– Ну что ж, Мэйв Чэмберс, – начинает Рене. – Я знал, что слухи были верны. Я бы сказал, что ты и вправду самая яркая юная ведьма своего поколения. Вне зависимости от того, течет ли в тебе кровь демона или нет.
– Кому нужна кровь демона, когда у тебя такая крутая подруга, готовая любому надрать задницу, – радостно говорит Фиона.
– Полегче, Фиона, – делает ей замечание Нуала, входя в спальню со своей кружкой чая. – Так как все прошло, Мэйв?
– Мы знали, что ты проходишь стадию испытания после того, как погрузилась в воду, – говорит Манон. – Ты сильно дергалась, когда мы вынули тебя. Мы искупали тебя в ванне и положили сюда.
– Искупали меня?
– Только я и Лили, – поспешно поясняет Фиона. – Просто, чтобы согреть. Остальные даже не смотрели.
– Так расскажи, что там было, – говорит Ро.
– Ну, первым делом я встретила Ро.
– О, ничего себе, – старается скрыть свое смущение Ро. – Круто.
– Это что, как в «Волшебнике Оз»? – смеется Лили. – И ты там был, и ты, и ты…
– Все вы там были, – говорю я слишком резким тоном.
Атмосфера в спальне меняется. Переходит от восторга к замешательству, а потом к беспокойству.
– Мэйв, – говорит Рене после небольшой паузы. – Не все пошло так, как задумывалось, не так ли?
Я не знаю, что ответить. Вместо этого я просто раскрываю ладонь, показывая две оставшиеся у меня бесценные монеты. Монеты, которые я должна была положить Домохозяйке на глаза после того, как она умрет.
– В ванне у тебя их не было, – неуверенно говорит Лили.
Все смотрят на монеты. Нуала, Рене и Манон, похоже, сразу же понимают, что это значит. Остальным требуется минута, чтобы осознать, причем тишина действует даже сильнее самих монет. Монет, которые должны были остаться на глазах мертвой Домохозяйки.
Мне так стыдно за то, что я подвела всех, что почти утратила дар речи. Я не знаю, с чего начать. Поэтому просто говорю:
– Я… была не уверена…
– Не уверена? – переспрашивает Рене.
Я почти физически ощущаю разочарование каждого из присутствующих. «Да как она посмела усомниться?»
– Вы не понимаете, вы не знаете, каково это, – хрипло произношу я. – Когда находишься там, нужно быть очень уверенным. Я увидела, с чего все началось. Ее обманули, заманили в ловушку и использовали. Мне нужно было убить ее, но она была не виновата. Она была хорошей. Была хорошим человеком.
На словах «хорошим человеком» я теряю самообладание и начинаю рыдать. Слезы катятся по щекам, и никто не спешит меня утешать. Никто не знает, как это сделать. Они настолько были увлечены общей целью – избавить меня от Домохозяйки, что не знают, как быть теперь, когда я говорю им, что не очень-то и хочу этого.
А может, и вовсе не хочу.
– Она же была сенситивом Килбегского Колодца, верно? По словам Дори, это один из самых древних и мощных колодцев Запада. Она сама мне так сказала. А сенситивы… они видят. Они сильны и владеют магией, но еще и даром ясновидения. И сила Аарона, и моя сила, и сила Ассумпты – все они связаны со способностью видеть невидимое – прошлое, будущее или находящееся в разумах людей. То же касалось и Хэвен. У нее же была какая-то способность к ясновидению, верно, Нуала?
Нуалу, кажется, ошеломила сама мысль о том, что кто-то решил обсудить с ней Хэвен.
– Не знаю, – отвечает она после молчания. – Она никогда мне об этом не рассказывала.
– В общем, когда ее заключили в эту карту, у нее забрали не только магическую силу, но и дар ясновидения. Она больше не могла сама судить других. Она просто превратилась в наемного убийцу для тех, кто ее вызывает. Но сама по себе она неплохая.
Все смотрят на меня с сомнением, как будто я сошла с ума от пребывания в ледяной воде.
– А что, если… – начинаю я по-прежнему дрожащим голосом. – Что, если я – это возможность для нее снова обрести былую целостность?
– Что? О чем ты вообще? – резко спрашивает Фиона.
– О зрении и силе. Она наконец-то вернет себе все свои способности. Я же телепат. Я могу определять истинные намерения тех, кто вызывает Домохозяйку. Тогда, возможно, у нее будет выбор – помогать или не помогать им. Мое ясновидение и ее сила.
– Мэйв, – мягко обращается ко мне Рене. – Она стара, могущественна и, очевидно, смогла как-то повлиять на твое подсознание. Невозможно предсказать, что случится, если ты отдашь ей себя. Скорее всего, она поглотит тебя, Мэйв. Так поступают демоны.
– Но она же не поглотила Лили, – внезапно говорю я.
– Что? Какое отношение к этому имеет Лили? – вмешивается Ро.
– Лили встречалась с Домохозяйкой. И разговаривала с ней. Правда, Лил?
Лили отводит от меня взгляд и внимательно рассматривает свое внутреннее запястье, где сделала еще одну маленькую татуировку – каплю дождя.
– Она предложила мне стать рекой, и я согласилась, – тихо говорит она. – Она просто хотела, чтобы я была счастлива. А я тогда была так несчастна, вы даже не представляете. Еще даже до той истории с Мэйв и картами Таро.
