Что могло заставить ее переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы я открыто выступил против нее и развязал внутрисемейную войну.
Почему мотив злой мачехи более распространен в детских сказках, чем мотив жестокого отчима, – интригующая загадка. Универсальность историй о злых мачехах может иметь два правдоподобных объяснения. Согласно Мартину Дэйли, «жестокие истории о мачехах в основном рассказывают детям биологические матери; мораль историй такова: самое худшее, что может с вами случиться, – я умру, а отец найдет мне замену». В прошлом многие женщины погибали во время родов, и их мужья вступали в повторный брак.
В знаменитой трагедии Софокла Эдип убивает царя Лая, становится правителем Фив и берет в жены его вдову, Иокасту. Но царь Лай на самом деле был отцом Эдипа, а Иокаста – его матерью. Эдип понимает, что натворил, выкалывает себе глаза и отправляется в изгнание. Хотя эта захватывающая история, по всей вероятности, подпитывала теорию Фрейда об эдиповом комплексе, согласно которой мальчики питают тайное желание избавиться от отцов, в реальной жизни дети редко убивают родителей, а если и убивают, то по вполне понятным причинам.
В Детройте полиция ежегодно регистрирует от 400 до 500 убийств. За один год было зафиксировано только четыре случая паррицида[255]. Все четверо преступников оказались подростками, трое – мужского пола. В этом отношении Детройт достаточно репрезентативен для Америки и Европы. Большинство детей, убивающих родителей, – подростки мужского пола. Соотношение мальчиков и девочек, лишающих жизни родителей, составляет примерно 15:1[256]. Отцы становятся жертвами в два раза чаще, чем матери. По самым точным оценкам, паррициды составляют примерно 1–2 % от общего числа убийств[257].
Зачастую отец жестоко обращается с матерью, и ребенок встает на ее защиту, как в случае ниже.
В воскресенье днем, 2 января, погибший (мужчина, 46 лет) был убит в собственном доме. Смерть наступила в результате одиночного выстрела с близкого расстояния. Убийцей был 15-летний сын жертвы.
Погибший, работавший пескоструйщиком, имел две судимости за нападение. Он бил жену и сыновей, угрожал им тем же оружием, от которого в конце концов погиб сам, и в прошлом даже стрелял в жену. В роковое воскресенье погибший, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, обозвал жену сукой и шлюхой и начал избивать ее. Сын предпринял решительные меры, чтобы положить конец долгой истории домашнего насилия[258].
Остальные три случая в детройтской выборке имели поразительное сходство. Во всех отец жестоко избивал мать, причем физическое насилие было не единичным эпизодом, а продолжалось в течение длительного времени. В каждой ситуации подросток завладевал семейным оружием и безуспешно уговаривал отца одуматься.
В нашем исследовании гомицидальных фантазий обнаружилось много подобных случаев. Рассмотрим два примера.
Респондент № Р233: мужчина, 22 года. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего отца. Он постоянно бил мать, старшего брата, а иногда, когда они ему надоедали, меня. Он был алкоголиком, наркоманом, прелюбодеем, игроком, лжецом, вором и т. д. Каждый раз, когда он причинял нам боль, хотелось убить его. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Я хотел взять нож, которым отец угрожал нам, и заколоть его насмерть. [Вопрос: Что помешало вам так поступить?] В реальной жизни я не мог заставить себя причинить ему физическую боль: боялся и его самого, и последствий. [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] После избиений он уходил из дома и возвращался очень нескоро. Я ничего не мог сделать. Но если бы однажды отец остался… не знаю, что бы я предпринял.
Респондент № S629: мужчина, 20 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего отца, которому в то время было 43 года. Несколько лет назад, в колледже, я начал терять интерес к учебе. Отец, естественно, был недоволен плохими отметками. Он не понял меня, а только упрекал. Помню, однажды он даже взял ремень и избил меня. Откровенно говоря, в выражениях он не стеснялся – из-за его оскорблений я чувствовал себя никчемным. Он ругался и клялся, что убьет меня, чтобы спасти свою честь. Это сводило меня с ума, и я хотел убить его первым. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Я думал взять пистолет и выстрелить ему прямо в мозг. [Вопрос: Что помешало вам так поступить?] В конце концов, он мой отец. Когда я успешно сдал экзамены, отношение ко мне улучшилось.
Физическое насилие со стороны отца, направленное либо на самого ребенка, либо на близких родственников, – самый распространенный триггер паррицидальных фантазий. Кроме того, мы обнаружили два других, которые не были связаны с самообороной или защитой близких, но отвечали логике эволюционной конкуренции. Один из них – измена.
