– Может, позже… – полицейский запнулся и исчез за воротами. Оттуда послышалось щелканье распахиваемого гермошлема и звуки сухой рвоты.
– Они получили сильное облучение! – к гермоворотам от служебной двери бежал фельдшер в сопровождении двух санитарок. – Их надо немедленно поместить в медпункт!
– Стой! – Петрович преградил им дорогу. – За ворота не лезь! Сейчас отмоются, сами зайдут!
Несколько минут ослабевшая продуктовая команда смывала со скафандров радиоактивную пыль, потом нетвёрдыми движениями пробралась внутрь станции. Четверо человек несли на руках двоих своих товарищей, у четверых в руках были картонные коробки, заполненные наскоро набросанными упаковками с продуктами. Но двигались они совсем плохо, и потому передали коробки фельдшеру и медсёстрам, велев немедленно унести всё в дежурку. Носильщики продуктов сразу же заторопились к служебным дверям, и толпа хлынула за ними. Громкий звук выстрела заставил всех, кроме носильщиков, замереть на месте.
– К дверям не подходить! – серое лицо заместителя Абдуллаева было покрыто красной сыпью, заметной даже в тусклом аварийном освещении. Полицейский наполовину освободился от скафандра и держал пистолеты в обеих руках. – Второй раз предупреждать не буду!
– Когда будут раздавать продукты? – одна из активисток бросала красноречивые взгляды на полицейских, с трудом сбрасывающих с себя скафандры и сразу же хватающихся за оружие.
– Эти – никогда! – отрезал зам Абдуллаева. – Это для нас, техников, больных и медперсонала.
– Остальным умирать с голоду? – окрысилась активистка. – Может, тогда сразу перестреляете?!
– Нас всего десять, – вяло ответил полицейский, с трудом шевеля языком. – Двое уже не на ногах. Мы откопали вход в магазин, теперь на поверхности не нужно облучаться часами. Пятьдесят метров до продуктов и обратно, даже по развалинам это не так долго. Склад действительно большой, там темно, но видно, что много всего есть. Вас три с половиной тысячи. Много мужчин… – Он пошарил тускнеющим взглядом вокруг и наткнулся на Антона: – Вот главный инженер Овечкин. У него получите скафандры, как только потребуется. Составьте несколько команд, путь ходят за продуктами по очереди. Берегите скафандры, без них наверху долго не протянуть…
Полицейский покачнулся, его руки, сжимающие пистолеты, неуправляемо повело в разные стороны, и двое ближайших коллег торопливо бросились к нему. Они осторожно отобрали у него оружие и увели внутрь служебных помещений, где уже скрылись медсёстры с продуктами. Оставшиеся вместе с медиками взвалили на себя раненых и потащили следом. Последний из полицейских обернулся к Антону и заплетающимся языком произнёс:
– Скафандры надо отмыть, прежде чем выдавать… Мы не смогли их хорошо почистить, от них фонит сильно… Будете надевать, следите, чтобы радиация внутрь не попала. Используйте перчатки… если есть.
Станционный персонал удалился, Петрович закрыл гермоворота и принялся на вытянутых руках раскладывать валяющиеся на полу скафандры. Антон насчитал шесть экземпляров и вдруг увидел, что все присутствующие смотрят сейчас только на него. От неожиданности он запнулся и замер, не зная, что сказать.
– Что теперь делать? – одна из активистов сделала шаг к нему. – Господин главный инженер? Вы вообще контролируете ситуацию? Или так и будете смотреть на меня глазами несчастного котёнка?
В голове у Антона возник голос жалующегося на отца Давида, и это вывело его из ступора.
– Всё под контролем, – осторожно заявил он, чтобы не провоцировать ненужных обострений агрессивным или безапелляционным тоном. – Сейчас мы отмоем скафандры от радиоактивной пыли, и они снова станут безопасными. За это время надо составить списки продовольственных команд. Мне нужны добровольцы, как можно больше! Для начала составим три команды по десять человек, остальные будут на замене в случае необходимости! Пусть активисты составят списки, согласно которым будет осуществляться выдача продуктов!
– Их уже дважды составляли! – заявил кто-то из толпы. – Сначала Абдуллаев, потом его зам!
– Значит, я схожу за ними! – немедленно поправился Антон. – Всё будет сделано цивилизованно, продукты получит каждый, никто не будет забыт или обделён! Родители с детьми обслуживаются в первую очередь!
– В первую очередь обслуживаются продовольственные команды! – агрессивно заявил один из активистов. – Если я вернусь с поверхности такой же, как они, – он ткнул рукой в сторону запертых дверей в служебные помещения станции, – то хочу гарантированно получить свои продукты!
Мгновенно вспыхнули споры, мнения разделились, имеющие детей встали на одну сторону, не имеющие – на другую, все требовали, кричали и распалялись, быстро нагнетая атмосферу до критической. Прекратилось всё неожиданно. Из медпункта появились санитарки с оставшимися четырьмя скафандрами в руках. Скафандры передали Петровичу, после чего одна из них сообщила:
– Там, наверху, смертельно опасная зона, уровень радиации огромный. Эти скафандры противопожарные, а не противорадиационные, их недостаточно для нормальной защиты. Двое ребят, которых принесли на руках, минуту назад скончались. Остальным всё хуже. Поэтому те из вас, кто пойдет наверх, должны делать всё как можно быстрее, и находиться на поверхности как можно меньше. Подниматься на поверхность нужно не чаще раза в сутки, чтобы организм мог восстановиться хотя бы немного. Так что чем больше будет команд, тем лучше.
