Пустое существование.
Так продолжалось до того дня, когда я встретил Маню. Однажды субботним вечером, который я не забуду никогда.
Я как раз собирался угнать тачку на одном паркинге у ночной дискотеки, и тут подошел он.
Это была его машина.
За пару секунд я оказался у него в багажнике.
Он остановил машину в пустынном месте. Поставил меня на колени и приставил к виску пистолет. Не ту машину я выбрал и должен был за это заплатить ценой собственной жизни. Мне эта жизнь была уже не нужна. Поэтому я не молил меня пощадить, я вообще не сказал ни слова. Я просто на него смотрел.
После этого мы больше не расставались.
После этого я узнал, что Маню – такой друг, о котором можно только мечтать.
Он заменил мне отца.
Удар такой сильный, что я падаю на колени. Прямо посреди тюремного двора. Вокруг меня стоят люди, которые молча на меня смотрят.
Молчание здесь вещь редкая. И это плохой знак.
Меня окружают. В глазах некоторых застыл немой вопрос. В глазах иных – безучастность или сострадание. Для прочих я лишь добыча. Больное животное, которое можно убить при первом удобном случае.
Я, Изри, не устоял на ногах. Я упал. Позабыл о гордости, о своей значимости. Я уже не знаю, кто я.
Тот тип на носилках не выжил. Его страдания закончились. Для меня же лишь начинается медленная агония.
Тот тип на носилках умер по дороге в больницу.
Тот тип на носилках был Маню.
96
– Кстати, Тама, прикол хочешь? Маню сдох. Горло перерезали… Кровь хлестала, как из свиньи… В душевой замочили, как тебе?.. Голым… Ужасная смерть, ужасная… Представляю, как себя чувствует наш бедненький Изри… А все из-за тебя!
Грег пристально на меня смотрит, ждет реакции. Криков, слез. Но мне так плохо, что я даже не двигаюсь.
– А знаешь, что самое смешное? За убийство Маню я заплатил денюжками нашего дорогого Изри!..
Я сползаю по стенке в шкафу, пока мой палач запирает дверь.
Маню умер из-за меня.
Изри потерял того, кого почитал, как отца.
Я больше не могу плакать. Сил нет. Конец близок.
Я жила в постирочной, на лоджии. Думала, что хуже не бывает. Как я ошибалась.
Я жила в прекрасном доме с бассейном.
А теперь живу в шкафу. Выживаю. Без света, без надежды.
Я была рабыней, работала на тех, кому неизвестна жалость. Я познала страх и одиночество. Я звала на помощь, звала до потери голоса, я потеряла невинность, потеряла честь.
Я познала всеобщее молчание, пережила смерть дорогих людей, научилась прислуживать.
Я ненавидела, люто ненавидела. И я любила, как только можно любить.
Мне всего шестнадцать. Но я как будто прожила тысячу жизней. Я знаю, что такое ад. Я могу нарисовать ад с закрытыми глазами. Могу говорить о нем часами.
Если бы только было с кем…
Папа, мама, Афак, Вадим, Маргарита… каждый день я думаю о вас.
Изри… О тебе я думаю каждую секунду. Ты единственный луч света в этом мрачном мире, который я пыталась понять, но так и не поняла. Я сходила по тебе с ума. И питала сумасшедшую надежду, что в этом мире есть место и для меня.
Теперь все кончено. Я уже ничего не хочу, ни о чем не мечтаю. Я превратилась в персонажа из кошмарного сна.
Я знаю, что скоро полностью потеряю рассудок.
Изри пожимает руку Тармони. Падает на стул и смотрит на адвоката.
– Мои соболезнования, Изри, – тихо говорит Тармони.
Изри ничего не отвечает. Его глаза ничего не выражают.
– Я… Хотел сказать, что… Хамед тоже погиб.
Изри еще больше горбится:
– Не может быть…
– Его убили два дня назад. Вчера я видел Грега, он думает, что за всем этим стоит клан Сантьяго.
– А почему он не пришел и сам об этом не сказал?
– Думаю, он тебя боится, – вздыхает адвокат. – Таму не удержал и…
Изри вскакивает и опрокидывает стул:
– Правильно боится!
– По всей видимости, за племянника Сантьяго решили отомстить по-крупному. Убили Марко, Шарли и Кадера.
Из прижимается лбом и ладонями к стене. Нет больше его верных помощников.
– Мне надо выбираться отсюда, – шепчет он. – Помоги…
– Я ищу способ, – быстро добавляет Тармони. – Подожди еще немного. И держись, Изри.
Молодой человек снова садится напротив адвоката и смотрит ему прямо в глаза:
– Им удалось убить Маню. Как думаешь, когда они убьют меня? Сегодня? Завтра? У меня нет времени ждать…
Изри сидит в тюремном дворе, курит, смотрит в пустоту. Над ним серое небо, с Севеннских гор дует холодный ветер.
Изри думает о Маню, о Таме.
Один удар в сердце, другой в спину.
Охранник объявляет, что прогулка окончена, что пора возвращаться обратно в клетку. Изри поднимается и собирается последовать за остальными заключенными. К нему подходит какой-то тип, Изри его уже несколько раз тут видел. Такой самопровозглашенный имам, ярый последователь джихада, который с видом всезнающего человека проводит свои дни в поисках новых заблудших овец.
