Противорадиационная обработка завершилась, и кабина распахнулась, выпуская Антона наружу. Наиля дождалась, когда он перейдет в помещение для снятия скафандров, и заторопилась к нему навстречу.
– Давайте, я вам помогу! – она принялась расстегивать на нем скафандр.
– Осторожно! – предостерег ее Овечкин, снимая гермошлем. – После очистки на поверхности снаряжения сохраняется налет химического вещества!
– Я знаю, это же моя работа! – ответила та и показала руки: – Я в защитных перчатках!
– А где ваш респиратор? – уточнил Антон. – Разве работа с прошедшим очистку снаряжением не подразумевает дыхание через респиратор?
– Приборы показывают, что воздух в помещении чист, – девушка заботливо освобождала его от снаряжения. – Вот когда с поверхности вернется вся смена и в помещении будет находиться много людей, тогда использовать респиратор нужно обязательно. И потом, – она одарила Овечкина обворожительной улыбкой: – Я бы не хотела, чтобы вы видели меня в респираторе чаще, чем без него! Мы с вами пересекаемся только во время смены, знаю, что вы очень занятой человек, но буду рада, если как-нибудь у вас найдется время побеседовать со мной в неформальной обстановке! – Девушка бросила на него многозначительный взгляд: – Хотела задать несколько вопросов о вашей самоотверженной работе на поверхности, в условиях смертельной радиации! Это поможет мне лучше понимать свою новую специальность, ведь до войны я была в «Подземстрое» всего лишь экскурсоводом. Зато могу провести вам экскурсию по бункеру, надеюсь, это будет полезно для Инженера и увлекательно для вас лично!
Девушка забрала у него скафандр и принялась размещать его в шкафу, предназначенном для снаряжения строительных бригад. Она достала специальную губку, старательно протерла лицевой щиток гермошлема и между делом добавила:
– Сделаю все, чтобы вы не остались разочарованы нашей беседой! До свидания, Антон! Надеюсь, медики не найдут у вас проблем!
– Тоже на это надеюсь, – ответил Антон. – До свидания, Наиля.
Овечкин подхватил контейнер с инструментом и покинул пункт противорадиационной очистки. Приятная девушка, отметил он для себя, молодая, симпатичная и фигуристая. Наиля работает контролером смен десять или около того, и Антону импонировало ее неизменно приветливое отношение. Поначалу она даже пыталась улыбаться Порфирьеву, но он смотрит на нее так же, как на всех остальных живых людей – то есть словно мечтает зарезать, и бедная девушка теперь жутко боится асоциального капитана и прячет глаза при его появлении. Антон даже успокаивал ее на второй или третьей смене, объяснив, что Варяг всегда такой был, сколько он его знал, и она зря с ужасом ожидает, что капитан потребует ее увольнения. С того дня ее открытая улыбка провожает и встречает работающих на поверхности людей, и это привносит позитив.
Еще через пятнадцать минут Антон в прекрасном расположении духа выходил из лаборатории электриков и направлялся в медотсек. Сегодня его смена закончилась досрочно, и у него будет возможность отдохнуть лишний час прямо в рабочем кабинете. Обычно выход на поверхность не превышал пяти часов, таково было требование медиков, но внешние работы занимали вторую половину смены. Первая половина уходила на подготовку снаряжения, оборудования, теоретический разбор предстоящих действий и прочее. Во избежание накладок Порфирьев заставлял строителей перед выходом на поверхность наизусть запоминать, что, где и в каком количестве предстоит выкопать, выровнять, вывезти или, наоборот, насыпать. В итоге медицинскую помощь люди получали уже вне смены, в свободное от работы время, но капитана это, конечно же, не интересовало, а полковника – тем более.
Но имелся и положительный момент. Как известно, помещенный в биорегенератор пациент по умолчанию проходит биологическую обработку. Фактически человек выходит оттуда идеально чистым, нужно лишь смыть в душе следы биораствора, оставшиеся на коже после сушки. Принять душ можно было в душевых кабинах больничного стационара, и расход воды, ушедшей на биорегенерацию и водные процедуры, для сотрудников ЭК был бесплатным. С водоснабжением в Центре перебоев не было, хотя со скважинами постоянно возникали проблемы. Работающим на поверхности строителям в этом плане были предоставлены привилегии, в отличие от всех остальных. Брилёв лично отдал такой приказ после того, как расход воды медотсеком вырос втрое, а очереди на прием – впятеро из-за того, что люди пытались сэкономить на банных процедурах и под всевозможными предлогами стремились попасть в биорегенератор.