Санитарка ушла, но её речь возымела действие. Люди осознали степень опасности, и разговор пошёл в более конструктивном ключе. Было решено составить списки всех, кто в состоянии идти за продуктами и одновременно имеет подходящий размер одежды применительно к скафандрам. Из них будут составлены команды. Все продукты будут складироваться в один из вагонов, который очистят от пассажиров, и каждый сможет контролировать прозрачность выдачи и хранения.
– Мне помощники нужны! – бесцеремонно протолкавшийся через толпу Петрович прервал совещание активистов. – У меня уже руки отваливаются! Один я, что ли, буду скафандры отмывать?
Стало ясно, что планы необходимо скорректировать, но возиться с радиоактивной пылью желающих не нашлось. Тогда Антон выдвинул предложение о создании команды очистки и выделении им повышенных норм продовольствия. Добровольцы тут же нашлись, но идея о повышенных нормах вызвала одобрение далеко не у всех, и обсуждения продолжились с новой силой.
Первый выход за продуктами прошёл без проблем. Продовольственная команда вернулась ровно через полчаса, нагруженная коробками. Вся станция с нетерпением ждала, когда они проведут первичную очистку скафандров, чтобы войти внутрь и отдать снаряжение специально собранным людям для тщательной очистки. Наконец, носильщики с коробками в руках прошли через приоткрытые гермоворота под дружные аплодисменты собравшихся на платформе обитателей станции. Активисты немедленно занялись распределением продуктов, и вторая команда, с нетерпением ожидающая окончания процедуры очистки скафандров, выясняла у первой нюансы.
Первопроходцы заявили, что ничего суперсложного в походе в магазин нет. Да, на улице темно, как ночью, в воздухе пыль, и ничего не видно, но при включенном фонаре видимость составляет порядка трёх метров, и этого вполне достаточно. Идти действительно приходится по вершине обширного завала, из-за темноты и пыли границ которого не видно, но следы станционных сотрудников и полицейских, проложивших путь к гастроному, виднеются отчетливо, в пыли пробита целая борозда, не ошибёшься. Надо лишь смотреть под ноги внимательно и не отставать друг от друга. Единственная проблема – холод. Температура на улице упала до плюс четырёх, и без зимней одежды там не побродишь, но скафандры имеют обогрев и держат внутри температуру градусов в пятнадцать, так что если не задерживаться, то эта проблема не стоит остро. Чувствуют они себя нормально, никаких признаков недомогания нет, медицинская помощь не требуется. Вообще, самое главное – осторожно нести коробки по норам. Оба лаза, что в метро, что в гастроном, проделаны под большими углами, кругом торчат обломки бетона и штыри арматуры, и можно запросто запнуться и всё рассыпать.
Вторая команда ушла и вернулась с добычей, за ней то же самое успешно проделала третья. Все подтверждали слова полицейских о том, что на магазинном складе действительно много различной продукции, и перетаскать всё оттуда на станцию не хватит и десяти ходок. Освобожденный под продуктовый склад вагон постепенно наполнялся продовольствием, и настроение обитателей станции заметно повысилось. Взаимная напряжённость пошла на убыль, люди стали терпимее друг к другу, чему в немалой степени способствовала полная прозрачность: активисты на глазах у всех производили распределение продуктов, так же как у всех на глазах находился сам продовольственный вагон. Никто не имеет и шанса войти в него незамеченным и украсть что-либо у общественности. Как и подозревал Антон, порядок можно поддерживать и без полиции, элементарными цивилизованными нормами. Он даже обратился к активистам с просьбой включить его вне очереди в состав четвертой продовольственной команды, так как у него жена и двое маленьких детей, но неожиданно получил отказ. Ему напомнили слова полицейского о том, что те принесли продукты для персонала станции, а он главный инженер, и значит тоже является представителем персонала.
Обескураженный Антон вспомнил голодные глаза дочурки, и его общественный энтузиазм заметно снизился. Он работает на общее благо почти три часа, даже не отнёс собственной семье воды, а его до сих пор не считают за своего! Это оскорбительно! Но спорить с общественным мнением было бесполезно, и Антон попросил одну из активисток его заменить, сославшись на необходимость разобраться с питанием для собственной семьи. Он подхватил баллон с водой и поспешно направился к служебной двери. Охраны за ней уже не было, и Антон беспрепятственно добрался до дежурного помещения полиции. Там он застал Порфирьева, склонившегося над лежащим на топчане замом Абдуллаева. Всё пространство помещения было превращено в лазарет, облученные люди неподвижными телами лежали на топчанах, столах и даже на полу. Измученный фельдшер с бледной от нервного перенапряжения женщиной-педиатром ходили от одного топчана к другому, в тесном помещении перешагивая прямо через лежащие на полу человеческие фигуры, и Антон с ужасом осознал, что пол дежурки временно превратился в морг.