– Как ты, брат?
Изри даже не удосуживается ему ответить.
– Я уже несколько дней за тобой наблюдаю, и мне кажется, что у тебя проблемы, – продолжает бородач.
– Обо мне не беспокойся! – бросает Изри.
– Наш Бог мог бы помочь тебе.
– Слушай новость, «брат»: твоего Бога не существует.
– Если ты Ему доверишься, то я смогу тебя защитить, – не отстает незнакомец.
– Защитить? Меня? – улыбается Изри. – Мне не нужны защитники, отстань, лады?
Изри ускоряет шаг, чтобы отделаться от этого проповедника, и оказывается в длинном коридоре. Крики, вопли, звук свистка. Где-то в глубине коридора драка. Охранники бросаются вперед. Изри опирается плечом о стену и ждет.
Ужасный удар по затылку. Изри падает.
Он не успевает встать на ноги, на него набрасываются двое. Вокруг импровизированного ринга собираются зрители.
Изри удается откатиться, схватить одного из нападающих за ногу. Тот тоже падает, Изри бьет его ногой по голове и наконец поднимается с пола. Но сразу получает удар в челюсть, отлетает к стене, второй удар в живот заставляет его согнуться пополам.
Бородач стоит, скрестив руки, и наблюдает за этим линчеванием. Его взгляд красноречив. От моей помощи ты отказался, так что сдохни.
Но Изри все еще жив. Он испускает яростный вопль и бросается на того, кто хочет его убить, бьет его головой. Кто-то хватает его сзади, валит наземь. Его бьют, снова и снова.
Сколько их, тех, кто хочет его смерти?
Их слишком много.
Изри безуспешно пытается защититься. Он чувствует, что скоро потеряет сознание.
И на этот раз действительно умрет.
Он видит над собой белый потолок. Но только одним глазом, второй никак не хочет открываться.
Изри понимает, что лежит в лазарете. Он пытается пошевелиться и кричит от боли.
К кровати подходит женщина. Ей лет пятьдесят, на ней белая блуза, она сдержанно ему улыбается. Объясняет, что он чуть не умер, что охранники подоспели вовремя. Что у него сломано два ребра, легкое сотрясение мозга и вывихнуто плечо.
– Не все так плохо! – шепчет он и храбро улыбается.
– Точно, – соглашается врач. – А теперь отдыхайте, завтра обратно в камеру.
– Спасибо, доктор.
Изри пытается уснуть, но ему страшно.
Завтра или послезавтра его опять изобьют.
Это лишь вопрос времени.
Вопрос нескольких дней.
Изри знает, что они его достанут. И его вынесут из тюрьмы на носилках, так же как и Маню.
Изри знает, что сдохнет в этом мрачном месте. И никогда больше не увидит Таму.
97
Я иду по коридору, прохожу мимо охранника. Это молчаливый мужчина, ни рыба ни мясо.
Почти слился со стенкой, потому что проводит тут целые дни.
Как можно вообще согласиться на такую работу? Как люди решают, что будут всю свою жизнь следить за такими, как я? Но, наверное, на самом деле они об этом не думают.
Меня обыскивают, и еще один охранник сопровождает меня в переговорную. Меня хочет видеть Тармони. Какую еще дурную весть он мне принес?
Как только я вхожу в эту маленькую комнату, он улыбается, и во мне зарождается слабая надежда. Может быть, он нашел Таму?
Когда Тармони видит мое лицо, его улыбка исчезает. Я сажусь напротив, охранник закрывает дверь.
– Что случилось?
– На прошлой неделе меня избили три или четыре парня… Если бы не вмешались охранники, я бы тут с тобой не сидел.
– Черт…
– Ну, что нового? – спрашиваю я, закуривая.
Тармони снова улыбается:
– Ты свободен, Изри.
Я с трудом осознаю смысл этих слов.
– Что ты сказал?
– Ты свободен, – повторяет он.
– Но… Как это?
– Вот так! У тебя хороший адвокат!
Мне не удается улыбнуться в ответ, не удается даже поверить в то, что он сказал.
– Мы выиграли апелляцию, ты свободен. Они тогда не вынесли вовремя решения, поэтому оно недействительно.
Я смотрю на Тармони, открыв рот, не могу и слова вымолвить.
– Это называется процессуальным нарушением!
– И когда я выхожу?
– Завтра около полудня.
Я собрал сумку и сижу на постели, жду освобождения из-под стражи. Еще несколько часов.
Я должен быть счастлив, что выхожу из тюрьмы.
Но счастливым я себя не чувствую. Потому что Маню уже никогда из нее не выйдет.
Я не смог с ним попрощаться. Хуже того, мы поссорились, и эти подонки прикончили его в душевой.
Маню, друг мой, клянусь, я за тебя отмщу. Если потребуется, положу на это жизнь, но найду того, кто тебя заказал.
Маню умер, Тама меня предала.
Я все потерял.
Меня освобождают во второй половине дня, отпускают под подписку о невыезде. Но выполнять предписания полицейских я не собираюсь. Иначе они быстро найдут, за что снова бросить меня за решетку.
Тармони подыскал мне укрытие, я еще не знаю, где именно. Уехать из Монпелье, пуститься в бега, постоянно быть начеку, забыть, что такое сон.