– Что ж, я снова задам свой вопрос, – спокойно произнес Грег. – С кем ты говорила и что рассказала?
– Я… не помню… Я попала в ава… рию, моя машина врезалась в дерево, и я ударилась… головой…
– Твоя машина? Ты, наверное, говоришь о моей тачке!
– Этот человек нашел меня и спас… мне жизнь… но… я не могла ничего ему сказать, потому что… я ничего не помню…
Грег огорченно покачал головой:
– Ты зря тратишь мое время, милая…
Он достал из кармана пачку сигарет, зажег одну, выпустил дым ей в глаза. Затем поднес светящийся кончик к ее горлу:
– Хочешь, я тебя согрею?
Когда он прижег сигаретой ее кожу, она испустила ужасный крик и попыталась вырваться. Но не могла сдвинуться ни на миллиметр.
– Прекратите! – умоляла она его. – Я ничего не знаю!
Он затянулся, бросил бычок на пол, затем снова взялся за нож:
– Как пожелаешь, любовь моя…
Внедорожник покинул Флорак и выехал на трассу 106. Габриэль включил радио и обнаружил, что поет под хит восьмидесятых. А ведь он ненавидит эту музыку.
Я всегда тебя ждала…
Тайри, наверное, влюблена в него. Если только он не заменил ей отца.
Он уже и сам не знал, что чувствовал на самом деле.
Любил ли он ее как женщину? Как дочь?
Он просто любил ее и предпочитал не задавать себе лишних вопросов. Не думать о дальнейшем, завтрашнем дне, будущем. Он просто хотел вернуться к своей милой незнакомке. Своей Спящей красавице. Отныне у нее было имя, прошлое и целая куча проблем, которые он был готов с ней разделить.
Без сомнения, она уйдет от него через месяц, через год. Но она не предаст его, никогда не предаст. Не имело значения, как надолго она пожелает остаться с ним.
Когда бьешься в агонии, малейшая отсрочка – драгоценный подарок.
Машина повернула налево в направлении Коль-дю-Сапе. Еще несколько поворотов, и он обнаружит ее, окоченевшую в этой старой хижине. Он уже знал, как будет извиняться… Он купил огромный букет цветов, надеясь, что, в отличие от Ланы, Тайри оценит такое внимание. Он чувствовал себя на тридцать лет моложе, как будто снова стал юношей, подростком.
Он уже выехал было на гравиевую дорогу, когда увидел впереди черную машину, припаркованную на обочине, за два поворота от дома, чуть выше по склону. Подъехав к автомобилю, Габриэль увидел, что это мощный «БМВ», с номерами департамента Эро. Он вышел из собственного пикапа, оставив грузовичок чуть дальше на повороте, вытащил свой пистолет из бардачка и спустился к дому через валежник, папоротники и ракитник.
Теперь он был прямо над хижиной, и все казалось спокойным.
Пусть все будет спокойно.
Однако охотничьи инстинкты призывали его быть осторожным. Сердце билось слишком быстро. Он пробрался за дом с оружием в руке, проскользнул вдоль каменной стены к зарешеченному окошку. Заглянул внутрь, и его кошмар внезапно воплотился в жизнь. Тайри сидела привязанная к стулу спиной к окну. Склонив голову набок.
Габриэль попытался восстановить дыхание и унять дрожь. Убийца или убийцы, вероятно, ждали внутри, засев в другой комнате.
Войди он в дом, он покойник. Значит, нужно было их выманить оттуда.
Габриэль поднялся на холм к машинам и достал лом из кузова своего внедорожника. Разбил стекло «БМВ» со стороны водителя, сработала сигнализация. Затем он встал за большим каштаном, откуда мог хорошо видеть автомобиль, который продолжал орать. С того места, где он находился, он также мог обозревать часть дома.
Как он и надеялся, из дома вышел мужчина и побежал в сторону дороги.
– Давай сюда, мразь, – прошептал Габриэль.
Когда незнакомец приблизился, Габриэль увидел на его лице огромный шрам.
– Привет, Грег…
Грег остановился возле своей машины и, увидев, что стекло разбито, осмотрелся вокруг. На всякий случай взял на изготовку свой пистолет. Вынул из кармана ключи и нажал на кнопку сигнализации. Наступила тишина.
Габриэль прицелился. Пуля вошла Грегу в левое бедро, он рухнул на капот. Еще пять секунд, и ствол «беретты» оказался приставлен к его голове.
– Брось пистолет, скотина. Иначе я вышибу тебе мозги.
Грег выронил свой пистолет, Габриэль поднял его.
– Где твои дружки? – спросил он.
– Я приехал один… Но ты делаешь огромную глупость! Не надо вмешиваться в…
Удар сзади в область шеи заглушил его слова. Грег повалился наземь. Габриэль схватил его за ногу и потащил по земле. Открыл багажник «БМВ» и, несмотря на больное плечо, сумел забросить Грега внутрь.
Плевать на эту боль. Другая, куда более жестокая, не отпускала его.
А вдруг он опоздал?
Он обыскал карманы Грега, нашел два телефона и финку с липкой рукояткой.
Всю в крови.
Габриэль захлопнул багажник, заблокировал дверцы и побежал обратно в старый дом. Грег мог солгать, сейчас он все узнает сам. Сжимая пистолет в руке, Габриэль толкнул дверь.
