Только сумасшедшие или отчаявшиеся люди допускают мысль об убийстве, полагал я. Если для тех, кто вырос в субкультурах, поощряющих насилие, физическая агрессия – это образ жизни, то для нормальных, образованных, успешных мужчин вроде моего друга убийство – сущая дикость. Уж они-то не задумываются, проливая кровь другого человека! Я мог только гадать, что ввергло товарища в ту неконтролируемую ярость, которая чуть не закончилась кровопролитием. Гнев мне был прекрасно понятен, но намерение убить указывало на более глубинные психологические процессы. Беспокоил меня и другой вопрос: почему я – человек, который никогда прежде не видел подобного – четко осознавал, что сам подвергался опасности в ту ночь?
Если в поведении хладнокровных наемников или тех, кто убивает в разгар другого преступления, нет ничего загадочного, то другие убийства кажутся воистину непостижимыми. Нам непонятно, как могла беременная старшеклассница прийти на школьный выпускной бал, родить в туалете, бросить новорожденного в мусорное ведро и спокойно вернуться к кавалеру. Нас приводят в ужас действия отвергнутого любовника, который отказывается признать, что роман закончен, вспарывает шины на автомобиле возлюбленной и оставляет ее тело в луже крови. Мы в шоке следим за тем, как сербы массово насилуют и убивают албанцев, а албанцы – сербов. Мы не понимаем, что за злая сила побуждает террористов столь охотно жертвовать жизнью и убивать во славу Аллаха.
Убийство завораживает. Оно притягивает внимание, словно магнит. Ни одно явление в мире не вызывает столько интереса, сколько насильственная смерть. Проведя тщательные исследования, я пришел к выводу, что причина необычайной притягательности таится в самой человеческой истории. Какими бы дикими, невероятными и отвратительными ни казались убийства, о которых мы слышим по телевизору или читаем в газетах, импульс убивать дремлет в каждом. Данная склонность проистекает из наших глубинных, бессознательных психологических механизмов. Наша страсть совершенно логична: это действенная стратегия выживания. Если так, мы должны обратить пристальное внимание на те аспекты человеческой природы, которые однажды могут поставить под угрозу нашу собственную жизнь.
Некоторые специалисты по агрессивному поведению – особенно те, кто изучает агрессию в детской среде, – предположили, что всему виной безудержное насилие, демонстрируемое в фильмах и телепрограммах: оно не только делает человека более жестоким, но и толкает некоторых людей на фактическое преступление. Они считают, что многократный просмотр боевиков, наподобие «Терминатора» с Арнольдом Шварценеггером или «Крепкого орешка» с Брюсом Уиллисом, может привести к необратимым нарушениям в детской психике. Другие убеждены, что Ночных сталкеров[6] и Хиллсайдских душителей[7] порождает садистская порнография. Третьи подчеркивают роль бедности, наркотиков и агрессивных субкультур. Лично я убежден: ни один из этих факторов не имеет большого значения и не затрагивает реальные мотивы, лежащие в основе подавляющего числа убийств.
Как показывают мои исследования, распространенные убеждения абсолютно ошибочны. Почему? Проникнув в глубины человеческого сознания, мы обнаружим, что жажда убийства подчиняется фундаментальной логике – безжалостной, но рациональной. Она действует не только в сознании фактических убийц, но и запрограммирована в разуме каждого.
Семь лет назад мне довелось вести семинар по человеческой природе, включавший раздел об убийствах. Стараясь хоть как-то вовлечь аудиторию в работу, я попросил студентов ответить на простой вопрос: «Вы когда-нибудь думали о том, чтобы убить другого человека?» Те, кто отвечал «да», должны были описать конкретные обстоятельства, спровоцировавшие мысли об убийстве, отношения с жертвой и потенциальный способ расправы. После семинара я занялся серьезными исследованиями.
Ответы поразили меня до глубины души. Признаться, я был совершенно не готов к тому обилию смертоносных фантазий, о которых сообщали студенты. В основном это умные, воспитанные юноши и девушки среднего класса, а не члены банды или преступники в бегах, от которых разумно ожидать звериной ярости и насилия. И все же большинство хотя бы раз фантазировали об убийстве ближнего. Сидя в кабинете и перечитывая эти чудовищные откровения, я начал подозревать, что фактически совершенные убийства лишь верхушка громадного психологического айсберга. Что, если настоящее убийство – крайнее проявление фундаментального стремления убивать, присущего всем? Неужели наш разум постоянно лелеет подобные мысли? Есть ли цель у наших гомицидальных[8] фантазий и если да, то какая?
Позже моя лаборатория провела крупнейшее на данный момент научное исследование, посвященное гомицидальным фантазиям. Два ключевых вопроса, на которые мы рассчитывали найти ответы, можно сформулировать так: 1) почему возникают эти фантазии и 2) при каких обстоятельствах люди задумываются об убийстве. В исследовании приняли участие более 5000 респондентов со всего мира – от Сан-Антонио до Сингапура. Вот несколько отрывков из этих удивительных интервью.
