– Помогите!!! – Антон закричал в рацию, что есть силы. – Я провалился!!! Помогите!!!
Грохочущее шипение помех исключало даже призрачную возможность услышать в эфире хоть что-нибудь, и он нашарил руками связующие канаты. Оба они оказались оборванными, и стало ясно, что помощи ждать неоткуда. Вряд ли хоть кто-то сдвинется с места до тех пор, пока не закончится ураган, а за это время его похоронит в этой яме заживо. Нужно выбираться наверх, забиться в любую складку местности и надеяться на лучшее. Антон выполз из наполовину поглотившей его тело кучи каменного крошева и земляной пыли и попытался карабкаться по расплющенному автобусу. Перчатки и сапоги скользили по засыпанному пылью оплавленному металлу, и бьющий в спину штормовой ветер не позволял удержаться. Овечкин дважды срывался, завывая от отчаяния, как вдруг понял, что ветер уже не бьёт в спину. Видимо, направление потока воздушных масс сменилось, потому что вокруг ямы ураган бушевал яростно, но внутрь его порывы попадать перестали. Спеша воспользоваться удачей, Антон с остервенением принялся карабкаться по расплющенному скелету автобуса в третий раз. Добравшись до поверхности, он рванулся, стремясь отпрыгнуть подальше от края ямы прежде, чем ураган сорвет его с оплавленной металлической стены и швырнёт обратно вниз. Овечкин на четвереньках ринулся прочь, как вдруг понял, что ураган по-прежнему не бьёт ему в спину, словно позади на пути ветра появилось некое препятствие. Он обернулся, пытаясь понять, в чем дело, и ослабевший страх охватил его с новой силой.
Позади, у противоположного края ямы, стояло нечто. Мощная, трёхметровая человекообразная фигура массой не менее полутонны, затянутая в бесформенное подобие не то балахона со штанами, не то комбинезона с накидкой, на вид выполненное из грубой мешковины. Одеяние закрывало существо полностью, лишь на лице через мешковину ярко просвечивало кроваво-красное свечение глаз. Ураган бил существу в спину, но оно словно не ощущало столь ничтожного воздействия. Штормовые порывы, с легкостью несущие целые потоки камней и мелких обломков, оказывались не в силах преодолеть зловещую фигуру, заслонившую своим силуэтом Овечкина. Кроваво-красное свечение глаз усилило интенсивность, словно просвечивая насквозь, и Антон почувствовал исходящую от существа ненависть и жажду убийства. Он чётко осознал, что нечто питает ненависть именно к нему, и сознание вновь накрыло волной первобытного ужаса. Мгновение существо просвечивало его источающим потоки ярости взглядом, и вдруг исчезло, растворившись в потоках урагана. Мощный штормовой порыв немедленно ударил Антона в грудь, сбивая с ног, и он с криком полетел куда-то в пыльное месиво. От сковавшего тело страха Овечкин не почувствовал боли от падения на обломки кирпича и бетона. Он судорожными движениями забился в какое-то углубление между двумя размозженными балками и замер, изо всех сил стремясь выглядеть мёртвым.
Ураган продолжался ещё минут двадцать и закончился так же неожиданно, как начался. Шторм стих мгновенно, и Антон не сразу понял, что всё закончилось. Несколько минут он продолжал лежать неподвижно, и у него перед глазами стоял пылающий ненавистью кроваво-красный взгляд.
– Овечкин! Овечкин! Приём! – зашипевший эфир сменился голосом Порфирьева. – Смотрите внимательней, он должен быть где-то здесь. Раз из ямы выбрался, значит, руки-ноги целы. Далеко уйти под таким ураганом он не мог. Овечкин! Приём!
– Я здесь! – Антон очнулся от ступора и подскочил, выбираясь из-под целой кучи крошева. Оказалось, что пока он лежал, его засыпало полностью. Повезло, что не забились фильтры. – Я тут!
– Спокойно, спокойно! – кто-то схватил его за руку, и Антон увидел пожарного. – Тебя нашли! Опасность миновала. – Пожарный повысил голос: – Олег, он со мной! – И уточнил: – Ты как, не пострадал? Стой ровно, я осмотрю скафандр! Острую боль чувствуешь? Головокружение? Тошноту?
– Нет, – Антон почувствовал, как расслабляется скрутившаяся в нервный жгут психика. – Испугался сильно. – Он понял, что из-за стрессовой ситуации с падением в яму едва не заработал тяжёлый нервный срыв. – Даже галлюцинации начались. Какие-то монстры внутри урагана привиделись…
– Неожиданно ветерок ударил, – негромко прорычал в ответ Порфирьев. – Меня чуть не сдуло с какого-то обрыва. Если б не ураган, я сам бы с него упал. Шёл прямо в пропасть. Еле успел забиться за какой-то обломок, чтобы летящим гравием не било. Пока лежал, чуть параноиком не стал: ощущение было такое, будто рядом кто-то есть и меня в упор разглядывает.
– Это нервы шалят, – догадался Антон. Известия о том, что не одному ему было страшно под смертельно опасным ураганом, как ни странно, подействовали на психику успокаивающе.
– Это точно, – согласился Порфирьев. – Но нет худа без добра. Пока я головой вертел, пытаясь увидеть жуткое нечто, случайно заметил обрыв. Смотрю, а прямо передо мной, в полуметре, сразу за обломком, где я прячусь, поток ветра с камнями вперемешку бьёт откуда-то снизу, да ещё под крутым углом. Оказалось, я двух шагов до обрыва не дошёл.
