Бешенство!
Я где-то прочитал, что в любой колонии летучих мышей четверть животных инфицирована этим вирусом, и теперь ждал яростного укуса, второго, третьего. Но ни одна летучая мышь не сочла необходимым разевать ради меня пасть.
Однако, хотя никто меня не укусил, две-три на меня нагадили, выразив свое отношение к незваному гостю. В общем, я стал грязнее и несчастнее, чем был десятью минутами раньше.
Я поднялся и, согнувшись, зашагал прочь от сборного колодца. Где-то впереди, возможно, не очень далеко, надеялся найти выход из системы сливных тоннелей. Через двести ярдов, успокаивал я себя, максимум через триста.
Конечно, по пути мне предстояла встреча с Минотавром. Минотавр питался человечиной. «Да, — пробормотал я, — но ел он только девственниц». И тут же вспомнил, что я — девственник.
В луче фонаря я увидел Y-образную развилку. Уходящий влево тоннель продолжал спускаться. Тот, что находился по мою правую руку, вливался в мой тоннель. Он как раз поднимался, и я решил, что он быстрее приведет меня к выходу на поверхность.
Прошел по нему двадцать или тридцать ярдов, когда услышал (а разве могло быть иначе), что летучие мыши возвращаются. Они вылетели в ночь, увидели, что бушует гроза, и тут же полетели обратно, в уютный подземный рай.
Сильно сомневаясь, что и вторая наша встреча обойдется без укусов, в панике я поменял направление движения и побежал, сгорбившись, словно тролль. Вернувшись в уходящий вниз тоннель, свернул вправо, подальше от сборного колодца, в надежде, что летучие мыши помнят свой домашний адрес.
Когда шум их крыльев достиг максимума, а потом начал стихать, я остановился, тяжело дыша, привалившись спиной к стене.
Может, в момент возвращения летучих мышей Андре находился на уступе, перебираясь от среднего отводного тоннеля к верхнему. Может, они напугали его, он свалился в колодец, и его проткнули торчащие со дна самурайские мечи.
Эта фантазия зажгла огонек надежды в моем сердце, но лишь на короткое время: не мог я поверить, что Андре испугается летучих мышей. Или вообще способен испугаться.
До меня донесся зловещий звук, которого я не слышал раньше: что-то загромыхало, словно огромную гранитную плиту тащили по другой такой же плите. И источник звука находился между тем местом, где я находился, и сборным колодцем.
Обычно звук этот означал, что где-то в стене открывается потайная дверь, чтобы позволить войти злобному императору в высоких сапогах и плаще.
Осторожно я двинулся к развилке, склонив голову набок, пытаясь понять, что вызвало этот звук.
Громыхание усилилось. Теперь я бы сказал, что по камню тащили не камень, а что-то металлическое.
Я приложил руку к стене и почувствовал вибрацию, передающуюся по бетону.
О землетрясении речь идти не могла, толчков не было, стену словно трясло.
Громыхание оборвалось.
И вибрация под рукой исчезла.
Зато что-то зашуршало. Вдруг появился ветерок, взъерошивший мне волосы. Дул он из тоннеля, который чуть поднимался.
Где-то открылись ворота шлюза.
Воздух сменился водяным валом. Вода накатила на меня, сшибла с ног, потащила в недра системы ливневых тоннелей.
Глава 57
Меня мотало, поворачивало, крутило, словно пулю в нарезном стволе карабина.
Поначалу фонарик, закрепленный на левой руке, показывал серую воду, подсвечивал грязную пену. Но потом застежка-липучка подвела, держалку спелеолога сорвало с моей руки, а вместе с ней исчез и фонарик.
Летя сквозь темноту, я обнял себя руками, старался держать ноги вместе. Если бы конечности болтались из стороны в сторону, возрастал бы риск сломать запястье, локоть, лодыжку, ударившись о стену.
Я пытался оставаться на спине, очень уж напоминая олимпийский боб, несущийся по бесконечному желобу, но поток то и дело переворачивал меня, тыкая лицом в воду. Я, конечно, боролся с потоком, переворачивался на спину, жадно хватал ртом воздух, когда лицо поднималось над водой.
Случалось, что наглатывался воды, оказавшись лицом вниз, тогда начинал бултыхаться, лихорадочно рвался к поверхности, а подняв голову над водой, чихал и кашлял. Учитывая мою беспомощность, этот не такой уж сильный поток мог быть Ниагарским водопадом, влекущим меня на камни.
Не могу сказать, сколько продолжалась эта водная пытка, но я здорово устал и до того, как попал в этот поток, а тут начал слабеть. Сильно слабеть. Конечности стали тяжелыми, шея затекла от необходимости высоко поднимать голову. Болела спина, левое плечо я вроде бы вывернул, последние запасы сил подходили к концу.
Свет.
Поток выплюнул меня из узкого, диаметром в четыре фута тоннеля, в широкий, огромный, один из тех, что, по моим предположениям, могли служить для подземной транспортировки ядерных межконтинентальных баллистических ракет из Форт-Кракена в другие части долины Маравилья.
