– Простите, совсем не было времени как следует поблагодарить вас, – произнесла она. – До сих пор не могу понять, как вам удалось это устроить.
– Не стоит благодарности, – ответил Страйд.
– Если честно, какая-то частичка меня рвется назад, в «Лаймлайт». Там мне легче. Я пела песни. Забавно. Если бы не Блейк, я бы и сейчас продолжала выступать там.
Страйд и Серена переглянулись.
– Расскажем ей или нет? – спросил он.
Полночи они совещались, но ни к какому определенному решению так и не пришли. Наверное, лучше все оставить как есть. Клэр не обязательно знать правду.
– Что вы собираетесь мне рассказать?
Их голоса тонули в шуме толпы. Страйд всегда чувствовал себя неловко, когда оказывался в центре внимания. Неуверенности прибавляла и тема беседы, глубоко личная. Ночью они сошлись на том, что уж если на месте, спонтанно, сочтут нужным сказать Клэр правду, то сделают этого до того, как она нажмет кнопку. Прежде чем «Шахерезада» превратится в обломки. Чтобы Клэр сознавала, что теряет.
И вот теперь Серена вдруг замолчала, не находя подходящих слов. Страйд догадывался, что в ней сейчас преобладает та частичка души, которая любит Клэр и до которой ему никогда не дотянуться. Он же ничего сообщать ей не хотел, сознавая, что может очень расстроить ее. Серена вздохнула, словно собираясь переступить запретную черту, и быстро проговорила:
– Блейк не был сыном Амиры.
Клэр застыла, раскрыв рот от изумления. Она завертела головой, проверяя, слышал ли кто-нибудь еще слова Серены, затем взглянула на нее, пытаясь понять, не шутит ли та.
– Не может быть!
Страйд и Серена молча смотрели на Клэр.
– Но я же видела его глаза, – возразила она. – Нет-нет, он сын Бони и мой брат.
– Ты видела то, что хотела увидеть, – произнесла Серена. – И Блейк – тоже. Тебе не хотелось верить, что ты одинока. Он же хотел верить в то, что нашел мать, которую искал всю жизнь. Вы оба ошибались.
– Значит, мы гонялись за призраками? И Блейк убивал ни в чем не повинных людей?
– Ты находишься здесь, а вот Бони и Мики – нет. Возможно, что-то хорошее и получилось.
– Нет, вы ошибаетесь!
– Прости, Клэр, но ошибаешься ты. Мы беседовали с одной дамой, ее зовут Беатрис. Она работала медсестрой и принимала роды у Амиры. Она нам рассказала о ее ребенке. Это не Блейк.
– Тогда кто его мать?
Страйд развел руками:
– Неизвестно. Он один из множества подкидышей, без имени и фамилии. Которому очень не повезло. Он попал в ужасную семью.
Клэр задумчиво посмотрела на отель. Страйду показалось, что она стремится поскорее отделаться от него и от связанных с ним воспоминаний. Видимо, они сковывают ее, тянут в глубины, где Клэр не хотелось бы находиться.
– Это Бони рассказал вам о Блейке, послал вас в Рино. Он желал убедиться, что Блейк не сын Амиры, – проговорила Клэр.
– Да, – кивнула Серена.
– Но зачем?
– Ему было известно, что Блейк верит в свои фантазии, и это его вполне устраивало. Оставалось заставить всех остальных, и нас в том числе, поверить в легенду. Что он и сделал.
– Он мог предотвратить убийства, – прошептала Клэр. – Вот сукин сын. Ведь он мог рассказать Блейку правду. Сколько жизней он бы спас!
– Вряд ли Блейк поверил бы ему, – возразил Страйд. – К тому времени Блейк зашел уже слишком далеко.
– Но он мог хотя бы попытаться, – настаивала Клэр.
– Это не принесло бы успеха, – отозвалась Серена. – Потому Бони и молчал. Он мог ничего не сказать Блейку, ни о чем не сообщать. И о том, что в действительности произошло с Амирой, – тоже. Тупик, из которого ему не было выхода.
– Серена, не выгораживай его. Бони – мой отец, и я знаю, какой он. Он мог бы что-нибудь придумать.
– Ему пришлось бы раскрыть тайну всей его жизни.
Клэр усмехнулась.
– Ты имеешь в виду Мики. Понятно…
– Нет, не Мики. – Серена помялась. – Он был бы вынужден рассказать о том, что случилось с ребенком Амиры.
– Разве это так важно?
Серена наклонилась вперед и тихо произнесла:
– Да. Дело в том, что Амира родила тебя.
Клэр вздрогнула как от удара.
– Нет!
Серена ответила ей печальным взглядом.
– Я родилась через несколько месяцев, – заметила Клэр. – Моя мать умерла при родах.
– Ее ребенок тоже умер, – вставил Страйд.
– Значит, я дочь Амиры?
– Бони отправился в Рино, нашел семью, в которую отдали ребенка Амиры, и забрал его. Точнее, ее. Это была дочь. Ты.
– Вы ошибаетесь!
Серена обняла Клэр за плечи и прижала к себе.
– В ту семью ребенка передала медсестра. Беатрис. Она одна знает твою историю. К ней позднее обратился Бони, и она помогла ему вернуть тебя. Он очень хотел видеть дочь рядом. Своего единственного ребенка.
– И он не собирался ничего говорить тебе, – пояснил Страйд. – Боялся, что ты начнешь выяснять остальное и узнаешь, как погибла твоя мать. Вот почему он не мог сказать и всей правды о Блейке.
