Когда раздается звонок в дверь, у меня замирает сердце. Будет ли она презрительно на меня смотреть? Будет ли отдавать приказания? Я делаю глубокий вдох и как можно шире улыбаюсь, когда Изри открывает дверь. Фадила его обнимает и целует. Потом переводит взгляд на меня. На секунду цепенеет. Как будто увидела привидение, призрак.
– Тама? – шепчет она.
– Добрый вечер, Фадила, – отвечаю я, подходя ближе.
Она медлит, но целует меня в обе щеки.
– Ты чудесно выглядишь, – делает она комплимент.
– Спасибо. Ты тоже!
Она превратилась в женщину. Молодую милую женщину, надо признать.
Я быстро показываю ей дом, потом мы садимся на террасе, где я накрыла столик для аперитива. Стоит середина апреля, немного свежо, но мне хотелось, чтобы мы посидели в саду. Фадиле не по себе, она тоже нервничает. Я без труда представляю, как она удивлена. И возможно, завидует.
В первые минуты Изри с Фадилой обмениваются банальностями, а я молчу. Фадила почти сразу объясняет, что заканчивает второй курс юрфака, что ей очень нравится учиться и что она решила не терять времени на пасхальных каникулах и пройти стажировку в адвокатской конторе. И не забывает добавить, что рассчитывает заниматься этой престижной профессией.
– А ты, Тама? Чем сейчас занимаешься? – спрашивает она, натянуто улыбаясь.
Я чувствую, что Изри смотрит на меня одобрительным взглядом. Я успела подумать над этим вопросом задолго до того, как Фадила его задала. Но я несколько секунд медлю с ответом.
– Сейчас? Сейчас я счастлива. Влюблена и счастлива.
Фадила с удивлением на меня смотрит, а потом отводит глаза. Тогда я специально добавляю:
– Я живу с мужчиной, которого люблю, в месте, которое мне нравится.
Фадила вновь готова к бою.
– Но в школу не ходишь? – спросила она, снова улыбнувшись.
– Ей уже поздно в школу! – напоминает Изри и наливает себе второй стакан виски. – И к тому же ей не нужно было ходить на уроки, чтобы научиться читать и писать… Она самоучка, гений!
– Поскольку твои родители не разрешали мне ходить в школу, я сама занималась, – добавляю я. – Я всему научилась сама, и я очень много читаю. По три книги в неделю.
– И хорошо, рада за тебя, – с кислым видом говорит Фадила. – Ну а ты, Из? Чем занимаешься?
– Деньги зарабатываю! – отвечает он.
– А как? – спрашивает она.
– Банки граблю.
Она смеется и закуривает.
– Нет, ну серьезно, расскажи, чем занимаешься!
– У меня своя транспортная компания.
– Класс! – восклицает Фадила. – Если тебе когда-нибудь потребуется адвокат, я…
– У меня уже есть адвокат, – прерывает ее Изри.
У него звонит телефон, и он, извинившись, уходит говорить в дом, закрывая за собой дверь. Мы остаемся одни.
Только я и она.
– Как братья с сестрой? – спрашиваю я.
На самом деле меня интересует только одно. Как дела у Вадима. Но я стараюсь выглядеть спокойной.
– Эмильен сейчас учится в колледже. В частном, – добавляет она. – Адина в десятом классе.
Я не выдерживаю:
– А Вадим?
Я вижу, как у Фадилы меняется взгляд. Почти незаметно меняется.
– У него все хорошо! – говорит она.
Я пристально смотрю на Фадилу. Как будто прижимаю к стене и вонзаю в горло нож.
Если она хочет быть адвокатом, ей нужно научиться врать.
– Скажи правду, – настаиваю я. – Как дела у Вадима?
В голосе у меня появляется угроза, и Фадила меняется в лице. Она медлит, отворачивается к бассейну, чтобы избежать моего допроса. Но потом начинает говорить.
– Плохо, – почти шепчет она. – Плохо дела у Вадима.
Меня начинает трясти от волнения, я не могу выдавить из себя ни слова и жду, что она скажет.
– Когда ты уехала, он ударился в капризы… Не хотел есть, постоянно видел кошмары… Других детей стал бить… А потом начал заикаться… И в прошлом году совсем замолчал.
Я ничего не могу с собой поделать, из глаз у меня текут слезы, Фадила тоже еле сдерживается, чтобы не заплакать.
– Мы думали, это нервное, и родители возили его по врачам. Но с мозгом все в порядке… дело в самом Вадиме… Он больше не хочет разговаривать. Ни с кем.
Фадила снова закуривает, и я вижу, как у нее трясутся руки.
– Когда ему надо что-нибудь нам сообщить, то он пишет или рисует. Так что родители забрали его из школы и поместили в специализированное учреждение.
Я настолько шокирована услышанным, что не сразу вновь обретаю дар речи.
– Я поеду к нему! Тогда, может быть…
Фадила качает головой.
– Это не очень хорошая идея, Тама, – говорит она. – Он, конечно, обрадуется, когда увидит тебя, но не вынесет, если ты снова уедешь. Не вынесет еще одного расставания… Для него это будет слишком тяжело… Может быть, даже смертельно опасно. Но знаешь, в лечебном центре ему стало немного лучше. Есть прогресс, есть проблеск.
Фадила смотрит на меня утратившим всяческую надежду взглядом.
– У Адины анорексия, – признаётся она. – Она и сорока килограммов не весит… А Эмильен продолжает писаться ночью.
