икуда не денется!
– Время на облучение сократится. Гусеничную технику нужно будет провести к месту раскопок всего один раз. Она будет находиться там до окончания раскопок. Там, на месте, надо выкопать блиндаж, в нем развернуть базу – вот и стационарное место отдыха, которому не страшны ураганы. Если Мозг со своими справятся с автопилотированием, то перевозящая людей и грузы техника сможет идти по маршруту сама, не завися от видимости, на высокой скорости. Мы сможем организовать там работы посменно, вовремя завозить и вывозить людей без интоксикаций и передозировок. Сто процентов – там, на месте, возникнет целая куча проблем, но все можно решить, если склад окажется настоящим, а люди и техника не будут гибнуть в пустошах из-за неумения найти дорогу туда-обратно. Пока все это не решится, мне придется ходить во все экспедиции. При наличии настоящего склада и автопилота рулить раскопками и возить людей сможет любой из наших.
Порфирьев невесело вздохнул и добавил:
– И тут кроется вторая главная беда: в идеале раскопки нужно проводить относительно недалеко от Центра, чтобы смене хватило времени и на рытье, и на дорогу туда-обратно. Потому что если придется ездить с интоксикациями, то от экспедиций в Росрезерв это ничем отличаться не будет. Надолго в таком режиме здоровья не хватит, и все перемрут как мухи. Так что копать надо где-то относительно недалеко, не дальше ста километров. Это расстояние надо проходить не больше чем за два часа с учетом буранов. Тогда на раскопки останется еще три. За меньшее время мы никогда ничего не раскопаем, бураны будут заносить снегом больше, чем мы успеем разрыть.
Капитан поморщился:
– Но пока никто не вспомнил ни одного подходящего места. Все слишком далеко или бесполезно. Ближайшая точка, которую Мозг считает подающей надежды, находится на окраине Нижнего. До нее сотня километров по прямой, под буранами за два часа можно не пройти. Придется пережидать интоксикацию… И лезть в город опасно. Там полно подземных коммуникаций, запросто можно рухнуть куда-нибудь и до свидания. Пиджак рассказывал, что у них вездеход провалился в пустоты, когда колонна шла через город. Два десятка человек погибло. Я бы не стал соваться в город на тяжелой технике. Но другие точки еще более нелепы.
Порфирьев умолк, и несколько минут Ингеборга размышляла, продумывая тактику своих дальнейших действий. У нее появился шанс добиться своего, но как сделать, чтобы эта победа не стоила ей самого дорогого… Большой уродливый злой мир рано или поздно сожрет крохотную добрую капельку маленького совершенного мира просто из завистливой ненависти, а уж ради собственного выживания – не будет колебаться ни секунды. Но отныне ее мир пусть и маленький, но уже не добрый. Он отрастил клыки и будет сражаться за свое существование до последнего! Тщательно все обдумав, она произнесла:
– У меня есть карта подземных складов поблизости с полезными материалами.
Услышав такое, Порфирьев аж глаза открыл. Капитан уставился на нее хмурым взглядом и прорычал, не скрывая недоверия:
– Да? Откуда?
– Ее папа составлял, – Ингеборга грустно улыбнулась. – Это была часть его хобби выживальщика. Он говорил, что в случае всемирного апокалипсиса нам придется прожить в нашем бункере много лет. Крохотное самодельное убежище на такое не рассчитано, его автономность невелика, но сможем жить в нем долго, если сумеем найти все нужное на поверхности. Надо только добраться до развалин складов, отыскать там необходимые вещи и принести в бункер. Отец рассуждал так же, как вы: после мировой катастрофы перемещаться по поверхности, скорее всего, будет очень тяжело и опасно, поэтому все предназначенные для поисков места должны находиться в радиусе не далее десяти километров от убежища. Чтобы пешком можно было дойти за два часа и вернуться максимум за три, потому что обратно придется тащить на себе груз и идти будешь медленнее. Тогда на то, чтобы копаться в развалинах, остается минимум два с половиной часа. Поэтому они с мамой время от времени ездили по округе и выясняли, что где находится. Я ездила с ними несколько раз. Помню, мы были в Железнодорожном, это маленький городок в десяти километрах от нашего коттеджного поселка. Там был какой-то крупный склад рядом с железнодорожной станцией. Мы попали туда под видом не то оптовых покупателей, не то потенциальных арендаторов, точно уже не помню. Папа тогда говорил, что наземная часть складов может оказаться разрушенной, поэтому обращать внимание нужно на подземную часть. Я помню, как он указывал мне на низкие потолки и массивные своды с поддерживающими колоннами. Говорил, что это хорошо, потому что увеличивает надежность конструкции. Это отчетливо запомнилось потому, что рядом стоял представитель арендодателя и сетовал как раз на опорные колонны. Жаловался, что склад морально устарел и не пользуется спросом у клиентов.
Девушка виновато пожала плечиками:
– Я не помню, какие именно склады папа наносил на карту и что в них есть. Времени прошло много, учеба отнимала все. Сначала мне очень хотелось порадовать родителей своими достижениями, потом очень хотелось утонуть в этой учебе так глубоко, чтобы стать невидимой для всего мира и не видеть его самого… – Она мгновение молчала. – Но карту отец регулярно обновлял, и я знаю, где она лежит.
