Мы никогда не решим проблему убийства, если будем упрямо закрывать глаза на те аспекты человеческой природы, которые нам не нравятся. Нам бы хотелось, чтобы этих черт не существовало, но от одного желания они не исчезнут.
Допустим, мы все-таки признаем, что склонность к убийству запрограммирована в нашем мозге эволюцией. Некоторые беспокоятся, что адвокаты тут же воспользуются этой лазейкой для оправдания клиентов. Подобные опасения весьма распространены, но абсолютно беспочвенны. Логическая некорректность «натуралистической ошибки» в рассуждениях доказана философами давным-давно, и я сомневаюсь, что подобные аргументы имели бы большой вес в наших судах. Многие вещи «естественны» – например, болезни и паразиты, – но мы решили, что они не должны существовать. Смерть от естественных причин в старости естественна – человеческое тело, к нашему великому сожалению, имеет ограниченный срок годности. Но мы решили, что современная медицина должна помочь нам жить неестественно долго. Тот факт, что убийство совершено при определенных обстоятельствах, никоим образом не означает, что необходимо мириться с ним, потворствовать ему, оправдывать или прощать.
Другой источник беспокойств кроется в ошибочном убеждении, будто адаптация к убийству подразумевает его неизбежность. Как я старался показать на протяжении всей книги, убийство представляет собой лишь одну из множества возможных стратегий для решения адаптивных задач выживания и репродуктивной конкуренции. В принципе любая стратегия может быть активирована и дезактивирована. Возьмем такую адаптацию, как мозоли. Наше тело от природы склонно к образованию мозолей, однако можем предотвратить их появление за счет минимизации трения. Убийство тоже можно предотвратить – достаточно понять лежащие в его основе психологические механизмы и создать среду, препятствующую их активации. В нашем исследовании гомицидальных фантазий перспектива провести оставшуюся жизнь за решеткой оказалась в числе наиболее часто упоминаемых сдерживающих факторов. Это лишний раз доказывает: на решение потенциальных убийц можно повлиять.
В нашем эволюционном прошлом психология убийцы безусловно выполняла адаптивные функции. По иронии судьбы мы перенесли ее в современный мир, хотя условия жизни в нем кардинально изменились.
Как ясно показывают многочисленные случаи, описанные в этой книге, современный человек не избавлен от таких проблем, как сексуальное соперничество, переманивание партнеров, насилие в семье и сексуальное хищничество. Как и далекие предки, мы стремимся повысить статус и сохранить репутацию. Мы по-прежнему подвергаемся смертельной угрозе со стороны родственников, жестокому обращению со стороны приемных родителей и риску стать жертвами грабителей. Глубинные побуждения к убийству до сих пор широко распространены. Конечно, большинство из нас не считают убийство социально или морально приемлемым решением, за исключением строго ограниченных контекстов, таких как защита себя, семьи и друзей. И все же нам приходится мириться с психологическими механизмами, внедренными в наш мозг тысячелетиями эволюции. Одной ногой мы стоим в древнем прошлом, другой – в современном настоящем.
О том, что поведением современного человека управляют древние ментальные механизмы, наглядно свидетельствует неспособность определить, когда мы находимся в наибольшей опасности. Оценивая ситуацию, мы часто совершаем вопиющие ошибки. Взять хотя бы страх быть убитым незнакомцем. Как ни странно, в реальности гораздо больше убийств совершают люди, которых мы прекрасно знаем.
Наши предки жили небольшими группами численностью от 50 до 150 человек. Как следствие, все знали всех. К незнакомцам относились с большим подозрением и часто убивали.
Не имея современных средств передвижения, древние народы сталкивались только с теми, кто выглядел более или менее похожим на них. Люди, которые выглядели иначе, изменяли внешность с помощью краски, одежды и шрамов на теле. А если они выглядели по-другому, вероятность того, что у них были враждебные намерения, возрастала. Судя по данным о набегах и засадах, в ходе нападений конкурирующих племен гибло больше людей, чем в ходе внутриплеменных конфликтов. В глубокой древности ксенофобия имела адаптивный смысл.
Современный мир с его географической мобильностью и огромными городами изобилует незнакомцами, многие из которых принадлежат к разным этническим и расовым группам. К сожалению, наши психологические механизмы так и не приспособились к новой реальности. Человеческий страх перед убийством неразрывно связан с чужаками, хотя в большинстве случаев смертельная угроза исходит от знакомых. Как показали наши исследования, опасения быть убитым сопряжены с выраженным страхом перед представителями других расовых групп. В нашей выборке белые боялись погибнуть от рук «громадного негра», «здоровенного черного парня» или «страшного темнокожего мужика». Афроамериканцы, особенно женщины, выражали опасения быть убитыми «белыми мужчинами-расистами». На самом деле подавляющее большинство убийств совершаются в пределах одной расовой или этнической группы. В Соединенных Штатах 88 % белых убивают другие белые, а 94 % афроамериканцев – другие афроамериканцы[325]. Если в эволюционном прошлом ксенофобия обладала высокой адаптивной ценностью, сегодня это подлинный анахронизм, в рамках которого страх перед чужаками проявляется в боязни других рас и необоснованной ненависти.