Клэр отшатнулась от них. Этот момент запечатлели тысячи глаз и сотни кино- и фотокамер. Страйд испугался, что она сейчас убежит.
– Я дочь Амиры, – проговорила Клэр, будто привыкая к новой для себя мысли. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. В следующее мгновение в глазах вспыхнуло пламя. Это был взгляд Амиры. – Она желала свободы. Так же как и я. Господи, я его ненавижу! Ненавижу за все, что он совершил.
– Блейк его тоже ненавидел, – сказала Серена. – Но ненависть уничтожила его самого. Хочешь, чтобы она уничтожила и тебя?
– Я что, должна простить его?
– Ты не должна стать жертвой собственных эмоций, – ответила Серена.
Клэр посмотрела на помост, где, ожидая ее и наблюдая за ней, стояли политики и городские денежные мешки. Новый мир. Когда-то это был мир Бони, но сегодня он становился миром Клэр. Страйд видел, что она колеблется, не решаясь ступить в него. Клэр словно прикидывала, извлечет ли она из него максимальную прибыль.
– Лучше бы вам ничего мне не сообщать, – произнесла Клэр.
– Да, – согласилась Серена. – Но ты справишься, ты же у нас крутая.
Клэр засмеялась и, подняв руку, коснулась пальцами плеча Серены. Что-то необыкновенно личное, интимное передалось ей.
– Сейчас я совсем не чувствую себя крутой, – возразила она, вздохнула и, собравшись с силами, добавила: – Ладно, пора начинать действовать, вести себя, как принято в Лас-Вегасе. Покончить с прошлым.
– Это всего лишь здание, – пожал плечами Страйд.
– Но я рада, что его скоро не будет. Пусть призраки сгинут.
Серена покачала головой.
– Убить их непросто.
– Знаю, – отозвалась Клэр, шагнула к Серене и прошептала ей на ухо, но достаточно громко, чтобы Страйд ее услышал: – Мне хотелось бы, чтобы ты осталась в моей жизни.
– Извини, не могу, – развела руками Серена. – У меня уже есть место в чьей-то другой жизни.
Клэр печально улыбнулась и посмотрела на Страйда.
– Только не отрицай, что никогда не мечтал лечь с нами обоими. Трио в постели – это было бы замечательно. Подумай на досуге.
Серена ответила за Страйда:
– Не получится. Второй такой, как я, не существует.
Клэр угадала. Страйду действительно однажды пришла в голову эта мысль. Даже не мысль, а дикая фантазия, которая сразу исчезла. И очень хорошо – ведь подобные желания, острые, как сам экстаз, от постоянной игры с ними в конце концов превращаются в постоянно съедающую душу опухоль. Страйд сознавал, что к опасной черте лучше даже не приближаться.
Понимала это и Клэр. Чмокнув Серену в щеку и сообщив, что она увязла в Лас-Вегасе глубже, чем Страйд, Клэр направилась к помосту.
Толпа зашумела. Беспокойно. Нетерпеливо.
Клэр по ступенькам взошла на помост, помахала толпе, ответившей ей неистовыми приветственными криками. Она обошла присутствующих, пожала им руки. Мэру. Взрывникам. Инвесторам из Нью-Йорка. Все они настороженно заглядывали ей в глаза, оценивая новичка в бизнесе, молодую женщину, которой Бони доверил свой проект – возведение отеля «Ориент», сверкающей красного цвета башни на месте старой, побитой временем «Шахерезады». Страйд догадывался, что скрывается за показной доброжелательностью взглядов и за белозубыми улыбками. В том, что Клэр разрешили вести церемонию, не было ничего необычного – простой знак вежливости, не более. Настоящий бизнес начинается за кулисами, где стоит лишь споткнуться, и власть моментально выскальзывает из рук.
«Ей падение не грозит. Она удивит их, прижмет так, что и не пикнут. Девушка действительно крутая».
Клэр не стала произносить речь. После рукопожатий, улыбок и поклонов она положила руки на перила помоста. Толпа немедленно затихла. В наступившем молчании лица присутствующих повернулись к отелю.
«Странно, – размышлял Страйд. – Почему людям нравится процесс уничтожения? Чем он их завораживает? Что привлекательного в свержении вчерашних идолов? Может, все дело в быстроте происходящего? Десятилетиями они ходили сюда. Радовались, наслаждались, а пройдет пара секунд – и здание превратится в пыль».
Никто не наблюдал за Клэр, кроме Страйда и Серены, и не видел, что, как только она перевела взгляд на название, с ее лица исчезла улыбка. В ярком дневном свете слово «Шахерезада» казалось не разноцветным, а потускневшим. Усталым, готовым к крушению. Глаза Клэр увлажнились. Страйд уловил шевеление ее губ. Она что-то прошептала.
«Прощай».
Клэр сделала знак рукой, и вспыхнувшая искра помчалась по проводам к заложенному в здании динамиту.
В первое мгновение ничего не произошло. Люди затаив дыхание наблюдали за отелем, который продолжал стоять. Многие решили, что взрывники что-то напутали.
А затем прогремела серия взрывов, разрушительное стаккато, напоминавшее залпы артиллерии, пронеслось по отелю с нижнего этажа до верхнего. Земля под ногами заворчала, содрогнулась, будто где-то глубоко столкнулись гигантские тектонические плиты. Еще две секунды отель держался, бросая вызов динамиту, точно и дальше собирался возвышаться наперекор силам тяжести. Вскоре внутри его разорвались стяжки, лопнули балки и затрещали опоры. Стены начали медленно разваливаться и рушиться. Издали взрыв виделся легким и изящным. Казалось, разлетаются не сотни тонн