– Деньги, власть, местоположение, количество, – перечисляет Ро на пальцах. – Манон и Нуала правы, Мэйв. Мы сильны, но мы должны помнить, что случилось в прошлый раз, когда были чересчур самоуверенными.
– Ну да, – соглашается Фиона. – Они устроили засаду прямо в школе и сожгли ее.
– И два человека погибли, – добавляет Лили. – Хотя мне понравилось про Пикачу.
Я понимаю их и знаю, что у них неплохие аргументы, но у меня из сознания не выходят объявления на телефонных столбах о пропаже Лорны и лицо голодной девочки-белки. Как все могут просто продолжать жить своей жизнью, когда Дори продолжает похищать людей и издеваться над ними?
– И еще одна проблема – мы не сможем найти дорогу туда, чтобы подъехать на машине, – продолжает Нуала. – Тут на целые мили никаких дорог. Значит, нам придется идти пешком, а это усложняет побег в случае, если дело пойдет плохо. Нужно соблюдать крайнюю осторожность.
– Мы с Аароном могли бы пройти через Коридор, – говорю я, стараясь сохранять спокойствие. – И найти безопасный путь для вас. Должна же там быть какая-то тайная дорога. Я видела там машины.
Ро кладет руку мне на плечо.
– Это слишком опасно. Вам нельзя рисковать. Вы можете попасть в ловушку. У вас с Аароном нет, например, никакой жесткой силы против электричества. Никакой защиты. Дори может съесть вас заживо.
При словах «жесткой силы» лицо Аарона заметно темнеет.
– Значит, у меня «мягкая сила»? Манипуляция людьми вплоть до того, что они начинают ненавидеть друг друга?
– Да, это психология. Не физика, – поясняет Ро.
Манон не обращает на них внимания.
– Если Дори воспользуется магией в целях самозащиты, это не повлечет за собой таких же кармических последствий, как в том случае, если бы она напала на вас первой.
– В целях самозащиты?
– Она будет защищать свою собственность. Если вы сделаете что-нибудь разрушительное, она сможет легко отомстить без особых последствий.
– Ну ладно, когда отправляемся? – спрашиваю я. – Завтра?
– Завтра канун Рождества, – говорит Фиона.
– И мы вряд ли пойдем туда на Рождество, – добавляет Лили.
– У меня дела в группе двадцать седьмого и двадцать восьмого, – говорит Ро, заглядывая в приложение-календарь на телефоне.
– Двадцать восьмое и у меня занято, – рассеянно добавляет Фиона. – С телевидения звонили.
Мне хочется кричать от отчаяния. Я понимаю, что у всех веские причины. Я понимаю, что важно разработать план. Но меня не покидает чувство горького разочарования и обиды на друзей – обиды за то, что перед ними открываются такие перспективы, в то время как на мои плечи возложена обязанность защищать Килбег. И это единственная моя осмысленная задача в жизни. Возможно, в другое время я не ощущала бы такую злость. Если бы мы с Ро не поссорились накануне, если бы Манон не отказала Фионе. Если бы мои родные не разговаривали со мной покровительственным тоном. Если бы атмосфера на кухне Нуалы была не такой напряженной. Не знаю. Я знаю только, что не могу больше это выносить. Не могу смотреть, как другие ведут себя как ни в чем не бывало.
– Вы что, не понимаете, что там страдают дети? – жестко говорю я. – Пока мы доберемся туда, девочка-белка может запросто умереть. Не говоря уже о Лорне, которая находится неизвестно где. Аарон, ну же, у тебя должно быть какое-то предчувствие? Ты как-то странно молчишь.
– Я… я не знаю, – нерешительно отвечает он. – Да, я тоже видел девочку-белку, как и ты, разговаривал с Дори. Мне тоже кажется, что нужно что-то сделать… очень срочно.
– Вот именно! – хотя бы за это я испытываю к нему благодарность.
– Но у них есть преимущество. Они находятся на своей территории. Мы видели только коридор и две комнаты в Ложе, Мэйв. Мы не знаем, насколько она велика. Было бы действительно неплохо для начала разработать какой-нибудь план. Думаю… это нормально.
Меня снова охватывает сильная, обезволивающая ярость. Та же самая, которую я ощутила, когда Аарон и Ро дрались на строительных лесах. Настолько горячая, что хоть горшки обжигай. Слух приглушается, по венам разливается жар. Я знаю, что сейчас произойдет, потому что такое бывало уже дважды.
– Ну, то есть мы могли бы в очередной раз сходить на разведку, – продолжает Аарон, наблюдая за тем, как меняется выражение моего лица.
«Не ослепляй их, – шепчу я себе. – Контролируй себя, пожалуйста. Я точно не хочу их ослепить, обещаю».
– Мэйв? Ты в порядке? – беспокойно спрашивает Ро, кладя мне руку на плечо, и я резко отстраняюсь.
– Не трогай меня! – кричу я.
Жар в запястьях разгорается. Во мне закипает гнев, и мне нужно на чем-то его сорвать. Глаза затуманены слезами, поэтому я не вижу обиженного выражения лица Ро. Я едва различаю очертания внешней двери и направляюсь к ней, протискиваясь мимо Фионы.
– Ты куда? – спрашивает она.
Но я уже снаружи, на холодном декабрьском воздухе, бегу по саду Нуалы, чтобы как можно дальше оказаться от дома. Наконец я добегаю до курятника, вокруг загончика которого возвышается новая проволока. Куры до сих пор бродят по загону, кудахчут и ковыряются в земле. Похоже, они никогда не спят.