Психология современного человека отстает от условий нашего времени и в другом важном аспекте. Последний находит выражение в боязни женщины быть изнасилованной и убитой незнакомцем. В действительности большинство изнасилований совершают мужчины, которых женщина знает, а потому очень немногие заканчиваются фактической смертью жертвы. Женщины склонны недооценивать опасность, грозящую им со стороны знакомых. Со временем эта опасность существенно возросла: сегодня все больше женщин живут вдали от защитного щита родственников.
Женщины, проживающие в непосредственной близости от семьи, значительно реже становятся жертвами насилия со стороны мужей, чем те, чьи близкие находятся за сотни или тысячи километров[326]. Вполне вероятно, что в современном мире число женщин, которые ежегодно гибнут от рук любовников, выше, чем в мире предков. Угроза кровной мести за дочь или сестру, убитую ревнивым партнером, в прошлом существенно увеличивала риск и отпугивала немало убийц. Многим современным женщинам не хватает подобной защитной подушки.
Тот факт, что наш разум еще не приспособился к современным условиям, объясняет, почему несмотря на все сдерживающие факторы количество убийств, совершаемых каждый год, по-прежнему столь велико. У нас есть суровые законы, профессиональная полиция, действенные методы расследования и устрашающие тюрьмы. Эти сдерживающие факторы работают, причем неплохо. В самом деле, в нашем исследовании гомицидальных фантазий наиболее часто упоминаемой причиной отказа реализовать убийственное намерение был страх попасться и провести всю жизнь за решеткой. Когда мы спросили респондентов: «Какова вероятность, что вы осуществите свои смертоносные фантазии, если будете точно знать, что вас не поймают?», большинство мужчин сообщили, что она возрастет в четыре раза. Многие обязаны жизнью тому обстоятельству, что в современном мире убийство обходится чересчур дорого.
Хотя в современном обществе с полицией и тюрьмами убийство стало более дорогостоящей стратегией, чем в прошлом, остается вопрос: все ли формы преступлений сегодня неадаптивны с точки зрения репродуктивной приспособленности? Я не претендую на то, что знаю все ответы. К несчастью, они далеко не так однозначны, как может показаться. Возможно, в некоторых случаях ответ очевиден. Следователям прекрасно известно, что женщин обычно убивают ревнивые мужья или брошенные партнеры, а потому преступник рискует провести всю жизнь в тюрьме. Полиция должна знать, если уже знает, что, когда внезапно умирает пасынок, велика вероятность, что смертельный удар нанес отчим.
В других случаях ответ не столь очевиден. Как насчет 17-летней одинокой девушки, которая отказывается от новорожденного, откладывая материнство до лучших времен? Как насчет юноши, который убивает, чтобы присоединиться к банде, повышает статус, получает доступ к женщинам, зарабатывает деньги на продаже наркотиков и перенаправляет ресурсы родственникам? Как насчет женщины, годами страдающей от жестокого обращения со стороны мужа и не видящей другого способа спасти себя и детей? Может, эти разновидности убийства эволюционно выгодны и в современном мире?
Более того, глубинные механизмы защиты, по всей видимости, продолжают активно функционировать и сегодня. Взять хотя бы мужа, который угрожает жене: «Если ты когда-нибудь уйдешь от меня, я найду тебя и убью». Сколько женщин боятся разорвать нежелательные отношения из страха за свою жизнь? Сколько мужчин, угрожая расправой, играют на стратегиях самосохранения, которыми обладают все, и до сих пор добиваются цели?
Как было бы хорошо, если бы мы могли убедить себя, что психические механизмы, побуждающие нас убивать, в современном мире неадаптивны. Вот только едва ли это так.
Как мы убедились, психологические механизмы, побуждающие нас к убийству, запрограммированы в разуме самой эволюцией. Означает ли это, что мы должны принять их как неотъемлемый элемент человеческой природы, а значит, отказаться от любых попыток побороть жажду крови? Разумеется, нет. Хотя люди изначально склонны к убийству, они склонны и к сотрудничеству, альтруизму, примирению, дружбе, созданию альянсов и самопожертвованию[327]. Касаемо убийств, человеческая природа не только представляет проблему, но и содержит ключи к ее решению.