Каждый час ранит, последний убивает — страница 52 из 84

– Тебя преследовали?

– Да… Но полицейский отстал.

На лице у Грега появилось что-то вроде восхищенной ухмылки.

– Ладно, ты правильно сделала, что пришла, – сказал он. – Я обещал Изри, что позабочусь о тебе, если с ним что-то случится. Так что поживешь здесь, сколько нужно. Хорошо?

– Спасибо… А к тебе полиция не заявится?

– На допрос точно вызовут, но у них на меня ничего нет, чтобы сажать за решетку. А если тебя увидят, скажем, что ты моя подружка. Согласна?

Тама кивает.

– Есть хочешь? – предлагает он.

– Нет, спасибо, я не голодна…

– Ну а я жрать хочу! – говорит он и тушит сигарету.

Он смотрит на Таму и странно улыбается.

– Устал жутко, лень готовить. Закажем пиццу? Или ты предпочитаешь какую-нибудь китайскую лапшу?

– Я могу что-нибудь приготовить, если хочешь…

– С удовольствием, – говорит он, разваливаясь в кресле.


Грег сказал, что я могу пожить в гостевой комнате, там есть раскладывающийся диван. Кажется, этот вечер никогда не закончится, потому что нам особо не о чем говорить. Да мне и говорить не хочется…

Видимо, Грега потрясло, что арестовали его лучшего друга, но, несмотря на все мои просьбы, он отказался звонить адвокату, объяснив, что мэтр Тармони должен позвонить сам.

Пока он смотрит телевизор, я стелю постель. Диван все не раскладывается, но Грег не спешит мне помочь. Я стелю простыни, которые он мне дал, накрываю кровать небольшим одеялом и бросаю взгляд на пустые невзрачные стены. В комнате только одна картина – вид ночного мегаполиса. Вероятно, Нью-Йорка. Такие фотографии продают в любом супермаркете.

С собой у меня ничего нет. У меня никогда не было много вещей, но тут я чувствую себя особенно нищей. Голой, уязвимой, потерявшей всякий ориентир.

Вот бы у меня было хоть несколько книг…

Я спрашиваю у Грега, могу ли пойти в ванную, и он жестом приглашает меня туда пройти.

– Не одолжишь мне немного одежды? – снова спрашиваю я.

– Возьми в шкафу. Бери, что хочешь.

– Спасибо, Грег.

Я захожу в его комнату, она тоже с голыми стенами, как и моя, но с огромной кроватью. Тут тоже нет ни одной книги. Как можно жить без книг, притом что денег у тебя достаточно?

Я открываю шкаф и беру футболку, трусы и брюки. Проверяю, чистые ли они, и иду в ванную. На двери нет задвижки, в туалете тоже нет, и мне не по себе, когда я раздеваюсь, зная, что рядом в комнате сидит почти не знакомый мне мужчина. Я быстро принимаю душ и переодеваюсь. Потом возвращаюсь в гостиную.

– Во сколько ты встаешь? – спрашиваю я.

– Довольно поздно. Я сова, – говорит он.

– Я постараюсь тебя не разбудить. Спокойной ночи.

Он встает и осматривает меня с головы до ног:

– Спокойной ночи, Тама.

Я ухожу в комнату и закрываю дверь. Накрываюсь одеялом и сразу гашу свет. В темноте смотрю в никуда. В пустоту, в жизнь без Изри.

Я в отчаянии.

Я очень устала, но сон не идет.

Я лежу в холодном поту, меня колотит, у меня крутит живот – Изри нет рядом. Изри нет. Нет его тела, его запаха, его кожи, его голоса. Мне кажется, что я схожу с ума.

Грег тоже ложится спать у себя в комнате и почти сразу начинает храпеть. Тогда я даю волю слезам. Их ничто не может остановить. Я обнимаю подушку и тихонько зову Изри.


Я встаю в шесть утра, одеваюсь и выхожу из комнаты так, чтобы не разбудить Грега. Иду в ванную, ополаскиваю осунувшееся лицо и причесываюсь. Потом иду в кухню, закрываю за собой дверь и ставлю чайник.

Из-за бессонницы и слез глаза у меня покраснели и опухли. Эту ночь Изри, наверное, провел в жуткой камере. Я сижу перед чашкой с горячим чаем и жалею, что убежала. Надо было сдаться полиции. Лучше быть в одной камере с Изри, чем вообще без него.

Я слышу, как встает Грег, и вздыхаю. Сложно находиться в одном доме с незнакомым человеком, которому к тому же ты не очень симпатизируешь. Две минуты спустя он тоже появляется в кухне:

– Привет, Тама, как спалось?

Когда он видит выражение моего лица, то понимает, насколько неуместен его вопрос.

– Доброе утро, Грег, – говорю я ничего не выражающим голосом.

Он наливает себе кофе, съедает тарелку хлопьев и половину батона с половиной же банки варенья.

– Ты ничего не ешь?

– Нет… Не хочется.

Он вздыхает и включает радио.

– Надо держаться, Тама! Ты должна поесть…

– Пока что, кроме чая, ничего не лезет в горло.

Я украдкой смотрю на него и вижу, что он еще больше поправился. Он не толстый, просто довольно полный. Ростом почти с Изри, но, скорее, обычного телосложения. Грега природа не одарила. Простое лицо, вялое тело, унылая походка. Карим глазам ужасно не хватает блеска и выразительности. Ни шарма, ни харизмы.

Если бы мне пришлось рисовать его фоторобот, у меня бы не получилось. Особые приметы? Никаких.

У него звонит телефон.