Респондент № Е17: мужчина, 21 год. Я хотел убить отца, которому в то время было 49 лет. Он изменил матери, завел роман на стороне. Он встретил девушку, попался и развелся с мамой, оставив нас в нищете. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Я думал ударить его по голове крикетной битой. Эти мысли возникали почти каждый день минут на 10. Так продолжалось в течение примерно 150 дней. [Вопрос: Как вы поступили на самом деле?] Я проколол шины на его автомобиле и процарапал борт ключом.
Другой молодой человек описал более яркую фантазию об убийстве отца, который оставил его и мать в стесненных обстоятельствах.
Респондент № 148: мужчина, 18 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего биологического отца. Он бросил меня и маму. Он был полным придурком и отвратительно поступил с мамой. У него есть другая семья, и я видел их. Отец играл с эмоциями мамы, а потом бросил ее одну с детьми. У нас не было денег ни на что. Мама все время плакала. Она никогда не произносила его имени и не упоминала о том, чем он занимался, но я знал. Как можно оставить женщину вот так? Я хотел новые ботинки – старые совсем разваливались. Мама сказала: «Прости, милый, мы посмотрим, что можно сделать. Продолжай молиться. Он [Бог] даст нам все, что нужно».
В конце концов я нашел выход эмоциям. Стал бунтарем, но никогда – никогда! – не бунтовал против мамы. Я культивировал злость и агрессию. Бабушка подарила мне боксерскую грушу. Я уничтожил ее. Она записала меня на занятия карате. Я был лучшим в своей возрастной группе, выигрывал турниры и в итоге получил черный пояс. В одиннадцать лет занимался кикбоксингом и играл в футбол. Как-то раз меня поколотили восьмиклассники, потому что я вступился за своих товарищей-шестиклассников. Я стал лидером, и никто со мной не связывался. Я всегда лез в драки и выходил победителем. И вот однажды я пришел домой и увидел маму. Я понял, как она устала, как много работала. Мне было грустно, я злился и вымещал злость на футбольных тренировках. Тогда я впервые подумал о том, что биологический отец заслуживает смерти.
[Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Мне хотелось разбить ему лицо коленом, а потом швырнуть в клетку с голодными животными. Я также подумывал отрезать ему яички и пенис, бросить их в блендер и заставить его это выпить. Еще мне хотелось ударить его коленом в лицо и бить бейсбольной битой, пока он не потеряет сознание, а потом скормить хищникам. [Вопрос: Как вы поступили на самом деле?] Я молился и просил Бога избавить меня от этих мыслей, дать мне силы, простить меня и научить прощать самому. [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы он попытался хоть пальцем прикоснуться к маме или причинить ей боль.
Иногда ущерб, причиняемый родителем ребенку и его близким, выходит за рамки жестокого обращения и ухода из семьи. Двое респондентов из нашей выборки хотели убить отца из-за чудовищного преступления, которое тот совершил. Вот один пример.
Респондент № HA69: женщина, 20 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего родного отца. Сейчас ему за сорок. Он убил маму, когда мне было 5 лет! Время от времени я думаю о том, что он может выйти из тюрьмы. Я хочу, чтобы он умер, а не освободился. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Я могла сделать это одним единственным способом – зарезать ножом. Так он убил маму.
Физическое насилие, заброшенность и крайние издержки, которые несут другие родственники, пронизывают мысли детей, думающих об убийстве родителей. Хотя наше исследование показало, что у детей обоих полов мысли о смерти генетического родителя возникают с одинаковой частотой, мальчики прибегают к реальным действиям чаще девочек и фактически совершают большинство отцеубийств. Согласно результатам одного исследования, из 155 паррицидов, зарегистрированных в Канаде в период между 1974 и 1983 годами, 88 % совершили сыновья, и только 12 % – дочери[259].
Несколько женщин, принявших участие в нашем исследовании, сообщили, что фантазировали об убийстве матерей. Во всех случаях без исключения единственным фактором, провоцирующим гомицидальные мысли, было физическое и психологическое насилие с ее стороны. Следующий пример иллюстрирует психологические пытки, которым мамы иногда подвергают своих дочерей.
Респондент № S494: женщина, 23 года. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Мою мать. Сейчас ей 39. Чтобы задеть мои чувства, она говорила ужасные вещи – мерзкие, подлые, отвратительные. Мамы не должны говорить такие гадости своим дочкам, тем более в столь юном возрасте. Она говорил