– То есть она у тебя в семейном бункере? – понял Порфирьев. – Спрятана?
– Да, – Ингеборга многозначительно кивнула. – Она на бумаге, а не в цифре. Папа говорил, что в случае катастрофических солнечных вспышек на планете может произойти глобальный блэкаут, и все электронные данные погибнут. На этот случай у нас есть бумажная карта. Но для того, чтобы в условиях всемирной катастрофы было проще искать нужное место, масштаб карты должен быть максимально подробным, с точностью до полуметра. А такие карты есть только у военных, гражданским иметь такое запрещено. Отец где-то достал один экземпляр нелегальным способом. Поэтому на всякий случай он прятал ее в бункере. – Блондинка секунду подумала и добавила для верности: – В надежном месте. Просто так не найти!
– Если объяснишь доходчиво, то найду, – пообещал капитан. – У тебя не такой большой бункер, чтобы не найти.
– Я не знаю, как объяснить, – сурово заявила Ингеборга. – Там слишком сложная система защиты! Но могу показать, если отвезете меня домой.
– А на Большой Барьерный Риф тебя не свозить? – воззрился на нее Порфирьев. – Говорят, до войны там было очень красиво. Может, и сейчас очень даже ничего!
– Вот вы издеваетесь, а там мало того, что сейф найти сложно, потому что к нему очень неудобно подлезать, но еще замок самый современный, только по биометрии открывается! – сосредоточенно объяснила блондинка. – Сканер будет ждать звуковой пароль, мои отпечатки пальцев, лицо, сетчатку глаза и голос, и все это одновременно.
– Ничосибе! – выпучил глаза здоровяк. – Крутая защита на случай всепланетного блэкаута! Как же вы планировали открыть сейф без электричества?
– У отца имелся другой способ, но я его не знаю! – немного запоздало нашлась Ингеборга. – Может, он планировал его разрезать, взорвать или…
– … Разгрызть! – подсказал капитан.
– Какая разница?! – Ингеборга решила не сдаваться до последнего. – Ну, не знаю я этого способа, ну и что с того? У нас же нет блэкаута, мы можем взять аккумулятор и новый фильтр, приехать в бункер, запустить электричество, и я открою все сама за несколько секунд!
– Никто не отправит на поверхность единственного врача. – Порфирьев покачал головой. – Неоправданный риск. Я сообщу Мозгу, пусть думает. Дашь им пароль, твоя биометрия у них есть, образец голоса запишем. Пусть изобретают устройство для взлома или едут туда со мной.
– Я пароль не помню! – изо всех сил сопротивлялась девушка. – Он у меня нацарапан там в укромном месте! А чтобы никто не догадался, я нацарапала там несколько паролей! Если увижу их все, то вспомню, какой из них правильный. Если ошибиться с паролем, система заблокирует сейф и его точно придется разрезать. Только его просто так не вытащить, потребуется демонтировать половину технических систем бункера!
– У тебя что, острый приступ бреда? – капитан внимательно разглядывал ее лицо. – Или вы с Овечкиным в одной школе учились? Что за ерунду ты несешь?
– Это не ерунда! – насупилась блондинка. – Я пытаюсь объяснить вам, что все сильно упростится, если вы возьмете меня с собой!
– Все сильно упростится, если ты просто скажешь, что тебе нужно, – парировал Порфирьев. – Я привезу тебе оттуда все, что смогу найти. А найти я смогу, что угодно, если ты понятно объяснишь. Что тебе оттуда надо? Шмотки? Бабские примочки?
Ингеборга тяжело вздохнула и тоскливо ответила:
– Я хочу попасть домой… ненадолго. Вещи оттуда мне нужны, но без них я смогу прожить, все равно это не жизнь. Мне бы вылезти из шкуры медицинского робота… мне очень нужно почувствовать, что я все еще живой человек… Мой мир умер давно. Задолго до войны. А здесь все… чужое. Я вас очень прошу: свозите меня домой хотя бы на час, и я отдам вам карту, она существует, это не выдумка.
Несколько мгновений капитан молча смотрел ей в глаза задумчивым взглядом, явно подозревая, что она что-то недоговаривает.
– Я подумаю, – произнес он наконец. – Сейчас в любом случае не до этого, так что времени хватает. Сколько мне еще тут лежать? Пора заниматься экспедицией.
– Еще двадцать минут, – девушка сверилась с показаниями системы биомониторинга. – Но перед выходом на поверхность вам необходимо провести еще два часа в биорегенераторе. Поэтому я жду вас в медотсеке в двадцать два часа.
– Хорошо. – Порфирьев не стал возражать и снова закрыл глаза.
Оставшееся время девушка провела на беговой дорожке, обдумывая состоявшийся разговор. Капитан прав, так просто ее из бункера никто не выпустит. Но если твердо стоять на своем, Брилёв должен согласиться. В конце концов, получить эту карту в его интересах. Она действительно не знает, что хранится в отмеченных там складах, но что-нибудь наверняка есть, отец не стал бы помечать их просто так. И добраться до карты гораздо проще, чем до Росрезерва.