Потому что Изри бросил меня.
Потому что надежда меня покинула.
Спустя два часа в доме стало относительно чисто. Наконец-то у меня есть право выпить воды, и Грег разрешает мне помыться.
Кажется, от меня воняет. Несомненно, так и есть.
Новое унижение. Принимать душ на глазах у моего мучителя. Раздеться перед ним, терпеть его взгляд на моем теле. Но у меня нет выбора. Я хочу избавиться от всей этой грязи, согреть свое тело под горячей водой. Хотя холод останется со мной навсегда.
Сидя на табурете, Грег жадно смотрит на меня. Я вылезаю из ванны, закутываюсь в полотенце и выхожу в коридор.
Естественно, он следует за мной в спальню.
Он избавился от большей части моей одежды, чтобы мой предполагаемый побег выглядел более реалистичным, и у меня остались только две старые футболки и джинсы. Впрочем, у меня все равно нет времени одеваться. Грег решил иначе.
Я лежу с закрытыми глазами. Он бросается на меня, но мне все равно, будто я уже ничего не чувствую.
Будто я умерла.
Я просто рабыня и ничего больше.
Я на свободе. Хоть я и в бегах.
Я не спешил. Остановился выпить кофе, затем сделал длинный перерыв на обед. Насладился скоростью, а затем погрузился в созерцание. Севенны по-прежнему прекрасны.
Я почти добрался до места, адрес которого мне дал Тармони. Адреса здесь довольно неточные, но я все равно нашел дом. Затерянный в глуши, затерянный посреди Жеводана. Ключ ждет меня в кувшине, и я открываю массивную дверь.
Внутри даже холоднее, чем снаружи, но удивляет современность интерьера. Здесь все переделано. Большая комната, которая служит столовой и гостиной, плавно перетекает в полностью оборудованную кухню. Коридор ведет в большую светлую спальню. На втором этаже еще две спальни.
Дом слишком большой, но я чувствую себя в нем уютно. Как всегда, Тармони все хорошо организовал. Он объяснил мне, что владелец отремонтировал эту хибару и превратил ее в дом для отдыха.
Первым делом я включаю обогреватели, затем кладу одежду в шкаф в спальне. Потом беру в руки один из телефонов, купленных мне Тармони. Внутри дома, как я и подозревал, сети нет. Нужно дойти до конца огромного поля, чтобы появилась хоть какая-то связь.
Я набираю номер Тармони и оставляю ему короткое сообщение. Он сможет прослушать его и перезвонить мне по такому же мобильнику, как у меня. В ожидании звонка я сажусь на камень и закуриваю.
После того как я подала Грегу обед, он велел мне возвращаться в шкаф. Лежа на полу, я погружаюсь в черный горький сон.
Когда я открываю глаза, все еще светло. В доме тишина, – возможно, Грег ушел.
Успокоившись, я закрываю глаза. Мне нужно поспать. Чтобы забыть страдания, боль и все ужасы, которые меня еще ждут.
Я должна поспать, чтобы сохранить рассудок.
Но спустя несколько минут я слышу голос, который возвращает меня к реальности. От самого его звука мое сердце больно сжимается. Я начинаю дрожать, глаза наполняются слезами.
Этот голос – воплощение ужаса.
Я съеживаюсь у стены в глубине моей клетки.
Нет, это невозможно…
Передо мной грандиозная панорама.
Больше никаких решеток, стен или колючей проволоки.
Передо мной тишина.
Больше никаких криков, жалоб или мата.
Передо мной простор, насколько хватает глаз.
У меня кружится голова.
Жизнь в тени оставит свой след. Новые шрамы. Но они будут невидимы.
Тармони перезвонил через пятнадцать минут, которые здесь показались мне секундами. А ведь пятнадцать минут в тюрьме – это целая вечность.
– Привет, Изри… Как тебе место? – спрашивает он меня.
– Отличное, – отвечаю я с легкой улыбкой. – Спасибо, друг…
– Не за что… Вечер с Грегом прошел нормально?
– Неплохо. Думаю, он пытался искупить вину.
– Ты же не сказал ему, куда направляешься?
– Нет, не волнуйся.
– В общем, ко мне приходили легавые. Они злятся, что ты не явился к ним сегодня утром в управление.
– Надеюсь, ты их утешил?
– Со всей искренностью заверил их, что понятия не имею, где ты, и что, если ты когда-нибудь со мной свяжешься, я постараюсь тебя убедить сдаться властям!
– Что ж, пусть ищут, это займет у них какое-то время.
– Ой, эти будут искать, можешь не сомневаться! – смеется Тармони. – Ладно, мне пора, у меня заседание. Звони мне, да?
– Обещаю.
– И будь очень осторожен.
– Можешь на меня положиться…
Я вешаю трубку и долго смотрю на горизонт, думая, что Таме здесь очень бы понравилось.
Грег хватает меня за руку, я кричу. Он вытаскивает меня из шкафа, я сопротивляюсь, цепляясь за все, что могу. Он силой ведет меня в кухню, где меня ждет мой худший кошмар.
Мои глаза наполняются неописуемым страхом.
Мне улыбается Межда.
104
Выстрел, оглушительный шум. Как в замедленной съемке, Габриэль рухнул на пол. Когда он упал, Тайри перестала дышать. Она поднесла руку ко рту, их взгляды встретились. И глаза Габриэля закрылись.
