— Нормально, умещаемся.
— Останешься со мной? — спросил он, приподнявшись на локте.
— Да я пока вроде не собираюсь никуда.
— На ночь, я имею в виду.
— Ой… Прямо не знаю.
— Что останавливает?
— Я даже расчески с собой не взяла! — ляпнула Дина первое, что пришло на ум.
— Аргумент! — расхохотался он. — А если я тебе ее предоставлю, останешься?
Она собиралась ответить, но тут раздался телефонный звонок — аппарат висел на стене возле кровати.
— Пицца! — воскликнул Паша и схватил телефонную трубку. — Алло.
Лицо его немного вытянулось. Дина поняла, что это не пицца.
— Да, да, конечно, поднимайся…
— Кто там?
— Лида.
— Вот черт! — Дина спрыгнула с кровати, схватила свои вещи и бросилась в ванную.
— Я не могу сказать ей — приди попозже! А лучше завтра! Тем более что мы с ней договаривались сегодня встретиться… — крикнул ей вслед Паша и принялся лихорадочно натягивать на себя брюки. — Понимаешь?
— Понимаю! — ответила она и захлопнула дверь.
Глава 8
Пахло сексом!
Лида, как вошла, уловила аромат, который ни с чем не спутаешь…
Он был легкий, но явственный. То есть здесь занимались сексом от силы пару раз. А скорее один. После ночей любви, изнурительных и жарких, воздух обычно пропитан потом, спермой, женским, чуть отдающим рыбкой, секретом, иногда табаком или гашишем…
Лида знала и его.
— Ты один? — спросила она у Паши.
— Нет, у меня Дина. Она в ванной.
Дина!
Вот, значит, с кем он кувыркался. Постель вздыблена, подушка на полу…
Помешала?
Дверь ванной комнаты открылась, и на пороге показалась Дина. Физиономия красная, смущенная. Волосы растрепаны. На затылке — «хохол». С ударением на первый слог. Именно так мать Лиды называла пук, образовывавшийся после того, как женщина ерзала по подушке затылком во время занятий любовью.
«Блядь!» — мысленно обозвала Дину Лидия. А вслух сказала:
— Привет.
— Здравствуй, — смущенно пробормотала та, кинув взгляд на кровать. Сообразила, что Лида все поняла.
— Надеюсь, не помешала? — спросила та.
— Конечно, нет… — Дина покраснела. Да не просто щечки порозовели, а все лицо до корней волос вспыхнуло.
Боже, как можно в ее далеко не юные годы (бабе-то под тридцать) оставаться такой целочкой? И ведь не придуривается. Реально менжуется. А Паша…
Паша находит это привлекательным.
— Я звонила, звонила, а ты трубку не брал, — со вздохом проговорила Лида. — Я забеспокоилась и решила приехать…
— Как видишь, со мной все в порядке…
О, более чем! Это и злит.
— Ты смотрела региональные новости? — спросил он, украдкой застегнув «молнию».
— Нет, а что?
— Егора убили.
— Когда?
— Этой ночью. Мы с Кеном обнаружили его труп три часа назад.
— Репортаж наверняка уже есть в Интернете, — сказала Дина. — Давай покажем его Лиде.
— Да, точно. Заодно и сам посмотрю.
Паша взял ноутбук, подключился к Интернету и быстро нашел искомое. Репортаж был десятиминутным, и они просмотрели его со всем вниманием, не перебросившись и словом.
— Что за символ вырезан на груди Егора? — спросила Лида, когда картинка застыла. Об этом сообщила журналистам бабка. Труп Егора в кадр попал, накрытый простыней. — Тот же самый?
— Нет. Хотя из той же серии. Геометрическая фигура, но на сей раз круг, в который заключена перевернутая буква «Т».
Лида насупила брови.
— А ручка есть?
Паша взял с тумбочки карандаш, что лежал возле телефона вместе с мини-блокнотом, и протянул его Лиде.
— И бумагу.
Она получила и блокнот.
— Хочу видеть эту эмблему, — пояснила она. И стала рисовать круг, затем в нем перевернутую букву «Т». — Так выглядел символ?
— Да.
— Где-то я его уже видела.
— А ты не можешь вспомнить?..
— Шшш! — шикнула на Пашу Лида, да еще пальцем погрозила. — Мне сейчас, главное, не мешать… — Она прикусила костяшку согнутого указательного пальца. — Так, так, так… Где-то в окне… Или?
Она вскочила и стала расхаживать по комнате. Но так как места в ней было немного, Лида остановилась возле окна и выглянула на улицу. Там уже совсем стемнело. Только фонари горели — центр города, как-никак. Их свет отражался в лужах.
— Вспомнила! — вскричала Лида. — Как лужи увидела, сразу вспомнила! Этот символ я видела незадолго до похищения.
— А поподробнее? — Паша подошел к ней и встал рядом, не очень высокий, на каблуках Лида была с него ростом. И мышцы под одеждой не бугрились. А она любила, когда бицепсы, трицепсы, а главное, кубики на животе, ярко выражены. Атлеты являлись ее слабостью. Особенно волоокие. И бородатые. Лиду возбуждала растительность на лице. Но не всякая. Усы она терпеть не могла. Трехдневную щетину считала привлекательной, но знала, как та колется при личном контакте, поэтому велела своим козликам ее сбривать или отращивать мягкую бородку. Она приятно щекотала губы при поцелуях…
А вот Паша гладко брился. А так как кожа у него чувствительная, то на ней появлялось раздражение после бритья. Такие мелкие прыщики, при взгляде на которые в Лиде обычно просыпалась брезгливость. Но на Пашу она смотрела с удовольствием, несмотря ни на что.