Она смотрит на меня.
– И даже не из-за тебя. Хотя, конечно, радостнее от того случая не стало. Но тогда я просто ненавидела свою жизнь. Я не уверена…
Она замолкает и снова смотрит на запястье.
– В чем, Лил? – спрашивает Ро дрожащим голосом. – Не уверена в чем?
– Не уверена, что выдержала бы, – обыденным тоном отвечает она и тут же спешит успокоить нас. – Но теперь я себя так не чувствую. И давно уже не чувствую. Теперь мне хорошо, хотя иногда и кажется, что все вокруг ужасно. Мне кажется, я многое поняла.
Среди всех остальных только Фиона, кажется, нисколько не удивляется ее словам. Наверняка Лили ей уже рассказывала про это, и, возможно, поэтому они так быстро сблизились.
– Лили, – тихо говорит Нуала. – Почему ты раньше не рассказывала нам о Домохозяйке? Я имею в виду о том, что она была добра к тебе.
– Мне не хотелось рассказывать всем о… не знаю… о своей склонности к суициду. Мне казалось, это пустая трата времени, рассказывать о том, что было в прошлом.
– Нам-то хотя бы могла рассказать, – говорит Ро сквозь зубы, едва не плача и укоряя себя за былую невнимательность. – О том, что действительно важно.
– Я и рассказывала вам о том, что важно, – говорит Лили. – Рассказала вам о том, что я река.
– Послушайте, – говорю я, пытаясь вернуть всех в нужное русло. – Давайте подумаем. Ведь это Домохозяйка дала нам наши силы, которые мы называем дарами, верно? Да, это мы придумали им название и применение, но ведь кто-то должен был подарить их нам. Что, если это была она?
– Ну что ж, пожалуй, мне пора, – поднимается с места Рене.
– Почему и куда? – спрашивает Манон с испуганным видом.
– Ты позвала меня на помощь, Манон, и я сделал все, что мог. Втянул еще одну бедную девушку в еще один неудачный ритуал. Возможно, пришло время закругляться с делами и отправляться на покой.
– Не уходите, пожалуйста, – прошу я. – Я не знаю, что мне теперь делать.
– Ну, я тоже не знаю, Мэйв, – говорит он, потирая виски. – Сдается мне, ты твердо решила стать демоном.
Наступает пауза. Ро смеется, а мы все переглядываемся.
– В каком-то смысле она всегда им была, правда?
Мы тоже смеемся. Напряженным, измученным и испуганным смехом. Но все же смехом. Как смеемся, когда хочется забыть о волнении и о том, что сейчас вот-вот произойдет что-то непонятное.
– Ну тогда я постараюсь стать самым лучшим демоном на свете, – говорю я.
– Я не нанимался в учителя для демонов, – немного раздраженно говорит Рене.
– Никто здесь ни на что не нанимался, – вздыхает Фиона. – Но так уж получилось, что мы здесь.
Все покидают спальню. Я одеваюсь, застегивая дрожащими пальцами одну пуговицу за другой. Я упустила свой единственный шанс. Бездарно профукала его, как говорится. У меня была возможность положить конец кровавому могуществу Домохозяйки, но я решила этого не делать. Разве я не идиотка?
Я беру со столика длинное зеркало овальной формы на деревянной подставке. Волосы у меня матовые, и от них сильно пахнет шампунем. Наверное, девочки хотели избавиться от речного запаха, поэтому не поскупились на TRESemmé. И уложили меня спать с влажными волосами, поэтому они сбились в большие комки. Сидя на кровати, я долго расчесываюсь, надеясь на то, что, распутав узлы в волосах, справлюсь и с запутанной ситуацией, в которой оказалась.
Если долго смотреться в зеркало, перестаешь быть похожей на себя. Лицо распадается на отдельные части, как будто совершенно не связанные друг с другом. Я вглядываюсь в отражение так долго, что мне начинает казаться, что там я вижу ее. Ту, кого оставила в живых. Ту, кто подарил нам эти силы.
Собравшись с духом, я пробую заговорить с ней. Уверенным и смелым тоном.
– Я спасла тебя, – обращаюсь я к своему отражению. – А могла бы убить.
Оттенок глаз на мгновение меняется, как будто их омрачает дождевая туча. Тень серого цвета размером с ластик на кончике карандаша скользит из левого глаза в правый. Потом возвращается обратно.
– Это ты? – шепчу я.
Да.
– Я правильно сделала, что не убила тебя?
Да.
– Я могу как-то выбраться из этой ситуации живой?
Я не знаю.
Я откладываю расческу и просто сижу, мысленно общаясь с ней.
– Мне жаль, что для тебя именно так все закончилось, – говорю я. – Или что так все началось. Извини, что не понимала тебя. Теперь я, надеюсь, понимаю. И, в общем, спасибо тебе. За таланты.
Не за что.
По моим глазам снова пробегает серая тень, и я ощущаю, как в сознание входит струйка понимания. Итак, некогда в Килбегском лесу – там, где еще был лес, – жила могущественная ведьма. А потом ее превратили в демона и заключили ее силу в гадальную карту. Но прежняя женщина до сих пор иногда проявляется в проблесках доброты, в искренности человеческих устремлений. С моей помощью эта женщина может получить доступ к прежней своей личности.
И вот я начинаю придумывать план.