Выяснилось это не сразу, потому что при холодной и черствой Снегирёвой оказаться на биорегенерации без серьезных на то причин было нереально, зато отзывчивая и чуткая Зарема часто шла на уступки нуждающимся, особенно женщинам старшего возраста и родителям с детьми. Злые языки утверждали, что за это медсестра брала мзду в виде подарков, но многие говорили, что дарили ей что-то из уцелевших личных вещей от чистого сердца, в знак благодарности. Закончилось все тем, что перерасход воды достиг слишком странных значений, и Снегирёвой, заявки которой обычно исполнялись по первому требованию, пришлось отвечать на вопросы Брилёва. К делу привлекли инженерную команду, и те быстро выяснили подробности и о повышенном расходе ресурса биорегенераторов, и о повышенном расходе воды для процедур. Зарему посадили в карцер на пятнадцать суток и уполовинили нормы обеспечения на месяц. Вместе с ней пострадало больше сотни взяткодателей, но обошлось без казней, и это уже хорошо. Брилёв заявил, что биорегенераторы не бесконечны, у них есть вполне конкретный ресурс, по истечении которого лечить серьезные болезни станет невозможно. И вообще, медотсек – это больница, а не общественные бани. С тех пор воду, потраченную на лечение, высчитывали даже с детей и тяжелобольных пациентов.
Кроме работающих на поверхности строителей, что не может не радовать! Антон всегда использовал это обстоятельство для того, чтобы провести водные процедуры в медотсеке, а свою норму воды отдавал Диларе, с которой почти все высчитывалось за лечение Давида. Но двойная норма, да еще полностью сэкономленная, это немало, и воды семье Антона хватало. Дилара даже обменивала излишки соседям на мелкие услуги, но делать это оказалось слишком сложно. Контроль за нормами осуществляла компьютерная программа, находящаяся в руках инженерной команды Брилёва, подача воды регулировалась автоматикой. Чтобы активировать душевую кабину или питьевой кран, требовалось использовать личные биометрические данные. И если система замечала несоответствие данных и появившегося перед датчиками пользователя, ничего не включалось. Из-за этого поделиться с кем-либо собственными нормами можно было, только непосредственно присутствуя рядом с ним. Делать это в публичных местах Антон наотрез отказался, и Дилара с этим согласилась. Не хватало еще, чтобы люди Брилёва узнали об этом и решили, что Овечкину некуда девать воду. Но отказываться от своего бизнеса Дилара не стала, и теперь в их суррогатной квартире постоянно появлялись какие-то женщины с детьми и без таковых, пользующиеся душем. Зачастую Антону приходилось просыпаться прямо во время отдыха после тяжелой смены или перед таковой, активировать подачу воды для очередной клиентки жены, и снова ложиться спать.
Поэтому сегодня он решил не возвращаться домой раньше времени. После биорегенератора он, не торопясь, примет душ во вполне настоящей душевой кабине стационара, а потом поспит пару часов в офисе ЭК. До возвращения на работу Порфирьева его оттуда никто не выгонит, а капитан не появится там прежде, чем пройдет детоксикацию, так что время поспать точно будет. Антон добрался до входа в медотсек и кивнул двум женщинам-охранникам, дежурившим возле распахнутого люка. Поверхность люка и гермопереборки, в которой он был установлен, несла на себе наскоро заделанные следы от пуль и осколков. Говорят, здесь военная хунта Брилёва вела бои с охраной «Подземстроя-1», когда захватывала бункер. Почти все охранники были жестоко убиты, а уцелевшие перешли на сторону победителей, потому что особого выбора у них не имелось. Как бы то ни было, сейчас СБ укомплектована полностью, и Антон слышал, что полковник планирует увеличение численности охраны в несколько раз. И вроде туда будут брать не только мужчин, но и женщин покрепче. Это было похоже на правду, потому что медотсек всегда охраняли охранники-женщины, если не учитывать вооруженных до зубов солдат в штурмовых комплектах, прибывающих сюда непосредственно перед появлением Брилёва.
Сразу за входным люком начиналось приемное отделение, в котором дежурила еще одна пара охранниц, занимая сидячие места в самом дальнем углу помещения. Пространство вдоль стен было занято сиденьями для посетителей, у входа располагалась автоматика формирования электронной очереди, в центре помещения размещались интерактивные информационные панели. У широких дверей, ведущих вглубь медотсека, располагалось рабочее место дежурной медсестры, ныне занимаемое сотрудниками вспомогательного персонала. В целом медотсек был слишком мал для текущих реалий Центра, и работы по его расширению были запланированы на какую-то там очередь.
– Здравствуйте, господин Инженер! – дежурная, улыбаясь, поднялась навстречу Овечкину и открыла перед ним дверь: – Проходите, доктор Снегирёва ожидает вас!
– У вас сегодня мало посетителей, – Антон скользнул взглядом по полной черноволосой женщине с ребенком лет восьми. В первую секунду, оказавшись в приемном покое, он едва не принял ее за Дилару с Давидом. Сейчас, когда женщина провожает его взглядом, понятно, что это не она. Черты лица этнические, но не похожи, волосы длиннее, и ребенок оказался старше. Сыграло роль сходство в одежде, Овечкин никак не ожидал встретить кого-то в похожих тряпках. Хотя теперь он видит, что и одежда не очень похожа. И вообще, Давида здесь быть не может, он же лежит в стационаре. Антон невольно выдохнул с облегчением. Значит, потока упреков сейчас не будет.
– Два часа до окончания смены, – ответила дежурная. – Обычно в это время Ингеборга Игоревна не прини