– Самое забавное в Дьяволе то, что его неправильно понимают. Сам по себе он не зло. Дьявол был послан для испытания человечества. Может ли вера быть истинной, если она не подвергалась испытанию? Книга Иова, Аарон. Ты ведь знаешь это, не так ли?
Аарон ничего не говорит, но я чувствую, как в его голове мельтешат цитаты из Священного Писания.
Вдруг мои ноги как будто охватывают железные оковы. Я смотрю вниз, ожидая увидеть металлические кольца, но там ничего нет. Руки Фионы сведены вместе, как у заключенного в старом фильме. Она лежит со мной, уткнувшись коленями в пол, как паломник во время молитвы. Сначала мне кажется, что она дует на руки, но потом понимаю, что она очень тихо свистит. Что она делает?
Двери снова распахиваются, и в них входит толпа полуголодных, исхудавших «Детей». Всего их человек двести. Минус два. Без Лорны и Софии. Возможно, без кого-то еще.
И тут меня осеняет.
Завтра вся страна проснется под новости о погибших подростках.
– Добро пожаловать всем! – говорит Дори. – Надеюсь, никто не будет возражать против небольшого вечернего праздника. Или утреннего. Сейчас уже рассвет, не так ли?
Подростки заполняют пространство, выстраиваясь вдоль бассейна, держась за руки. Выражения их лиц пустые и одурманенные; им не хватает осмысленности даже для отражения элементарных чувств.
Вот что самое страшное. Они совершенно не волнуются. Никакого страха. Никакого замешательства. Просто молчаливое согласие с происходящим.
– Английский язык нечестный, – продолжает свою лекцию Дори. – Он построен вокруг глаголов, существительных, объектов. Но что такое объект? Стул, ковер, кровать?
Она делает руками непонятный жест, как бы указывая на костры снаружи.
– Это всего лишь иллюзии, которые мы сами создаем для себя; это предметы, которые придумывают наши земные тела, чтобы отвлечь нас от наших тел небесных. Это отвлекающие факторы. Вещи, которые затуманивают наше истинное зрение.
Аарон внутренне содрогается от ее слов. Вспоминает ли он, как и я, свои речи об отвлекающих факторах? О том, что быть геем – это… как там было? Жук на лобовом стекле, мешающий обзору?
– Уделяя центральное внимание объектам – стульям, телефонам, техническим устройствам, – мы позволяем одержать победу нашему клоунскому эгоизму. Тем самым мы перекрываем наш канал связи с Богом.
Она снова берет в руки колоду карт.
– Перед вами пример извращения библейских стихов. Знаки и символы. Отшельник, Император, Солнце, Колесо. И вот это, – она достает еще одну карту, поднимая ее над головой. – Суд.
Люди, стоящие в гробах и внимающие ангельскому рогу. Последний день.
– Суд означает тот день, когда мы оставляем свои тела. Оставляем свое эго. Забываем о вещах. Становимся сутью. Духом.
Наверняка даже она не такая злая? Не может же она быть совсем плохой?
– Общество пытается заставить нас забыть, что на самом деле наша жизнь на земле – это долгое путешествие. Долгая поездка в автомобиле. А в долгой поездке часто забывают о конечном пункте. О том, что он реален. Иногда мы забываем, что наступит время, когда мы выйдем из машины на твердую землю. Но я снова рассуждаю, приводя в пример объекты.
Сила проникает в Колодец благодаря жертвоприношению. Самоистязанию. Мученичеству. И этот последний великий акт мученичества, извлечет силу в полной мере. Дори не может осушить Колодец самостоятельно, для этого ей требуется кровь. И она сделает это, приказав людям умереть. Извратив принцип работы Колодца.
– Но есть один предмет, одно имя существительное, которое в настоящий момент имеет значение. И это огонь.
Она вытаскивает из колоды Туз Жезлов. Масть огня. И точно так же, как меня душили невидимые веревки, нас сковывали невидимые цепи, вокруг нас начинают тлеть невидимым огнем ветви, испуская вполне даже реальный дым. Загораются пучки болиголова, девушка в шлепанцах кашляет.
Мы с Аароном и Фионой единственные лежим в бассейне, и дым окутывает нас первыми. Он щекочет мне нос, но я не решаюсь открыть рот. Фиона, не желая поддаваться страху, направляет свою силу на меня, заставляет наши легкие отвергать дым, выталкивает его из наших тел. Я чувствую, как она экспериментирует, как доводит свой дар до предела. Я вспоминаю, как когда-то на теннисном корте она заставляла вырасти кожуру на очищенных яблоках. Насколько же сильнее мы все стали с тех пор. Мы постоянно растем, поддерживая и поощряя друг друга.
Мы воспринимаем свои силы, как дары и таланты. Как конкретные роли, конкретные черты характера, конкретные действия, которые мы можем или не можем делать. Но вдруг, определяя свой тип, мы также ограничиваем себя?
Если Фиона способна выталкивать дым из наших тел, то на что способна я?
Я концентрирую свой дар, тянусь к глубоким корням своей телепатии. Я могу читать мысли, но как это поможет мне здесь, когда все мысли так четко связаны с Дори? Она связала невидимыми веревками всех.
«Да, – шепчет Домохозяйка. – Но это также означает, что они все привязаны к ней».
И что же мне делать?
