– О господи! – восклицаю я и ударяю каждого по плечу. – Вот засранцы!
– Побег из тюрьмы! – сияет Лили. – Круто, правда?
– Да, только все снимается на камеры наблюдения, и…
Лили только ухмыляется.
– Значит, вы разобрались с камерами. А что с файлами по поводу меня у них в компьютере?
Ро показывает флешку.
– Все здесь.
– У них наверняка есть копии.
– Да, но система навернулась, и починят ее только через день-другой.
– Куда едем?
– На завтрак.
Сейчас почти три часа ночи, и мы едем на окраину города к большой заправочной станции, куда заезжают таксисты, чтобы заправиться и поесть. Это не то чтобы кафе – скорее мини-супермаркет с прилавком, где можно купить сухие картофельные котлеты, выпечку с ветчиной и сыром и унылые булочки с сосисками, нагретыми под лампой. Тут же стоит пара столов, отполированных до блеска. Мы потягиваем ужасно горячий кофе из тонких бумажных стаканчиков и глядим в широкие окна на полосу елей, за которыми официально начинается сельская местность.
Тут появляются Аарон с Нуалой. Мы все обнимаемся и рассаживаемся по стульям.
– Манон, Рене и Фиона в машине Рене, – говорит Нуала. – Манон захотела взять Фиону на случай, если кто-то пострадает.
– И почему мне так повезло? – говорю я, окидывая усталым взглядом каждого из них. – Повезло иметь таких друзей. Год назад таких друзей у меня не было.
– Как и у меня, – говорит Лили.
– И у меня, – кивает Аарон.
– И у меня тоже, – подводит итог Нуала.
Пару минут спустя подъезжает машина Рене, и наша компания воссоединяется. Вид у Манон с Рене и Фионой измученный, но торжествующий.
– Кто-нибудь, закажите мне «жамбон», – устало говорит Фиона.
Манон озадаченно смотрит на нее.
– Это такая местная слойка с сыром.
– Но по-французски это просто ветчина.
– Мы знаем. Только никто не знает, почему это здесь так называется.
И вот под мигающими огнями ночной бензоколонки мы сидим и обдумываем последствия того, что мы связались с полицией.
– Кого из вас видели? – спрашиваю я.
– Никого, – отвечает Рене. – Внутрь заходили только мы с Манон, но под другим обликом. А Фиона сидела в машине.
– Так почему они задержали тебя? – спрашивает Аарон.
Я глотаю ужасный кофе, собираясь с мыслями.
– Они работают на Дори. То ли осознанно, то ли ими просто манипулируют, я не знаю. Но им было приказано задержать меня на всю ночь, по любой причине.
Я закрываю глаза, готовясь высказать следующую мысль:
– Мне кажется, сегодня ночью в Ложе должно произойти нечто… очень плохое.
Аарон пристально смотрит на меня. Глаза у него голубые и стеклянные, как отражающийся в океане лед. Все продолжают говорить, гадать, планировать, сравнивать теории заговора. Но он не отрывает от меня глаз, спокойно задавая вопросы и отмечая каждую мою реакцию, каждое малейшее движение.
А потом молча кладет свою руку поверх моей. Так мы сидим, прикасаясь друг к другу руками, положив их между солонкой и салфетницей. Демон мести и бывший лидер культа. Я смотрю на него, недоумевая. Что это? И зачем?
Меня удивляет, что это малейшее движение не остается незамеченным. Первым на это обращает внимание Ро, а за ним и остальные переводят взгляд на наши руки. У Фионы такое выражение, будто она хочет спросить нечто среднее между: «Эй, вы что затеяли, ребята?» и «Вам обоим есть что рассказать всему классу?»
– Мэйв, – обращается ко мне Аарон, словно не замечая всеобщего напряжения. – Сосредоточься на Ложе.
Его талант устремляется к моему, как щенок к хозяину. Я позволяю своему дару развернуться, как грациозно разворачивается леопард, большая кошка джунглей, с которым его можно сравнить. Я вспоминаю расцветшее дерево, которое тогда мне показалось своего рода романтическим толчком со стороны Вселенной. Но теперь, когда мы с Аароном снова соприкоснулись, я понимаю, что это было не случайное видение или заблуждение.
Это было предчувствие.
Это было указание на грядущую весну.
– Мой дар в том, что я могу погружаться в историю людей, – тихо говорит он. – А твой в том, что ты можешь видеть их настоящее. – Я ничего не говорю. Перед моим мысленным взором предстает Ложа с ее недостроенными стенами и дверями без замков.
– А если ты знаешь прошлое и настоящее, – тут уже все, затаив дыхание, прислушиваются к его словам, – то можно увидеть будущее. Можно проследить за его развитием, как астрономы определяют будущее положение кометы по ее траектории.
Я вижу густой удушающий дым.
Вижу темную комнату, подземное помещение.
И вижу, как на пол падают тела.
Я чувствую, как недавно обретенная сила покидает опустошенные тела. Я вижу, как она перетекает в Дори, как агония превращается в магию, подобно превращению свинца в золото. Аарон не прерывает зрительного контакта со мной. Он тоже это видит. Он чувствует. Он узнает некоторых из упавших. Это из-за него они присоединились к «Детям».