– Нет! – закричала она. – Нет…
В комнату ворвался мужчина, его рука, затянутая в перчатку, сжимала пистолет. Он остановился в дверном проеме, увидел, как его сообщник бьется в агонии, а рядом без движения лежит Габриэль, и прицелился в Тайри.
– Давай сюда, сука!
Он схватил девушку за руку, она вырвалась, ударила его ногой по голени и сумела вывернуться. Схватила лампу, швырнула ему прямо в лицо. Тип взревел и снова набросился на Тайри. Сильным ударом он повалил ее на кровать.
Габриэль слегка отклонился на бок и направил правую руку в сторону нападавшего. Прицелился получше, череп мужчины взорвался, и он рухнул на Тайри, которая истерично орала. Она оттолкнула труп и выпрыгнула из постели. Бросилась к Габриэлю, упала перед ним на колени. Пуля прошла через его левое плечо навылет. Тайри забрала у него пистолет и на дрожащих ногах обошла все комнаты дома. Потом впустила Софокла и заперла дверь.
Затем она вернулась в спальню; лежа без сознания, Габриэль истекал кровью. Пока пес скулил от тревоги, устроившись рядом с хозяином, Тайри порылась в карманах обоих убитых мужчин и наконец нашла ключ от машины и кошелек с несколькими купюрами.
Это был ее шанс.
Ее последний шанс.
Она надела одежду Ланы, которую ей дал Габриэль, и двинулась к выходу. На секунду остановилась рядом с Габриэлем.
– Прости, – прошептала она. – У меня нет выбора.
Она миновала столовую и сбежала по ступенькам. Прошла вдоль дома и очутилась на дороге. Как она и надеялась, в конце дороги, ведущей в деревню, был припаркован большой черный седан. Тайри разблокировала двери и села внутрь. Еле сдерживая дрожь, она пыталась понять, как завести эту машину. Нужно было просто нажать кнопку «Start».
Проще простого, как дважды два.
Габриэль открыл глаза и почувствовал, как со всей силы на него обрушилась боль. Он попытался доползти до кресла, чтобы ухватиться за него, но через несколько секунд сдался.
Нет сил, нет жизни.
Голос Тайри все еще звенел у него в голове.
Прости, у меня нет выбора.
Он снова закрыл глаза.
– Лана, – прошептал он. – Лана… Кажется, это все…
Его затянуло в алый вихрь, начало трепать яростным ветром. Этому круговороту не было конца.
Ему виделись его бледные, как смерть, молчаливые жертвы. Луиза, которая улыбалась, пытаясь ему что-то сказать. Безмолвные обещания.
Лана на столе в морге. Ее истерзанное тело, застывшее в ужасе лицо.
Затем он перестал вращаться и погрузился в темную ледяную воду.
Вкус крови на языке, в горле.
Когда его веки снова приоткрылись, Габриэль почувствовал себя как посреди густого облака. Все было размыто, все было спокойно.
Он ощутил, как его руку сжала чья-то рука.
– Лана? Это ты?
– Нет, это Тайри. Я здесь, Габриэль. Я здесь, все будет хорошо…
Влажная ткань на лбу рассеяла облако, и Габриэль наконец увидел лицо девушки.
– Тайри? Ты… не… ушла?
Она улыбалась ему, он видел, как по ее распухшей щеке течет слеза.
– Нет, Габриэль, не ушла. Я с тобой.
Ножницами она разрезала на Габриэле куртку и рубашку. Опустившись на колени рядом с раненым, она приложила компресс к зияющей ране и слегка надавила рукой, чтобы остановить кровотечение. Затем она промыла рану водой и обработала дезинфицирующим средством. Глаза Габриэля были открыты, но казалось, что он где-то далеко. Иногда приступ боли искажал его лицо, и он снова почти терял сознание. Тайри хотела бы уложить его на кровать, но не могла ни поднять его, ни перетащить поближе к постели. Так что она взяла подушку, подсунула ее Габриэлю под голову и накрыла его одеялом. Потом Тайри все же удалось заставить его немного попить.
Ни больше, ни лучше она сделать просто не могла.
Она легла рядом с ним и взяла его руку в свою.
105
Межда улыбается мне, мои глаза наполняются невыразимым ужасом.
– Похоже, ты не рада меня видеть, куколка!
Мое тело теперь – сплошной клубок страха и больше не подчиняется мозгу. Я мочусь под себя, отчего улыбка Межды становится еще шире, а Грег начинает хохотать.
Еще одно унижение.
Но такова судьба рабов.
– Грязнуля, как всегда! – гавкает Межда. – Если бы твой отец видел тебя, как ему было бы стыдно…
Мой разум пытается восстановить контроль над словами и действиями.
– Мой отец мертв, – говорю я дрожащим голосом. – Вы больше не сможете причинить ему боль!..
Судя по всему, Межда этого не знала.
Судя по всему, ее удивило, что я окажусь в состоянии вообще что-то ответить.
– Быстро нам чай сделала! – велит она.
Грег садится за стол, я подчиняюсь приказу. Готовя им чай, я проклинаю себя за то, что потеряла над собой контроль и доставила своим мучителям это удовольствие. Так что я сосредотачиваюсь. Я не должна позволить страху снова возобладать надо мной. Изри бы это не понравилось. Ставлю чашки на стол, а рядом с ними кладу чайные пакетики и кубики сахара. Я не забыла, что эта дрянь любит чай с сахаром.