
Как же кошка-забава могла попасть в боги?
Сейчас все узнаешь, не торопись!
Клич Маугли
Давным-давно,
когда папы носили не пиджаки, а звериные шкуры,
когда рыбья кость заменяла мамам иглу,
когда семьи жили не в домах, а в пещерах,
когда костер зажигался от высеченной кремнем искры, — уже в те далекие-далекие времена человек умел рисовать.
Он научился рисовать раньше, чем писать, сеять и строить.
Острым камешком он высекал или выцарапывал на стенках пещеры свои рисунки, а краской ему служила сажа от костра.
И знаешь, что он рисовал?
Не себя, не свою семью. Он рисовал зверя, за которым охотился.
Человек верил, что, нарисовав зверя, он этим зверем овладеет. Тогда рисование было колдовством.
От удачной охоты зависела жизнь первобытного человека. Кто вернется из леса с добычей, тот будет и сыт и одет.
Но и зверь жил охотой. В лесу встречались два охотника: двуногий и четвероногий. Попробуй разберись, кто сильней!
У человека был камень, зажатый в руке, и дубина; у зверя — острые зубы и цепкие когти или крепкие копыта и длинные рога.
Человек брал умом, а зверь зорче видел, чутче слышал, быстрей бегал.
Кому из них называться владыкой леса? Человек признавал за зверем равные права.
И это древнее уважение к зверю надолго сохранили охотничьи племена разных стран.
В столице Армении городе Ереване я видела в Историческом музее вещи, пролежавшие под землей более трех тысяч лет: зерна пшеницы, почерневшие, как угольки; глиняные кувшины, ставшие настолько хрупкими, что их опасно было взять за ручку; деревянные повозки с колесами величиной с обеденный стол.
Ни на одном колесе не было железного обода. Железа в те времена человек еще не знал.
Но он уже познакомился с медью, оловом, бронзой. Витрины музея украшало множество бронзовых вещей: щиты, пояса, наконечники стрел, кинжалы, женские украшения.
Был там и маленький, словно игрушка, бронзовый олень.
В музее хранились находки армянских ученых, сделанные при раскопках больших, как комната, каменных древних гробниц.
Три тысячи лет назад люди верили, что душа покойного в загробном мире будет и охотиться, и сеять, и пить, и есть. Вещи, опущенные в могилу, ей пригодятся.
Но зачем был положен в гробницу маленький бронзовый олень? Что, душа играла в игрушки?
Нет, бронзовый олень не игрушка, а знак рода. Здесь похоронен человек из племени Оленей. Главой его рода, его «тотемом», был олень.
Каждая семья носила имя какого-либо животного, от которого будто бы и пошел ее род.
Были люди Олени, люди Медведи, люди Черепахи, люди Орлы.
Свой своего не трогает. Охотиться на тотема было строжайше запрещено.
Человек из племени Оленей никогда не пролил крови оленя, никогда не ел мяса оленя: они из одной семьи, они родня!
Наверное, это была самая первая на свете охрана животных.
Но люди надеялись, что и, в свою очередь, родич олень или родич медведь их не обидит: они из одной семьи.
Разве тебе не слышится в этих словах что-то знакомое?
Вспомнил? Ведь так говорил мальчик Маугли, о котором ты читал в книге Киплинга.
Маугли вырос не в горах Армении, а в джунглях Индии, но он тоже называл лесных зверей своими братьями.
Помнишь его клич?
Человеческий детеныш Маугли был уверен, что никто из птиц и зверей его не тронет, если он крикнет заветное слово: «Мы с тобой одной крови — ты и я!» Киплинг долго жил в Индии и великолепно знал и ее природу, и древние верования ее людей.
В давние времена клич Маугли могли бы повторить и охотники Африки, и охотники Австралии, и индейцы Северной Америки.
И у них были тотемы, только разные, как различна и сама природа этих стран.
Австралиец считал своим братцем кенгуру, а индеец встречал в лесу братца бобра.
Но сестрицы домашней кошки ни у кого не было.
Почему же бобры и олени считались родственниками, а домашняя кошка попала в боги?
За что ее так вознесли?
Тотемы были у охотничьих племен, а вознесли кошку земледельцы, чьим главным богатством считалось пшеничное зерно.
Как кошка попала в боги
Говорят, что первым гончаром была женщина. Глиняную посуду лепили вручную, и на стенках древних горшков и кувшинов остались отпечатки маленьких женских рук.