Мертвая тишина.
В окошко проникал луч холодного солнечного света, луч света, в котором кружилась пыль.
Он освещал лицо Тайри.
Изрезанное лицо Тайри.
Дыхание Габриэля оборвалось, пистолет выскользнул из рук. Он медленно подошел к Тайри и упал перед ней на колени. Протянул дрожащую руку к истерзанному лицу девушки. Ее открытые глаза смотрели на него бездвижно, умоляюще.
Я ждала тебя… всегда…
Кровь девушки продолжала медленно сочиться из большой раны в животе.
Габриэль заорал как помешанный.
Он выкрикивал одно только слово. Только одно.
Нет.
118
– Смотри, я тебе картинку нарисовал!
Тама сидела перед небольшим домом и улыбалась. Она взяла листок, который протягивал ей Вадим, увидела странное творение из движущихся фигур. Хижина с покатой крышей, украшенная тремя дымоходами, а на фасаде прорезано множество окон. Стены двигались, кривились, исчезали.
Прямые линии извивались, разбухали.
– Я специально для тебя это нарисовал! – добавил ребенок.
– Красивый рисунок. Спасибо.
Перед домом стояли девочка и маленький мальчик. Выражение их лиц менялось, они то смеялись, то плакали.
– Я каждый день рисую тебе картинки, – сказал Вадим.
– Я знаю, дорогой.
Вадим сидел на земле на оранжевом покрывале.
Перед ним стояла синяя тарелка, наполненная песком. И лежала куча белых листов и цветных карандашей. Он заговорил снова, но теперь его слова превращались в кашу.
– Но ты не… больше… не здесь… не смо… смотришь мои рисунки.
– Ты знаешь, я хотела остаться рядом с тобой. Остаться с тобой на всю жизнь. К тому же я вернулась, видишь?
– Значит, мы больше не… рас… рас… танемся? – с надеждой спросил Вадим, широко улыбаясь.
– Больше никогда! – подтвердила Тама.
Она взяла мальчика на руки и подняла с земли. И закружила его в воздухе.
Кружить, кружить и кружить. Он так сильно смеялся, они были так счастливы.
Тама опустила ребенка обратно на покрывало, и он снова стал рисовать, пока она плела корзину. Вдруг она услышала громкий шум и повернулась к дому. Дом только что обрушился.
Потом снова посмотрела на Вадима. У него было ненавистное лицо его отца.
Лицо дьявола.
Тама открыла глаза, перед ней был ужасный цементный пол. Ее рот, сухой, как пустыня, с трудом втягивал спертый воздух.
Она пришла в себя, и пока еще боль была более терпимой.
Словно ей сделали наркоз.
Через час, может, два, боль вернется с прежней силой и заставит ее вновь потерять сознание.
Потерять сознание или потерять жизнь.
Потерять жизнь или потерять рассудок.
Габриэль припарковал машину перед старым домом. Он перестал кричать, перестал плакать.
Его сердце постепенно ожесточалось. Снова он станет ко всему безучастным.
Навсегда.
Он вернулся внутрь, взял Тайри на руки и отнес ее к машине. Он больше не чувствовал раны на плече, не чувствовал ничего, кроме душевной боли.
Он опять опоздал.
Опять не смог защитить ту, что любил.
Он завернул тело Тайри в одеяло и уложил в машину. Снова пустился в путь, объехал «БМВ» и спустя три минуты прибыл на свой хутор. Он сразу направился в конюшню и оседлал Гайю. Схватил поводья и повел лошадь к машине.
– Тебе придется мне помочь, старушка, – прошептал он.
Пока он устраивал тело Тайри в седле, Софокл подошел к своему хозяину. Он не выказал никакой радости, не вилял хвостом.
Он все понял.
А когда Габриэль снова взял поводья Гайи, собака последовала за ними. Они поднялись по тропе, идущей вдоль пустых пастбищ и ржавой колючей проволоки. Затем вошли в лес, когда солнце скрылось за тяжелыми грозовыми облаками. Габриэль шагал быстро, его глаза были прикованы к земле.
Я всегда ждала тебя…
До поляны с могилой они добрались за полчаса.
Габриэль положил Тайри возле вырытой им раньше могилы. Распахнул края одеяла, долго смотрел на нее, стоя на коленях на мокрой земле.
Даже обезображенная, она была красивой.
Он прикоснулся к ее лицу, закрыл веки.
Навсегда.
Я бы хотела остаться с тобой…
Габриэль стоял рядом с телом девушки на коленях больше часа, он тихо плакал, тихо плакало небо.
Прежде чем накрыть Тайри простыней и опустить на дно ямы, он вложил ей в руку розу. Рассыпал оставшуюся часть букета по ее телу, затем схватил лопату, которая торчала из седельной сумки.
Его возлюбленная незнакомка скрылась в черной земле.
Навсегда.
Габриэль ничего не сказал. Потому что никакие слова не могли выразить того, что он чувствовал.
Габриэль не заготовил креста. Потому что Бога не существовало.
Существовали лишь подонки, убийцы и Спящие красавицы.
Изри понимал, что сильно рискует. Но ничего не мог с собой поделать.
Он проехал через Пон-де-Монвер и направился к Коль-дю-Сапе. Он хотел увидеть Василу, которая по-прежнему не брала трубку. Может, просто телефон не работал.