— Я шла из спортзала, — начала рассказывать Лида. — В одиннадцатом часу — фитнес работает до десяти. Шла пешком до дома, в котором сняла квартиру. Далековато, но я люблю после занятий пройтись.
— А почему ты сразу не уехала домой, когда узнала, что тетка жива?
— Квартиру сняла на неделю, думала, оформление документов времени потребует, а хозяйка деньги возвращать не желала, вот я и решила остаться. От козлика своего, в смысле, от мужчины, — с улыбкой поправилась она, — отдохнуть… И вот иду я после занятий кикбоксингом (взяла пробный урок у местного супер-пупер-тренера) домой. Погода хорошая, но дождь недавно прошел — лужи. И тут машина едет. А дорожка узкая. Отошла я, чтоб не забрызгала меня. Потом вижу, крылечко. Дай, думаю, поднимусь на него. Так до меня точно брызги не долетят. Сделала это. Домик двухэтажный, старый, дореволюционный. Заброшенный. Окна ставнями закрыты. Но одна повисла. Я мельком бросила взгляд в окно. Фары машины светят, мне все хорошо видно. Комната запущенная, заставленная какой-то рухлядью и коробками. На стене зеркало в деревянной раме. И на нем… Вот этот символ! — Она ткнула в свой рисунок пальцем. — Нарисован чем-то черным. Маркером, скорее всего.
— И сразу после этого тебя похитили?
— Не сразу, через несколько минут. Машина проехала. Я спустилась со ступенек и пошла дальше. На соседней улице вновь увидела то авто. Оно встало, перегородив мне дорогу. Я начала обходить его, и тут… Острый укол в шею. Туман перед глазами. И чернота…
— А что за машина была?
— Развалюха мерзкого желтого цвета.
— Не минивэн?
— Нет. «Москвич»-каблук. Его нашли полицейские этой ночью, сегодня утром приехали ко мне, попросили последовать за ними. Я сначала перепугалась, а потом мне сказали, что обнаружена машина, салон которой весь в моих отпечатках (в твоих, Паша, между прочим, тоже). Предположили, что в ней нас везли до бомбоубежища. И оказались правы. Я развалюху опознала. Ее угнали у одного деда из гаража. Он узнал о краже только тогда, когда ему позвонили и сообщили об этом.
— Помнишь, где тот дом находится?
— Конечно.
— Поехали.
Лида кивнула.
— Малыш, ты с нами или здесь подождешь меня? — обратился Паша к Дине.
Малыш!
Вот, значит, как…
— С вами! — выпалил «малыш» и начал суетливо собираться.
А Паша уже был готов к выходу. Для этого ему потребовалось пять секунд. Сунув ноги в ботинки (не расшнуровав их) и сняв с вешалки куртку, он взялся за ручку двери.
— Выходим, девочки! — скомандовал он.
— Ой! — послышалось из-за двери. Это Паша, открыв ее, едва не зашиб парня с коробкой пиццы в одной руке и пакетом в другой.
— Пардон, — извинился перед ним Павел. — Сколько с меня?
Разносчик назвал сумму, которую тут же и получил, да еще и на чай.
— Парень, ты на скутере или на машине? — спросил Паша, положив пакет на кровать, а пиццу взяв с собой.
— На авто.
— Подбрось нас в одно место. Заплатим, как за такси.
— Лады.
Вчетвером они покинули гостиницу. В какую машину садиться, Лида поняла сразу. На ее дверках была изображена дымящаяся пицца.
Они забрались в салон. Все сели на заднее сиденье. Паша в середине. Открыв коробку, он втянул носом воздух и с наслаждением протянул:
— Обалденный запах!
— Да, пахнет приятно, — согласилась с ним Лида. Аджикой. Итальянский повар, узнай он, что ее положили в пиццу, упал бы в обморок. Как и при взгляде на толстый слой теста.
— Налетайте, девочки!
Пицца была порезана, и все взяли по куску.
Лида ела без аппетита. Во-первых, была не очень голодна, во-вторых, не любила блюда итальянской кухни, а особенно сделанные в России. Ей нравилась азиатская. Легкая, кисло-сладко-острая. Или традиционная русская. Да не какие-нибудь там перепела в сметане, а котлетки да студень с хреном. А вот Паша уминал пиццу, аж за ушами трещало (так говорили в их деревне). Да и Дина ела с удовольствием. Откусывала пиццу своими мелкими зубками и быстро-быстро пережевывала. Лиде она напоминала хомячка…
И что только Паша в ней нашел?
Лида съела один кусок. От добавки отказалась. Побоялась, что изжога потом замучает. Дина сжевала два куска. Паша остальные. Что ж, понятно. Все мужчины голодны после секса…
— Куда ехать? — спросил водитель, глянув в зеркало. Он все дорогу только и делал, что в него пялился. Естественно, объектом его внимания была Лида. Но сейчас он посмотрел на Пашу.
— Начало старого рабочего поселка, — ответила за него Лида.
Через десять минут они были на месте. Когда выбрались из машины, Паша сунул парню деньги, затем швырнул в урну пустую коробку.
— Куда идти? — спросил он у Лиды.
— Прямо. Потом свернем. Тут лучше пешком. — Она махнула рукой, приглашая следовать за собой.