Говорят, что первым полеводом тоже была женщина.
Мужчина ходил на охоту, а женщина собирала в лесу съедобные корни, плоды, семена. И, чтоб не ходить за ними далеко, женщина догадалась посеять растения возле жилья.
Когда посевы расширились, понадобилась мужская сила.
Но кто решил обрабатывать поле, тот должен жить на одном месте: растение неподвижно, оно не скачет, как белка, не бегает по лесу, как олень.
Человек словно сам пускал корни. Растения привязывали его к месту, к земле.
Первые земледельцы любили селиться по берегам больших рек: здесь и земля лучше, и близко вода.
Очень рано была заселена плодородная долина реки Нила. Пять тысяч лет назад здесь уже существовало богатое и сильное государство. Мы его называем Древний Египет.
Но плохо жилось простому человеку в этой богатой стране.
Порядки здесь были иные, чем в охотничьем племени, где земля была ничья и лес для всех, где люди, равные между собой, подчинялись лишь старшему в роде — вождю племени.
В Древнем Египте не было равенства между людьми. Их словно расставили по ступенькам высокой лестницы.
На самой верхней ступеньке царь — фараон, пониже служители бога — жрецы, пониже — богатые землевладельцы, еще пониже — чиновники, воины, а на самой последней ступеньке — рабы.
Богатый мог купить раба и мог продать его, как продают и покупают вещь.
Жрецы говорили, что так и должно быть, что такой порядок установлен высшим существом — богом.
Бог — царь на небе, его сын, фараон, — царь на земле. Все богатства земли — поля, сады, стада — должны принадлежать фараону и его приближенным, а рабы обязаны работать на них.
И под палкой надсмотрщика раб работал.
Раб был и пахарем, и сеятелем, и жнецом, и грузчиком, который на своей спине перетаскивал мешки с зерном в хозяйские закрома.
Но сберечь зерно в закромах от мышей раб не мог. Химических порошков, чтоб травить вредных прожорливых грызунов, в то время еще не придумали.
Мышей в закромах ловила кошка.
Кошка охраняла государственные запасы и зерно, принадлежавшее богачам. За это жрецы произвели кошку в боги.
В храмах стояли статуи богини с кошачьей головой.
В Древнем Египте хозяин, убивший раба, не привлекался к суду, не отвечал перед законом. Но за убийство священной кошки полагалась смертная казнь.
В боги попали и другие животные, важные для сельского хозяйства пшеничной страны.
Богом был бык: на нем пахали землю.
Богом была птица ибис: она истребляла саранчу.
Богом была сама река Нил: урожай зависел от ее разлива.
Богом была и корова: она давала молоко.
Были священные животные и в других странах. И сейчас зарезать корову на мясо в Индии запрещает религиозный закон. Когда корова от старости перестает доиться, ее выгоняют со двора.
По пустырям бродят, как тени, тощие, облезлые коровы с бусами на шее. Опустив глаза, проходит мимо своей бывшей кормилицы ее прежний хозяин.
Он ведет за веревку новую корову. Без коровы в хозяйстве не обойтись.
А без кошки в наше время хозяйство легко обходится.
Сейчас чаще всего держат кошку в доме ради уюта. Она мурлычет, она ласкается; играя с бумажкой, она забавляет детей.
И никто не вспомнит, что некогда кошку произвели в боги за то, что она охраняла зерно — богатство пшеничной страны.
Когда в мир пришла Жадность
Древние египтяне открыли пшеницу, индийцы и китайцы нашли другое замечательное растение. Их хлебом стал рис.
Из плодов дерева оливы древние греки приготовляли великолепное масло, на виноградниках Древнего Рима созревал виноград.
А у северных, более молодых государств были свои богатства. Варяги брали в студеном море богатые уловы рыбы, и далеко разнесся слух о русских самоцветах, русских лесах и русских соболях.
Природа давала человеку все необходимое. И все же в каждой стране были голодные, в каждой стране были бедняки.
Бедняк не имел куска хлеба, а богач говорил: мое поле, мой лес, мои стада, мои сады. И все богачу было мало.
Вместе со словами «моя собственность» в мир пришла Жадность.
Она могла одеваться по-разному: и в королевскую мантию, и в рыцарские латы, и в бархатный камзол вельможи, и в купеческий кафтан, и в расшитый шелком халат помещика, и в сюртук банкира.