Он даже согласился отдать Соколянской на откуп создание салона красоты. Пусть считает, что он начинает поддаваться ее влиянию. Так будет проще вовремя заметить ее следующий ход, благо пока эти ходы не несут серьезной угрозы. Сегодня Брилёв понял, что это решение было ошибкой. Он своими руками отдал Соколянской немного своей власти, и его люди привыкают к этому. Значит, ее ценность в их глазах возрастает, и в случае смерти Брилёва его преемник обратит на нее внимание в первую очередь. Захочет отобрать бизнес, вызовет ее на вручение ультиматума, а выйдет из кабинета в полной уверенности, что он лучше всех на свете, а она воплощение комфорта, уважения и личной преданности.
В одном из видеоокон Соколянская в очередной раз подошла к Снегирёвой, выполняя какое-то ее мелкое поручение, и осталась стоять рядом дольше обычного. Полковник коснулся пальцем соответствующего сенсора на рабочем коммуникаторе, и к изображению на настенном экране прибавилась звуковая дорожка.
– … нет на это времени! – Снегирёва говорила короткими рублеными фразами, не отвлекаясь от панели управления биорегенератором Порфирьева. – Варяг может умереть в любую секунду. Если мне удастся стабилизировать его состояние, займусь другими. У них еще четыре часа до интоксикации. Займись Брилёвым сама!
– Тебе не придется отвлекаться. Работай, зая, и ни о чем не думай! – Соколянская преданно сжала Снегирёвой предплечье и быстро отпустила, чтобы не мешать. – Ты обязательно справишься, я в тебя верю! Брилёва беру на себя. Мне потребуется биорегенератор на два часа. Сделаю все идеально, никаких нареканий не возникнет, я хорошо освоила процедуру.
Снегирёва коротко кивнула в знак согласия и задумалась над очередной порцией пестрящих красными отметками данных системы биомониторинга. Брилёв замер. Это может означать только одно: во время следующего сеанса лечения Соколянская его устранит. Снегирёва в силу особенностей своей программы занята более приоритетной функцией и не может сделать это сама. Но в ее глазах причиной предсмертного состояния Варяга вполне может являться Брилёв. Либо Соколянская аккуратно вложила ей в голову эту мысль. Не важно. Снегирёва подтвердила полномочия Соколянской и не стала оспаривать ее решение. Он не ошибся. Руководство агентурной ячейкой перешло к Соколянской, ждать приказов ей больше не от кого, и вложенная в мозг программа перевела агента в фазу активного захвата власти. Он находится на волосок от смерти.
Но им его не победить! Он не для того выжил во всем этом дерьме. Он все предусмотрел заранее. В программу Снегирёвой не заложено доминирование, она всегда будет подчиненной. Значит, после смерти всех старших агентов ее психика выберет себе начальника. Нужно лишь создать для этого все условия и выждать необходимое время. Это не проблема, он хорошо себя чувствует, лечение пошло на пользу, вполне можно обойтись без процедур несколько месяцев, пока ситуация не стабилизируется. А если не стабилизируется, то придется избавиться и от нее. Остаться без врача очень бы не хотелось, но убить себя он никому не позволит.
– Соколянскую ко мне! – Брилёв вышел в эфир. – Для уточнения графика лечения!
Он ни секунды не сомневался, что в такой момент агентесса не заставит себя ждать, и, как всегда, не ошибся. Камеры показали, как Соколянская направилась к нему сразу, лишь только ей сообщили о вызове. Полковник дождался появления агентессы и поднялся ей навстречу.
– Дмитрий Адамович, график загруженности биорегенераторов пока не ясен, – официальным тоном произнесла Соколянская, закрывая за собой дверь. Электронный замок тихо щелкнул, и в ее голосе зазвучали нотки обожания: – Но я вышвырну из БР-а кого-нибудь, если вы не можете ждать. – Ее лицо приняло грустное выражение: – У нас сейчас критическая ситуация, такого еще не бывало, Инга в шоке…
– Я все понимаю, – мягко прервал ее Брилёв. – Любовь и долг, смешавшиеся воедино, это гремучая смесь. – Он выразительно посмотрел на нее: – Не так ли?
– Несомненно! – С аристократичной манерностью подтвердила Соколянская. Она с волевым выражением лица эффектной походкой подошла к Брилёву, коснулась его руки и негромко произнесла: – Я скучала… со вчерашнего дня прошло слишком много времени…
– Я тоже больше не могу ждать, – полковник скользнул взглядом по ее фигуре, изображая похоть. Сейчас нельзя ее спугнуть. Она может быть опасна. Кто знает, чему ее учили.
– Наши желания – закон, – игриво улыбнулась агентесса. Она зажгла в глазах страсть, ее губы волнительно приоткрылись, и руки коснулись пуговиц на его униформе.
Они слились в поцелуе, и Брилёв с выражением досады оторвался от ее губ.
– У меня замок с утра барахлит, дверь стала сама открываться. Закрой на защелку, дорогая, я пока включу постановщик помех.
Агентесса что-то промурлыкала в знак согласия и направилась к двери все той же эффектной походкой, плавно покачивая роскошными бедрами. Брилёв судорожным рывком выхватил из поясной кобуры пистолет и выпустил ей в спину несколько пуль. Соколянская изогнулась на полушаге и рухнула на пол, глядя в потолок застывшими в недоумении глазами. За дверью загремели шаги облаченных в штурмовые комплекты бойцов, в эфире зазвучали тревожные команды, и полковник коснулся сенсора наручного коммуникатора, открывая замок. Взорванная дверь в кабинет ему совсем ни к чему. В помещение с оружием наперевес ворвались телохранители, и он с победной интонацией указал на труп проигравшей борьбу за власть агентессы:
– Она хотела меня убить!