– Скафандр целый, – пожарный закончил осмотр. – Ободрался сильно, но герметичность не нарушена. Но оба связующих каната оборваны, ничего не осталось.
– У нас есть запасной, – пятно света, вынырнувшее из пылевой взвеси, оказалось молодым техником. – Петрович сделал два. Олег, ты где?
– Слева, – прорычал Порфирьев, смутным силуэтом проявляясь возле Овечкина. Он протянул технику моток провода: – Привязывай!
– Если впереди обрыв, может, это кратер? – предположил Антон. – Приближаться туда опасно!
– Москва-река это, – здоровяк принялся рукавом протирать лицевой щиток шлема, и Антон разглядел небольшую протирку, интегрированную в рукав снаряжения. – Точнее, её русло. Воды я не видел, пылищи вокруг стало ещё больше, дна не разглядеть.
– То есть набережная где-то рядом? – Овечкин огляделся, но луч фонаря привычно растворился в пылевой завесе, не пронзив и трёх метров пространства.
– Мы на ней стоим. Вернее, над ней, на груде обломков, – уточнил Порфирьев. – На самой набережной стоял ты, когда был в яме. Кучи железной квашни там, внизу, это автотранспорт, который стоял вдоль набережной на момент начала войны. Похоже, в то время здесь образовалась большая пробка. Понять бы ещё, где конкретно мы находимся…
– Надо двигаться вдоль реки! – заявил Антон. – Влево! Я тут неоднократно гулял с семьёй, там, дальше, есть стеклянный мост. Он ведет с набережной, через реку, в Парк Горького. Даже если он разрушен, мы найдем остатки береговых конструкций!
– Где-то здесь управление национальной обороной, или как там его, – напомнил молодой техник.
– Думаю, оно осталось правее, – Антон подошёл к краю ямы, из которой выбрался, и вгляделся в расколотый каменный блок, виднеющийся на дне: – Да, это определённо набережная! Это бортик, непосредственно отделяющий пешеходный тротуар от реки. Получается, что мы стоим на верху слоя обломков высотой в три метра! Какие чудовищные разрушения… мы до сих пор не видели ни одного остова от здания, а ведь тут было множество высоких домов…
– Пошли! – поторопил Порфирьев. – Мы выбиваемся из графика. Ты уверен, что нам налево?
– Да, – подтвердил Антон. – Мост где-то недалеко!
Здоровяк убедился, что связующие канаты надёжно закреплены, и двинулся в указанную сторону. Его силуэт растворился в пропитанных пылью сумерках через пару шагов, следом пошёл молодой техник, и Антон, привычно выставив вперед одну руку, направился за ними. Видимость по-прежнему была близка к нулевой, и он часто озирался, опасаясь рухнуть в очередной провал, незаметный в месиве обломков под ногами. В целом идти стало легче, крупные обломки, которые приходилось перешагивать или обходить, встречались реже, всё, что лежало под ногами, было расколото на мелкие куски. Скорость группы возросла, но уже через пять минут Антон увидел, что идущий впереди молодой техник остановился.
– Что случилось? – Овечкин поравнялся с Владимиром и едва не натолкнулся на расплывчатый силуэт Порфирьева, оказавшийся рядом. – Почему мы остановились? Мы нашли мост?
– Мы нашли кратер, – прорычал здоровяк, указывая под ноги.
Антон склонил голову и увидел, как в шаге впереди поверхность развалин резко уходит вниз под сильным уклоном. Он запоздало понял, почему обломки под ногами были такими мелкими, и с ужасом смотрел на оплавленное каменное месиво, не сразу заметное под толстым слоем радиоактивной пыли.
– Вот он, национальный центр управления обороной, – произнёс Порфирьев, возясь с какими-то кнопками, расположенными под защитным щитком на левом предплечье. – Теперь у нас есть вторая точка на карте… так… Готово! Надо топать отсюда, да побыстрее!
– Мы получили смертельную дозу радиации? – Антон похолодел, осознавая, что означает оказаться на краю воронки от сверхмощного термоядерного взрыва, произошедшего день или два назад. – Антирад не спасёт от такого излучения!
Он задохнулся, бессильно глядя на три девятки, отображающиеся на индикаторе встроенного в скафандр счетчика Гейгера. Если бы эти чертовы скафандры были специализированными, они бы узнали о смертельной угрозе заранее, по возрастанию радиоактивного фона!
– Раз мы ещё не попадали, значит, шансы есть! – рыкнул Порфирьев. – За мной, бегом марш!
Он развернулся и исчез в пыльном сумраке. Антон бежал, что есть сил, спотыкаясь на обломках и огибая торчащие из каменного крошева расплющенные конструкции. Понять, из чего они и что это было прежде, не удавалось, и ему было плевать. В голове панически билась одна мысль – оказаться подальше от эпицентра взрыва как можно скорее. Но через пять минут непрерывного бега он выдохся настолько, что не смог перепрыгнуть очередной крупный обломок и упал. Благодаря натяжению троса группа узнала о падении, его нашли и поставили на ноги.
– Я… больше… – Антон хватал ртом воздух, чувствуя бешеную аритмию, – …не могу… ноги жжёт и легкие… сейчас лопнут…
– Минута отдыха и идём дальше, – Порфирьев замер, изучая карту на собственном лицевом щитке. – Нужно отойти ещё дальше, мы слишком близко. Нам бы третью точку… По идее, бомбоубежище должно быть где-то вот тут… Сейчас попробуем найти, если не получится за час, то возвращаемся.