Я опускаюсь на колени, просовывая пальцы сквозь проволочные отверстия. Странно, но физическая боль немного облегчает боль от поднимающейся изнутри мощи. Предыдущих кур Нуалы мы сварили, чтобы сделать из их жира свечи, а после использовали эти свечи в ритуале запечатывания Колодца. Нам было не по себе, но мы все равно пожертвовали ими. А может, именно так Дори относится к нам? Ко всему Килбегу?
Разум мой темнеет, меркнет. Я погружаюсь в нечто более глубокое, чем сон.
Карты, карты, карты. Туз пик. Двойка червей. Бубновая королева.
Снова обрывки образов грязных помещений и липких игральных карт. Меня покидает зрение. Под собственным весом я падаю на какое-то ковровое покрытие.
Затем перед моим взором всплывает новое видение, чего-то другого и более древнего. Такое ощущение, будто я в свободном платье иду по полю с высокой травой. К моим ногам прижимается какое-то животное. Компаньон. С мокрым носом.
Я резко открываю глаза, как будто из меня выкачали яд. Я стою на коленях в грязи, джинсы безнадежно испорчены, пальцы вцепились в проволоку. Я поднимаю голову; на меня белыми глазами взирают пять кур.
– Мэйв, – раздается позади меня голос.
Я еще не совсем вернулась в этот мир, чтобы узнать, чей это голос. Единственное, на что я пока способна, – это смотреть на кур, которые на удивление спокойно стоят рядом и смотрят на меня белыми блестящими глазами. Может, они не так уж часто полагаются на зрение. Может, для них привычно стоять в темноте.
– Мэйв.
Я не знаю, что ответить. И как. Мой язык забыл, как это делается. Но я чувствую, как кто-то отцепляет мои пальцы от проволоки, а руки внезапно становятся влажными. Я понимаю, что это от крови. Проволока оставила глубокие царапины, прямо под костяшками пальцев.
Ко мне возвращается ощущение тела. Ноги и туловище в грязи, руки приставлены к ограде, как у человека, который был убит при попытке к бегству.
– Это Аарон, Мэйв.
Такое странное ощущение, будто прошло много времени. Не просто пара минут, а несколько часов. Я медленно опускаюсь, все мое тело холодеет.
– Ты где была?
– Как где была? Здесь.
Он опускается на землю рядом со мной, выражение его лица напоминает выражение обеспокоенного врача.
– Мэйв, мы приходили сюда, искали тебя. Тебя не было. Все подумали, что ты ушла домой.
Я напряженно моргаю.
– Который сейчас час?
– Полночь. Тебя не было почти два часа. Я решил проверить кур перед сном.
– О боже.
– Идем в дом.
– Я не могу.
Мое тело словно застыло, онемело.
– Тебе нужно вернуться в дом, – говорит он, пытаясь поднять меня за руку. – А мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Ну давай. Может, тут где-нибудь до сих пор открыт бар или что-то в этом роде.
Я слишком слаба, слишком замерзла и слишком ошарашена, чтобы заботиться о такой ерунде.
– Нет. Я устала быть твоей Особой Девушкой-Подругой. От этого одни только неприятности. Это плохая идея.
– Нам нужно поговорить, – повторяет он. – Это серьезно.
– Да не собираюсь я с тобой трахаться! – внезапно взрываюсь я. – Ты мне не нравишься, и у меня уже есть отношения. Так что извини. Спасибо, но нет.
Я замолкаю, не столько от раздражения, сколько от осознания того, что только что сказала.
– Ну что, теперь лучше, когда высказалась?
– Нет.
– А что ты чувствуешь?
– Как будто я схожу с ума.
Он садится рядом со мной и закуривает. Проволочная ограда для кур слегка прогибается под нашим весом.
– Ну что, готова выслушать?
Я обхватываю руками колени. Он дает мне несколько секунд на ответ и глубоко затягивается. Зажженная сигарета едва слышно шипит в тихом ночном воздухе.
– Это ты, Мэйв, – говорит он.
На какое-то очень реальное и пугающее мгновение мне кажется, что он сейчас скажет что-то другое. Например: «Это ты. Я так долго тебя искал». Или «Это ты. Я люблю тебя». Или «Это ты. Ты свела меня с ума».
– Это ты, Мэйв, – повторяет он. – Ты – Домохозяйка.
19
– ХА-ХА, СМЕШНО, – ГОВОРЮ Я.
– Это не шутка, – мрачно говорит он. – И ты это знаешь.
– Значит, ты думаешь, я Домохозяйка, – повторяю я, заставляя себя усмехнуться. – Глупость какая-то.
– В последнее время ты сама не своя, Мэйв. От меня это не скроешь. В тебе как будто растет что-то темное. Слепота, приступы гнева, наша ссора с Ро на лесах. Это все она, защищает Колодец. Теперь я начинаю понимать. Ты – это она.
– Бессмыслица какая-то, – качаю я головой.
Вечеринка, секреты, жестокость. Испорченный мною поцелуй Лили. Приступ ярости, когда я набросилась на Бекки Фогарти и ее подружек. Почему я все это делаю? Почему не могу остановиться?
– Нет, это имеет смысл. Каким-то причудливым образом, но имеет. И я… меня до сих пор посещают видения, и я уверен, что тебя тоже. Игральные карты. Странное помещение. Эти сны и видения связаны с ней, я уверен.