Брилёв убрал пистолет в кобуру, устало вытер выступившую на лбу испарину и облегченно выдохнул.
– Как… это произошло? – Снегирёва скорбно смотрела на труп Соколянской, лежащий на передвижных медицинских носилках, и скупыми движениями стирала редкие слезы. При этом ее взгляд то и дело возвращался к мониторам системы биомониторинга, демонстрирующим показатели состояния Порфирьева.
– Выясняем, – мрачно ответил Брилёв, со вселенской печалью на лице касаясь холодной руки мертвой агентессы. – Пока известно немного. Одной из террористок удалось скрыть свою причастность к кровавому мятежу и остаться безнаказанной. В ее порядочности никто не сомневался. Она с самого начала была служащей Центра, проживала на первом уровне и имела огнестрельное оружие. Террористка под предлогом решения рабочих вопросов зашла ко мне в кабинет, и ее не стали обыскивать, потому что мы доверяем своей команде…
Полковник горестно вздохнул и трагически закрыл глаза:
– Никто не ожидал, что у нее окажется боевой пистолет. Кристина в этот момент согласовывала со мной график лечения, она первая заметила опасность. Я в ту секунду даже не смотрел в сторону террористки… Кристина закрыла меня собой. Террористку ликвидировали, но… – Его голос сорвался, и он умолк, собираясь с силами: – Надеялся, что ее еще можно спасти…
– Она умерла сразу, – бесцветный голос Снегирёвой стал еще тише. – Первая пуля пробила ей сердце. Остальные раны не были смертельными, но это уже неважно…
– Я вас услышал, док… – так же тихо произнес Брилёв и убитым голосом спросил: – В каком состоянии Варяг?
– Он в коме, – тихий бесцветный голос Снегирёвой не изменился. – Пока мне удается не дать ему умереть, но больше я ничего не могу сделать… Биохимия его крови претерпела катастрофические изменения… мне не хватает знаний и оборудования… нет нужных препаратов… я пытаюсь делать их самостоятельно из других реагентов, но… у меня нет опыта…
– Используйте все, что у нас есть, док, – Брилёв сжал мертвую ладонь агентессы. – Нельзя терять любимых… – Его голос зазвучал еще тише: – Особенно таких, которые спасли нам жизнь… – Голос полковника вновь сорвался, но он взял себя в руки: – Я должен идти.
Брилёв кивнул своим людям, и солдаты выкатили носилки с трупом из операционной. Сам он шел рядом и держал мертвую агентессу за руку до тех пор, пока люк в медотсек не закрылся за ним. Для большей полноты картины он со скорбным лицом продолжал идти рядом с носилками до самого лифта, и замершая вдоль стен толпа печальными взглядами провожала траурный кортеж. На первом уровне труп повезли к входному блоку, и Брилёв направился в свой суперлюкс. В кабинете сейчас отмывают кровь с пола, делать там пока нечего, и полковник велел помощнику собрать совещание в номере, сразу после того, как все будет закончено. Ждать пришлось почти час, но в итоге все сложилось как нельзя лучше.
– Трупы раздели, обрили, вынесли на поверхность и зарыли в снег, – доложил Абрек. – Туда же, где лежат террористы. Когда вернется лето, сожжем. Все прошло чисто, утечка исключена, работали сами.
– Спасибо, мужики, – искренне поблагодарил Абрека Брилёв. – Что с террористкой?
– Там все норм! – успокоил его Абрек. – Пристрелили одну бабу из СБ. На нее начальница смены жаловалась несколько раз, типа, строптивая сверх меры. Так что получилось очень правдоподобно, все поверили. С хронологией событий, конечно, косяк, но свидетелей все равно нет, так что проверять некому.
– Подчистим файлы, если потребуется, – вступил в разговор Миронов. – Мы срочно подняли все архивы, куда сливаются записи с камер медотсека. Нашли больше десятка записей, где Соколянская что-то шепчет Снегирёвой почти беззвучно. Фильтры не распознали речь из-за низкого уровня звука, пришлось работать вручную. Она всегда говорила очень тихо, но некоторые фразы удалось разобрать. Все они в одном ключе: «мне не нужен Брилёв, мне нужен Центр», «он сам не заметит, как я его приберу его к рукам», «тактично развела» и тому подобное. Как вы ее вычисли, Дмитрий Адамович?
– Давно понял, что она задумала, – устало ответил Брилёв. – Но доказательств не было. Сегодня они появились. Подготовьте все, что у вас есть на нее, я хочу увидеть. Заодно расскажу, как все это развивалось.
– Она мне всегда была подозрительна! – заявил Абрек. – Слишком идеальная, таких баб не бывает! У нормальной бабы всегда есть какое-нибудь дерьмо внутри, которое эти тупые шалавы называют «изюминкой»! А эта вся такая правильная, куда бы деться! Реально вызывало подозрения! Но что бы так… – Он удрученно выдохнул: – Тут я лоханулся… не думал, что такое возможно. Меня больше Снегирёва напрягала, она реально долбанутая и психически нездоровая! Смотрит на всех стеклянным взглядом и людей боится, а мне кажется, что она всех ненавидит… Мозг, как она реагировала на слова Соколянской?