– Дори знает, что ты хочешь сделать, – говорит Аарон, и его горло сжимает ужас. – Что ты хочешь объединиться с Домохозяйкой. И тогда Домохозяйка обретет былое ясновидение. Перестанет исполнять роль наемного убийцы. Вернет себе рассудок и чувства. И она вовсе не обрадуется происходящему в Ложе. Ни капельки.
Я цепенею от навалившегося на меня осознания всех масштабов плана Дори.
– Дори хочет совершить последнее чудо. Хочет направить в себя чрезвычайно мощный поток силы, – говорю я.
– И что это значит? – спрашивает Ро, уже, как я догадываюсь по голосу, зная, что это значит.
– Она собирается убить их, – говорю я наконец. – Убить их всех. Сегодня ночью.
43
МЫ БЫСТРО УЕЗЖАЕМ. РЕНЕ, ПОЛОЖИВ МНЕ РУКУ на плечо, усаживает меня на пассажирское сиденье своей арендованной машины. Нуала, Аарон и Манон садятся на заднее сиденье.
– Мэйв, – говорит Рене, не сводя глаз с окруженной деревьями проселочной дороги. – Мы знакомы не так давно, а у меня такое ощущение, что я постоянно говорю тебе что-то не то.
Тут дорогу перебегает олень, но Рене легко объезжает его, не обращая внимания ни на светящиеся желтым глаза, ни на красивое, проворное тело животного.
– И что же вы хотите сказать на этот раз? – спрашиваю я. – Конечно, помимо того, что сегодня ночью могут погибнуть двести с лишним подростков.
– А то, что кроме них погибнуть может кое-кто еще. Ты, Мэйв.
Он кашляет, делая паузу, чтобы собраться с мыслями.
– Если раньше это представлялось чем-то печальным, но довольно обыкновенным – ведь мы все рано или поздно умрем, – то теперь это вопрос едва ли не национального масштаба. В случае твоей гибели Домохозяйка освободится от человеческой формы и не будет привязана ни к чему, в том числе и к таким заколдованным предметам, как карты Таро. Она станет настоящим проклятием для всей страны. Как распыленный в воздухе яд.
– И как это будет проявляться?
– Ну как засуха. Или массовый голод. Эпидемия. Точно сказать пока нельзя.
Мы углубляемся в сельскую местность, и на дороге становится темнее даже несмотря на приближающееся утро.
– Сейчас она в тебе. Ты еще не полностью подарила «дом», как ты выражаешься, но она в твоей крови, в твоих костях. Как вирус. Никому ведь не захочется, чтобы по воздуху распространялся какой-то вирус.
– Думаю, решение тут довольно простое, – отвечаю я. – Постараться не умереть.
Мы пытаемся составить план, насколько это возможно в текущих обстоятельствах. Нуала по памяти рисует карту на салфетках с помощью подводки для глаз.
– Насколько мы помним, прямой дороги к Ложе нет, – рассуждает она. – Ближайшая парковка для выгула собак и тому подобного находится здесь, у оленьего парка в полумиле отсюда. Так что нам придется добираться туда пешком и через олений парк.
Аарон протягивает руку и кладет ее мне на плечо. Наши таланты переговариваются друг с другом, как птицы. Мы следим за «траекторией кометы».
– Она предприняла некоторые меры предосторожности, – говорит Аарон, закрыв глаза и нахмурившись. – Приказала перекрыть дорогу.
– Можете показать на карте? – спрашивает Нуала.
Мы отмечаем это место на карте примерно в четверти мили от парковки.
– Ладно, мы с Фин поедем и отвлечем людей на дороге. У нас ведь хорошо получится сыграть роль унылой пары средних лет, не так ли, дорогая? – лукаво посматривает он на Нуалу. – Лучшая карманница из всех мне известных.
– Помолчи, Рене, – огрызается Нуала. – А вы вшестером пойдете пешком. Встретимся у Ложи.
– И что потом? – спрашивает Манон.
– Затем мы проникнем в Ложу со стороны черного хода, как Аарон с Мэйв в прошлый раз. Их не сразу заметили, потому что они шли по холму. Это как бы слепое пятно. Вот здесь я отметила пунктиром маршрут. Мы с Рене встретим вас у Ложи, а потом мы войдем внутрь, найдем Дори и с помощью всех наших сил предотвратим эту… это…
– Массовое убийство, – подсказывает Аарон.
Нуала прочищает горло, прежде чем повторить это словосочетание, как будто не может поверить, что приходится использовать его в таком практическом контексте.
– Итак. Мы остановим Дори, разоружим и подчиним себе.
– С помощью чего? – спрашиваю, думая, что на этот раз одними лепестками тут не обойтись.
– С помощью вот этого, – отвечает Нуала, протягивая мне карты Таро и нож сестры Ассумпты для писем.
– Откуда они у тебя?
– Как я уже сказал, лучшая в мире карманница, – поясняет Рене.
– Сохранила с прошлого ритуала, – отвечает Нуала, перехватывая мой взгляд в зеркале заднего вида. – Таро – это твоя самая сильная сторона, Мэйв. Как всегда. А тебе понадобятся все силы, чтобы победить Дори.
– Но в ее распоряжении будут силы всех ее маленьких святых, – говорю я. – Что против этого какой-то маленький ножик и картонные карточки с напечатанными картинками?
– Аарон говорит, она раскидывает свои крючки повсюду, не так ли? – спрашивает она, и глаза у нее сверкают. – Но ведь и Таро – это тоже своего рода способ зацепиться за людей?