– Это Тармони, – говорит он, прежде чем ответить.

Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы адвокат принес хорошие новости. Я не слышу, что он говорит, и мне хочется вырвать телефон у Грега из рук. Проходит несколько минут, Грег вешает трубку, и по его взгляду я понимаю, что адвокат не сказал ничего хорошего.

– Они все еще у легавых… Дело сшили крепкое… Завтра утром истекает срок временного задержания, и будет ясно, что и как.

Надеюсь, я дотяну до завтрашнего утра. Сейчас мне кажется, я не выдержу и умру.

* * *

Временное задержание подошло к концу. Изри и Маню будут судить за убийство. Их поместили в СИЗО в Вильнев-ле-Маглон.

Меня как обухом по голове ударили.

Изри в тюрьме и останется там до вынесения приговора.

Ему могут дать пожизненный срок.

Тармони закончил рассказывать эти ужасы и стал ждать моей реакции. Я покачнулась и потеряла сознание.

– Тама! – закричал Грег.

Мужчины подняли меня и отнесли на диван.

– Я хочу его видеть! – прошептала я. – Хочу видеть!

– Не сейчас, – ответил Тармони. – К нему, скорее всего, в ближайшее время не пустят, да и сделать это будет непросто, ведь у вас нет настоящего паспорта.

Я понимаю, что «непросто» значит «невозможно». Я понимаю, что рискую никогда больше не увидеть того, кого люблю.

– Изри просил вам передать, что вы должны быть сильной, – закончил он. – А вас, Грегори, – присмотреть за Тамой. Ну а я буду держать вас в курсе событий. И знайте, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы его вытащить.

Он пожимает Грегу руку и уходит. Я, оглушенная, не двигаясь сижу на диване. Потом на меня накатывают эмоции, и я снова плачу.

Я не могу дышать, не хочу жить.

Грег меня обнимает. Его прикосновения мне неприятны, но у меня нет сил его оттолкнуть, и я подчиняюсь.

Я мертва, хотя еще жива.

Меня приговорили к пожизненному заключению задолго до Изри.

86

Она сидела в кухне и, ничего не говоря, смотрела на Габриэля.

Да оставь же нас уже в покое, боже мой!

Это означало, что он был сумасшедшим.

Иногда буйным.

И всегда страдающим.

– Габриэль?.. Расскажите мне о ней. О той, чье место я никогда не займу…

Он закурил. В такое раннее время от запаха табака ее затошнило, но она не осмелилась ничего возразить.

– Зачем мне о ней рассказывать?

– Может быть, вам станет немного легче, – ответила она, допивая кофе.

Он улыбнулся циничной и жестокой улыбкой. Почти презрительной.

– А ты о себе высокого мнения. Кто ты такая, чтобы меня понять?

– Никто, – прошептала она. – У меня даже нет имени…

– Ты его забыла, но оно у тебя есть. У всех есть имя.

– Вы сохранили мне жизнь, и я хотела бы вам помочь, – снова заговорила она.

Он вздохнул, как будто эти слова его нервировали или смущали.

– Ничего я не сохранил. Я тебя просто на постель уложил и укрыл одеялом.

– Вы могли бы закопать меня заживо.

– Ты за кого меня принимаешь? Я бы тебя сначала прикончил, уж не сомневайся!

Абсурдный обмен репликами, хорошенький получился завтрак.

Обмен репликами с убийцей. С психом, с больным.

– Разговор всегда помогает, – не отставала девушка.

– Разговор ни к чему не приводит, – отрезал Габриэль и поднялся из-за стола. – Пойду займусь лошадьми. А ты возвращайся в комнату.

Снова сидеть в четырех стенах. А за окном такое безоблачное небо.

– Можно с вами? Мне бы хотелось на них посмотреть…

– Ты их уже видела, когда пряталась в конюшне.

– Я не помню.

Он пристально на нее посмотрел.

– Замышляешь что-то? – бросил он. – Надеешься удрать?

– Нет, я просто хочу подышать свежим воздухом. Не могу больше сидеть в комнате!

– А не надо было сюда заявляться. Да и жаловаться тебе не на что, ты вообще уже должна была умереть!

– Лучше умереть, чем сидеть взаперти.

Он подошел и ужасающе ухмыльнулся:

– Ох, не искушай…

– Ну же, Габриэль, убейте меня! – сказала она с вызовом и поднялась во весь рост.

Раскинула руки и закрыла глаза.

– Ну же! Чего вы ждете?

Она открыла глаза и храбро посмотрела на него. Он стоял, прислонившись к барной стойке, и улыбался.

– Рассказать?

– О чем?

– С тех пор как ты тут появилась и валяешься в комнате, я прикончил двоих. Сначала женщину. Ударил ножом в печень, а потом перерезал горло.

Габриэль взял нож и подошел к девушке, которая старалась сохранять спокойствие. Он приставил ей нож к горлу, и его гостью до костей пробрал ледяной холод.

– Перерезал горло, и она истекла кровью у моих ног, – тихо произнес он.

– Зачем вы мне это рассказываете? – пробормотала она.

– Ты же хотела «поговорить», нет?.. Потом убил одного типа… Привязал к кровати и надел на шею кожаный ошейник. Из мокрой кожи. Знаешь, что происходит с кожей, когда она начинает высыхать?

Женщина громко сглотнула.

– Она скукоживается, – продолжал Габриэль. – Это медленная и ужасно болезненная смерть… Он мучился несколько часов. Только умоляюще смотрел на меня, потому что я ему засунул кляп в рот. Да, он умолял, но я и пальцем не пошевелил…