Я закрываю глаза, а когда открываю, вижу слезы на щеках Фадилы.
Вечером, когда Фадила ушла, я много плакала. Я думала о Вадиме, о его страданиях. О том, как все повернулось.
Шарандоны сделали из меня жертву, чуть не сломали меня.
Но главное, они сломали жизнь своим собственным детям.
На прошлой неделе мне исполнилось шестнадцать лет. Изри пригласил меня в мишленовский ресторан, роскошное место, где я, в общем-то, не чувствовала себя в своей тарелке. Но мне было приятно, что он помнит о празднике и решил провести этот вечер со мной.
Потому что уже несколько недель Изри не в себе. Много пьет, нюхает кокаин и не говорит, почему так нервничает. Думаю, он разругался с Маню, дела у их «клана» идут так себе, люди разбредаются кто куда.
Я пытаюсь поддержать его. Но он не хочет посвящать меня в свои проблемы, поэтому что-то советовать ему мне сложно. Да и как я могу ему помочь, я, служка. Я не очень разбираюсь в ограблениях и других подобных вещах!
Десять утра. Изри сидит на террасе с пивом в руке.
– Схожу в магазин… Пойдем вместе?
Он поднимает на меня напряженный взгляд, отставляет пиво, идет в дом, одевается и берет ключи от машины.
– Можно пешком дойти, – уточняю я. – Это совсем рядом!
– Нет.
Я не настаиваю и сажусь в машину. Две минуты спустя мы уже у магазина, и Изри оставляет свою спортивную машину на парковке. Я быстро заполняю корзину, потому что чувствую, что ему уже хочется уйти. Я иду к кассе, а Изри рассматривает полки с алкоголем, берет несколько упаковок пива и пару бутылок виски. Хорошо, что мы поехали на машине.
Мы ждем у кассы, и когда подходит наша очередь расплачиваться, хозяин магазина, как обычно, широко мне улыбается.
– Как поживаешь, Тама? – бросает он. – Солнышко на улице, да?
– Добрый день, Доминик, – отвечаю я, выкладывая товары на ленту.
Изри смотрит на Доминика ужасным взглядом. Я ничего не добавляю к сказанному и стараюсь поскорее разложить продукты по сумкам и заплатить.
– Что-то ты сегодня молчаливая! – замечает Доминик. – Но все равно красотуля!
Он что, ослеп? Ничего не соображает?
– До свидания! До завтра…
Мы убираем сумки в багажник, и я сажусь на переднее сиденье.
– Он тоже хочет с тобой покувыркаться? – бросает Изри, заводя машину.
– Нет, конечно! Он просто вежлив, потому что я постоянный покупатель…
– Будешь ходить в другой магазин, ясно?
– Это единственный магазин, куда можно дойти пешком! – говорю я нервно.
– Значит, будешь ездить на автобусе.
Он резко трогается с места и чуть не сбивает старушку с собачкой. Женщина разражается бранью, и Изри опускает стекло.
– Заткнись, старая карга! – орет он на нее.
Я вжимаюсь в сиденье, и он снова заводит машину под испуганным взглядом старушки.
– Поняла? – повторяет он. – Я не хочу, чтобы ты сюда ходила!
От алкоголя он становится параноиком, а может, это от кокаина. Или от того и другого.
– Но Из, поверь мне, тебе просто показалось!
– Я видел, как этот придурок на тебя пялился! «Красотуля!»
Я вздыхаю, и Изри так быстро тормозит, что меня бросает вперед. Потом он хватает меня за шею и дергает к себе:
– Ты меня сейчас из себя не выводи, Тама… Не сейчас, Тама…
– Из, успокойся! – шепчу я. – Успокойся, умоляю!
Он меня отпускает и на секунду замирает, вцепившись в руль. У него блестят глаза, как будто он сейчас заплачет.
Я мягко глажу его по руке.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – говорю я примиряюще. – Если этот мужчина на меня не так посмотрел, то это не моя вина, прости. Я этого даже не заметила… Я вижу только тебя! На остальных мне наплевать!
Он сдерживается, и мы едем дальше. Он помогает мне донести сумки и берет из холодильника пиво.
– Тебе вредно столько пить! – говорю я машинально.
Я не успеваю оглянуться, как падаю от удара на пол. У меня все плывет перед глазами, голова становится как чугунная. Изри нависает надо мной и яростно на меня смотрит.
– Изри, хватит! Из!
Я сворачиваюсь калачиком на полу, пытаясь защититься, и закрываю лицо руками.
– Ты мне еще будешь указывать, что делать? – орет Изри. – ТЫ?
Он кидает в меня пиво, попадает в голову, и я откидываюсь назад. Потом он выходит из кухни, а я пытаюсь встать на ноги, хватаясь за коврик. Как только я выпрямляюсь, к горлу подступает тошнота и меня вырывает в раковину. Смесью желчи и крови. Мне кажется, что у меня сейчас лопнет голова, что мозг раздулся и ему не хватает места в черепной коробке. Я стою, склонившись над раковиной, и считаю капли крови, которые капают из носа и изо рта. На голове рана, из которой тоже стекает по шее кровь. Я еле иду в ванную комнату и по пути вижу, что Изри сидит в прострации на ступеньках террасы. Я прохожу половину коридора, у меня снова кружится голова, накатывает тошнота, и я снова падаю. Несколько секунд спустя прихожу в себя, но не могу пошевелиться, как будто меня пригвоздили к полу. Я вижу сквозь дымку, как надо мной склоняется Изри: