– Огоньков, пройди к доске, возьми мел и напиши нам букву «А» заглавную. Знаешь, как её писать?
– Знаю, – ответил Саша.
Взял мел и написал букву «А» вверх ногами.
Все ребята начали смеяться, а Гошка крикнул:
– Буква «А» встала на голову! Не буква, а акробат.
– Тише, тише, ребята, – сказала Александра Ивановна. – Саша вчера не был в школе, поэтому он написал неправильно.
Саша стёр ладошкой то, что написал, и вывел мелом букву «А».
– Вот теперь правильно, – сказала Александра Ивановна. – В следующий раз никогда не торопись, сначала подумай, а потом пиши.
Глава шестая
Саша осторожно, стараясь не шуметь, опустился в кресло. Оно жалобно-жалобно звякнуло. Саша потянул носом, всё было по-прежнему. Теперь надо было сидеть и ждать, когда Петру Петровичу надоест читать, он снимет очки, потрёт глаза рукой и скажет: «Чертовски устали глаза». Тогда, значит, настала очередь разговора с Сашей.
Но сегодня Пётр Петрович долго не откладывал книгу, и Саша сидел как мышь, боялся ему помешать. Что-то у него пело в голове, что-то путалось… Потом вдруг в комнату вошёл высоченный человек в сандалиях на босу ногу и в тунике. У него была шея борца, она была у него прямая, как колонна, и на ней покоилась голова, украшенная длинными кудрявыми волосами.
Кто бы это мог быть? И вдруг Саша догадался: это был сам Геркулес. Ну да, конечно, древнегреческий герой Геркулес. Хорошо бы спросить его об этом, чтобы окончательно убедиться, но неудобно.
Человек в сандалиях подошёл к Саше и поднял его вместе с креслом на вытянутых руках, и Саша достал руками до потолка, и где-то внизу остался Пётр Петрович.
Ясно, что это был Геркулес. Ах, как ему стало хорошо и весело! Теперь Саша убедился, что Геркулес действительно могучий человек, настоящий богатырь, прямо чемпион мира Юрий Власов.
«И всё это от геркулесовой каши?» – спросил Саша.
«Да, – ответил Геркулес. – И ещё от настойчивости».
Саша слышал, как хлопнула входная дверь, и сразу Геркулес пропал, исчез, просто испарился… Он закричал:
– Геркулес, Геркулес, не уходи, мне надо спросить у тебя одну очень важную вещь!
– Ты что раскричался? – Перед Сашей стоял Пётр Петрович. Правое плечо, то, что без руки, у него было поднято выше подбородка.
– Здесь был Геркулес, – сказал Саша. – Я только что с ним разговаривал. Он был в сандалиях на босу ногу и в тунике. Я его сразу узнал. Мне надо было спросить у него одну важную вещь, а он пропал.
– Не расстраивайся, – сказал Пётр Петрович. – Он ещё обязательно придёт к тебе. Я лично знал одного мальчика, так только стоило ему сесть в это кресло, к нему тут же заявлялся сам великий Христофор Колумб. И они вместе отправлялись в далёкие путешествия.
– Это вы рассказываете про Игоря? – спросил Саша.
– Про него, – ответил Пётр Петрович. – А теперь иди встречай мать, она вернулась с работы, все матери очень любят, когда их встречают сыновья.
Саша встал и пошёл к матери, но в голове у него пело: «Геркулес милый, милый Геркулес».
– Мама сидела за письменным столом, перед ней лежала толстая книга, а глаза у неё были закрыты.
– Не подвигается работа? – спросил Саша.
– Не подвигается, – ответила мама.
– Я знаю, – сказал Саша, – ты волнуешься, что от папы нет давно писем.
Мама растрепала Сашины волосы. Она любила их так трепать.
– О, какой у меня наблюдательный сын! – сказала мама и попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло.
Они замолчали. В комнате появились тёмные углы. Горела только настольная лампа под зелёным абажуром. Потом они услыхали звук шагов.
– Геркулес, милый Геркулес, – прошептал Саша.
– Что ты там шепчешь? – спросила мама.
– Ничего, – ответил Саша. – Ты слышала, по коридору кто-то прошёл?
– Это Пётр Петрович, – сказала мама.
Саша знал, что это Пётр Петрович. Он его шаги узнавал всегда, потому что Пётр Петрович чуть волочил левую ногу, ему её прострелили в гражданскую войну. Это было в 1918 году.
– А по-моему, это кто-то другой, – сказал Саша. – Например, Геркулес. (Ах, как это имя звенело у него в голове и камешком каталось во рту!) Знаешь что, пойдём в комнату Петра Петровича, и ты посидишь в волшебном кресле. У тебя все заботы как рукой снимет.
– Нет, Саша, – сказала мама, – мне надо работать.
– Даже если тебе не хочется? – спросил Саша.
– Надо уметь себя заставить, – сказала мама. – И потом, я уже взрослая, и мне ни к чему сидеть в волшебном кресле.
– А Пётр Петрович?.. – сказал Саша. – Он совсем старик, а сидит. Он говорит, что это ему помогает думать. Пойдём, я тебя очень прошу.
Мама встала, взяла Сашу за руку, и они молча, без единого слова, стараясь ступать осторожно, так, что был слышен только скрип половиц и какой-то непонятный шорох, а шагов их не было слышно, отправились в комнату Петра Петровича.
Их зеленоватые длинные тени упали на стену, прошлись по занавескам и вышли в дверь. В коридоре они растворились: в коридоре не было света, а они не стали его включать.
– Осторожно, – сказала мама шёпотом, – не наскочи на холодильник.
Саша только крепче сжал её руку, и она крепко-крепко сжала его маленькую тёплую ладошку…
Они вошли в комнату Петра Петровича и в темноте подошли к волшебному креслу. Было тихо-тихо.
– Ну, садись, – великодушно предложил он матери. – Садись, а я постою рядом.
Мама осторожно опустилась в кресло. Оно прозвенело под ней всеми своими пружинами.
– О, какая я стала тяжёлая, – сказала мама. – Раньше оно подо мной так не пело.
Саша промолчал. Он знал: сейчас, в этот миг, ничего нельзя говорить. Ничего.
– Здравствуй, кресло, – сказала мама. И слегка качнулась в нём, как это делал всегда Саша.
Кресло снова прозвенело свою песню.
– Ведь я что волнуюсь… – сказала мама. – Он пошёл на штурм действующего Авачинского вулкана. А вулкан этот выбрасывает лаву, её температура семьсот градусов: это всё равно что раскалённая, клокочущая сталь, выпущенная из доменной печи. А ему, видите ли, обязательно надо спускаться в кратер вулкана.
– Он это делает ради науки, – сказал Саша. – Он говорил мне: вулканы – пушки земли. Они стреляют лавой, а эту лаву можно собрать, и потом узнаешь, что делается глубоко-глубоко под землёй.
– Он и тебя перетянул на свою сторону, – сказала мама.
– Но он не первый раз спускается в кратер, – ответил Саша.
– В прошлом году он сломал себе руку, – сказала мама. – А в позапрошлом году его ударило глыбой лавы по спине, и ему пришлось пролежать целый месяц. Врач боялся, что у него повреждён позвоночник, а когда повреждён позвоночник, надо лежать на доске. Там никаких досок не было, пришлось сорвать с домика экспедиции двери, и он лежал на этих дверях. А ты видел, какие у него руки? Все в ожогах.
Они снова помолчали. За окном в небе полыхали отсветы большого города.
– Можно, я сяду рядом с тобой? – спросил Саша.
Мама подвинулась, и он сел и стал раскачиваться и звенеть пружинами. И этот звон, как нежный звук струн, раздавался у них в ушах, и чуть-чуть веселил их души, и соединял их со всем миром. Теперь для них не существовало темноты, одиночества, далёких расстояний.
– Как хорошо, что ты привёл меня сюда, – сказала мама. – Конечно же, Сергей прав, что поехал на Камчатку, что взбирается на эти вулканы, а потом, точно цирковой акробат, спускается в кратеры. Он спускается на тысячу метров в глубину, а навстречу ему подымаются испарения лавы… Мягкое, мудрое кресло, я буду терпеливо ждать его писем.
Мама обняла Сашу за плечи и потихоньку укачивала его, точно маленького. Сколько они так просидели, неизвестно, но только Саша слышал, как к нему подошёл Геркулес, тронул его за плечо и сказал:
«Вот я и пришёл. Прости меня, что я так неожиданно исчез, но здесь раздались чужие голоса».
«Это был Пётр Петрович, – сказал Саша. – Правда, он не такой сильный, как ты, но тоже герой. Некоторые взрослые кое-чего не понимают, а он всё-всё понимает».
«Ну, я слушаю, о чём ты меня хочешь спросить?»
«А ты не будешь смеяться?» – спросил Саша.
«Ни за что! – сказал Геркулес. – Клянусь тебе именем богини Афины Паллады».
«А-а-а! – сказал Саша. – Вообще-то я в бога не верю, мы теперь знаем, что бога нет. Но ведь ты жил три тысячи лет назад, и у тебя не было другого выхода».
«Афина Паллада – богиня мудрости, – сказал сердито Геркулес. – Она не позволит мне соврать».
«Прошу тебя, не сердись, – сказал Саша. – Если бы ты жил в наше время, и ты бы не верил в бога».
«Спрашивай», – сказал Геркулес.
«Геркулес! – Саше было неловко, и он тянул время. – Скажи, тебя не дразнят «девчонкой» за то, что ты носишь длинные волосы?»
«Я не обращаю внимания на глупых людей, а умные никогда никого не дразнят».
«А меня дразнят «девчонкой». Это Гошка Сапегин придумал, хотя он совсем, по-моему, не глупый».
«Ну, если он не глупый, то он скоро перестанет тебя дразнить. А ты пока потерпи».
«Вот и мама говорит: «Ты пока потерпи». А знаешь, как трудно терпеть?.. Геркулес, а почему ты носишь длинные волосы?»
«Так нравится моей матушке, – сказал Геркулес. – А это для меня закон…»
Мать Саши осторожно подняла его на руки и понесла из комнаты.
«Ах, какой он стал тяжёлый, – подумала она. – Почти мужчина».
Глава седьмая
Стоило ему войти в класс, как на него вихрем налетел Гошка.
– Принёс марки? – спросил он, увидел по Сашиному лицу, что тот ничего не принёс, и закричал: – Не принёс? Несчастный хвастунишка, врун, врун! А может быть, у тебя их даже нет?
– Нет, есть, – соврал Саша. – Просто я забыл.
– Посмотрим, – сказал Гошка. – Потерпим до завтра. А то придётся тебя звать не просто «девчонкой», а «девчонкой-врунишкой».
После школы Саша решил зайти к Маринке и попросить у неё две марки. Подумаешь, две какие-то несчастные марки, неужели она не даст ему их. Он вошёл во двор и увидел, что ворота гаража открыты. Саша сначала заглянул в гараж. Там он увидел своего знакомого шофёра.