Допустим… я могу потянуть за эти веревки.
Я перенаправляю свою силу через Фиону, ощущая боль каждого, воспринимая глубокую боль в их измученных и изголодавшихся телах. Ощущаю синяки, появившиеся без всяких причин и долго незаживающие. Можно ли отразить эту боль и направить ее обратно по веревке? Подобно тому, как передается звук по натянутому между двумя консервными банками шнуру.
Я представляю этот шнур, а затем представляю, как дергаю за него, будто перетягиваю канат.
И к моему огромному удовлетворению, Дори подается вперед, едва не падая. На ее лице отражается замешательство, хотя она быстро приходит в себя.
Но ее мимолетная слабость не укрылась от внимания Аарона. Он вспоминает о своей сенситивности и присоединяется ко мне. Дергает за канат вместе со мной. Мы заставляем ее почувствовать боль и слабость.
Клубы дыма поднимаются вверх, скапливаясь у карнизов фальшивой римской бани, расположенной в ирландской глуши. Кашель усиливается. За какое время дым болиголова заполнит все помещение?
Теперь в помещении ощущается движение, как будто в толпе нарастает паника. Люди ощутили натяжение нитей Дори и вспомнили о своем существовании. В них как будто медленно возвращается самосознание. «Что мы тут делаем?»
Они сбиваются в кучки и приближаются к ней, как стадо овец, укрывающихся от дождя.
Дори снова вынимает карту.
– Тройка Мечей, – обращается она к нам, все еще удерживаемым дьявольскими оковами в бассейне.
Я ощущаю карту еще до того, как вижу. Каждый ее меч царапает мне грудь. Под горячими лезвиями выступают капли крови.
– Фиона, – стону я.
Фиона отталкивает от меня мечи и выставляет перед собой щит. Я чувствую, как она напрягается. Но дым продолжает клубиться.
В помещении теперь ощущается явная паника. Люди понимают, что им вовсе не хочется умирать. Они пятятся, упираясь в двойные двери подвального «оздоровительного центра». Какое ироничное название. В новостях его обязательно обыграли бы.
В планы Дори такая паника определенно не входит. Совершенно. Теперь она тоже напряжена. Всю энергию она направляет на то, чтобы удержать своих последователей, а заодно атаковать нас картами. Фиона вспотела от усилий, и от исцеления перешла к чистой защите. Теперь она воин. По бровям ее стекают капли пота, лицо сереет, из горла вырывается хрип. Болиголов постепенно берет свое. Долго она так не продержится.
И в тот момент, когда я начинаю думать о том, что Фиона сломается, Дори падает. Прямо в яму бассейна, между нами. Я поднимаю взгляд и вижу толкнувшую ее Манон, которая все это время была здесь.
46
ДОРИ С МЯГКИМ СТУКОМ ПАДАЕТ НА СТОПКУ тлеющих ветвей, и ее концентрация прерывается. Тяжесть спадает, чары рассеиваются.
Аарон, прикрыв рот рубашкой, пробивается сквозь дым, пытаясь добраться до другой стороны бассейна. Дори – кукловод, и теперь ее марионеткой стала колода Таро. Но власть ее не абсолютна. Аарон смог встать после того, как ему в спину воткнули Десятку Мечей, так же как и я смогла встать после Повешенного. Это всего лишь пляшущие на стенах тени марионеток.
Но долго мы точно не продержимся. Болиголов уже проник в наши легкие.
Древнеримский фасад из штукатурки и стекловолокна начинает осыпаться. Я уже ничего не вижу сквозь дым, но слышу стук ударяющихся о пол кирпичей и чувствую опадающий с потолка мусор. Ложа распадается на части.
Я пытаюсь мысленно дотянуться до своих карт. Мне нужно поймать Дори в ловушку, пока «Дети» сбиты с толку хаосом и не защищают ее. Мне нужно приблизиться к ней, чтобы пробудить мудрость и силу Домохозяйки. Я полагаюсь на интуицию, полагаюсь на то, что Домохозяйка направит меня, но единственное, о чем я могу думать, – это о том, как болит мое тело, как легкие почернели от дыма, а мысли охвачены ужасом.
Затем раздается оглушительный взрыв, как от бомбы, и у меня звенит в ушах.
Свежий, чистый воздух щекочет мне щеку. Я смотрю вверх, когда дым начинает потихоньку рассеиваться, и вижу две пары ног. Потрепанные красные Converse и белые ботинки Chelsea. Брат и сестра О’Каллахан только что пробили дыру в карнизе этой фальшивой римской бани. Наверное, комплекс для отдыха шире, чем само здание, потому что они нашли место у потолка, откуда открывается выход на территорию снаружи.
Разумеется, Ро и Лили объединили свои силы. Машины и электричество. Вместе – это взрывчатка и разрушение. Ро прокладывают себе путь в здание, а Лили наполняет его искрами. Мне кажется это очень подходящим для момента. Пусть эти двое разрушат мир и создадут его заново.
Дым рассеивается недостаточно быстро. Ро с Лили пытаются расширить проем, чтобы создать лаз для выхода. «Дети» бегут к ним, их преданность Дори испарилась; остался лишь общечеловеческий инстинкт выживания.
– Назад! – кричит Ро паникующей толпе. – Сейчас будет еще один взрыв. Отойдите, иначе пострадаете!