Респондент № 89: женщина, 36 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Одну знакомую женщину. Мы дружили несколько лет, но чем ближе становились, тем больше я убеждалась, какая она на самом деле злая. Она постоянно смеялась над моим телом и получала от этого удовольствие. Я и сама понимала, что оно неидеальное, но каждодневные насмешки – это слишком. В конце концов мое терпение лопнуло. Были и другие причины, по которым я желала ей смерти. О них мы уже говорили… Думаю, я бы ударила ее по голове чем-нибудь тяжелым.
Респондент № 967: мужчина, 28 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего близкого друга, за которого я неоднократно вступался. На мое 27-летие он сказал моей ревнивой невесте, что я ей изменил. Конечно, это была наглая ложь. Позже он сам попробовал к ней подкатить. Едва ли я когда-нибудь забуду об этом. Он был мне как брат, но при первом удобном случае всадил мне нож в спину – ударил в самое больное место, в день моего рождения… [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Сначала я бы переломал ему все кости, начиная с пальцев рук и ног. Затем проколол бы ему легкие и, возможно, еще парочку органов. Короче, прежде чем убить, я бы постарался причинить как можно больше боли. [Вопрос: Насколько близки вы были к тому, чтобы действительно совершить убийство?] Полагаю, процентов на 80.
Респондент № 108: мужчина. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Одного водителя. Дело было на парковке. Он ехал со скоростью около 50 км/ч и, вместо того чтобы пропустить, чуть в меня не врезался. Он выскочил из машины, швырнул в меня сигарету, а потом принялся пинать мою дверь и колотить в окно. Я взял бейсбольную биту и вышел из машины, но не успел даже замахнуться, как он убежал. Подлый трус! После его бегства я немного успокоился, но когда он начал ломиться в мой автомобиль и угрожать мне и моей девушке, я почувствовал желание лишить его жизни… [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Наверное, забил бы до смерти. Превратил бы в кровавое месиво. Не знаю, убил бы я его или нет, но это определенно приходило мне в голову. [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы он хоть пальцем прикоснулся к моей девушке, я бы забил его до смерти. Без вопросов.
По нашим данным, 91 % мужчин и 84 % женщин хотя бы раз в жизни в подробностях фантазировали, как убивают других людей. Размышляя над этим удивительным открытием, я предположил, что подобные фантазии – суть проявления глубинной психологии, побуждающей нас убивать по вполне определенным, сознательным причинам. Следующие 7 лет интенсивных исследований подтвердили, что человеческий разум отлично приспособлен к убийству: в ходе эволюции он выработал особые механизмы, предрасполагающие нас к убийству себе подобных, – устойчивые паттерны мышления, которые часто сопровождаются внутренним диалогом и сильными эмоциями.
Простые объяснения убийства – бедность, патология, бездушные родители, насилие в средствах массовой информации – не затрагивают сердце тьмы, базовую архитектуру убийственного разума. Такие теории несостоятельны по многим причинам. Прежде всего, очевидно, что убийство не проистекает из какого-либо одного мотива. Множество самых разных эмоций будоражат кровь и заставляют убивать: иногда ненависть; иногда зависть; иногда жадность; иногда страх; иногда ревность; иногда злоба.
Более того, одна и та же эмоция может привести к совершенно разным видам преступления. Возьмем ревность: один мужчина застрелит соперника, другой – задушит жену, третий – сунет пистолет себе в рот. Одни люди убивают, чтобы помешать сожителю уйти к другому; другие, – чтобы от этого сожителя избавиться. Кто-то убивает из любви, кто-то из ненависти. Некоторые вообще лишены эмоциональной составляющей – так убивает мафиозный киллер. Какие-то, кажется, идут вразрез с самой человеческой природой. Хороший пример – мать-одиночка, бросающая новорожденного, на содержание которого у нее нет денег. Ошеломляющий диапазон психологических состояний, побуждающих убивать, включает весь спектр страстей – от злобы до милосердия – и требует более фундаментального объяснения. С точки зрения мотивации Тед Банди[9], Сьюзен Смит[10], Джек Кеворкян[11] и Усама бен Ладен не имеют ничего общего.
За многообразием мотивов и обстоятельств, ведущих к убийству, скрывается тайная паутина самых разных побудительных причин, способов и возможностей. Ее мощные нити тянутся на миллионы лет назад, к истокам человеческой эволюции.
Согласно разработанной мною теории, почти все виды убийств – от преступлений на почве страсти до методически планируемых заказных – можно объяснить суровой эволюционной логикой. Конечно, убивать жестоко и бесчеловечно, но чаще всего в подобных прес