Я задался вопросом: неужто тоннель оставался освещенным с того самого момента, как я повернул выключатель, спустившись вниз через служебную будку рядом с кафе «Синяя луна»? Мне казалось, что после этого момента прошли дни, не какие-то часы.
Здесь скорость потока заметно уменьшилась в сравнении с куда более узким и крутым подводящим тоннелем, по которому меня вынесло к свету. Вода не переворачивала меня, не накрывала с головой. Я спокойно выплыл на середину тоннеля и позволил воде нести меня дальше.
Опытная проверка, правда, быстро показала, что поперек потока плыть не получается и я не смогу добраться до пешеходной дорожки, по которой шел на восток, следом за Дэнни и его похитителями.
Потом до меня дошло, что дорожка исчезла под слоем воды, и если бы я, приложив героические усилия, сумел бы добраться до стены тоннеля, то все равно остался бы в воде.
Если все тоннели сливали избыток воды в некое подземное озеро, меня, похоже, несло к его берегам. Оставалось лишь готовиться к роли Робинзона Крузо, правда, без солнечного света и кокосовых орехов.
Но берегов у такого озера могло и не быть. Его могла окружать бетонная стена, высокая и гладкая, забраться на которую не было никакой возможности.
А если берег и существовал, едва ли он был гостеприимным. Без источника света я превратился бы в слепца в пустынном аду и мог бы избежать смерти от голода, лишь свалившись в пропасть и при падении сломав себе шею.
В этот момент я подумал, что, наверное, умру под землей. И, не прошло и часа, как я действительно умер.
Я так устал, что с трудом держал голову над водой даже в этом, относительно тихом потоке. У меня не было уверенности, что я смогу проплыть те мили, что отделяли меня от озера. Впрочем, утонув, я смог бы спастись от голодной смерти.
Слабая надежда неожиданно возникла в виде мерного столба, который высился посреди тоннеля. Меня несло прямо на этот белый с черными маркировочными линиями, квадратный, шесть на шесть дюймов, столб, поднимающийся к самому потолку.
Когда поток начал проносить меня мимо, я уцепился за столб рукой. Потом ногой. Наконец, прижался к нему грудью, расположившись спиной к потоку, чтобы последний прижимал меня к столбу, удерживая на месте.
Несколькими часами раньше, когда я оттаскивал труп то ли от этого, то ли от такого же столба к пешеходной дорожке, уровень воды не достигал отметки в два фута. Теперь же под водой скрылась пятифутовая полоса.
Обретя надежный якорь, я прислонился лбом к столбу, застыл, чтобы хоть немного отдышаться. Прислушался к биению сердца и удивился, что еще жив.
Несколько минут спустя, когда я закрыл глаза, вдруг наступило расслабление, меня потянуло в сон, я испугался, раскрыл глаза. Заснув, я бы ослабил хватку, и меня понесло бы дальше.
Я уже понимал, что на столбе мне придется просидеть не час и не два. Пока пешеходная дорожка оставалась под водой, никакие ремонтники в тоннели бы не спустились. Никто не увидел бы меня и не пришел на помощь.
Однако, если бы я продержался на столбе достаточно долго, гроза бы закончилась и уровень воды начал спадать. Со временем показалась бы и пешеходная дорожка. Поток стал бы таким же мелким, как и прежде.
Выживание.
Чтобы чем-то себя занять, я принялся составлять перечень мусора, который вода проносила мимо. Пальмовый лист. Синий теннисный мяч. Велосипедная шина.
Какое-то время подумал о работе в магазине «Мир покрышек», о том, чтобы покрышки стали частью моей жизни, о приятном запахе резины, и настроение у меня заметно улучшилось.
Желтая ножка пластмассового стула. Зеленая крышка сумки-холодильника. Кусок доски с гвоздем. Мертвая гремучая змея.
Мертвая змея навела на мысль о том, что в потоке может оказаться змея живая. Или большое бревно, которое могло угодить мне в спину и перебить позвоночник.
Время от времени я начал оглядываться, смотреть, что на меня несется. Может, змея будет держать в пасти табличку: «Осторожно, яд!» Благодаря этой бдительности я заметил Андре до того, как он наплыл на меня.
Глава 58
Зло никогда не умирает. Оно просто меняет лицо.
Но это лицо я уже видел, видел чаще, чем мне хотелось, и, когда заметил гиганта, на мгновение подумал (с тщетной надеждой), что меня преследует труп.
Но он был жив, будьте уверены, и сил у него оставалось гораздо больше, чем у меня. Поток слишком медленно нес его к мерному столбу, вот он и заработал руками и ногами, поплыл.
Мне оставался только один путь — вверх.
Ноги болели. Спина ныла. Мокрые руки не могли не соскользнуть с мокрого столба.
Но, на мое счастье, футовые и дюймовые линии не просто наносились черным по белой краске. В дереве прорезались канавки. За них цеплялись пальцы, в них упирались кроссовки. Конечно, они были неглубокими, но хоть какая-то да опора.
Я сжимал столб коленями, упирался мысками, подтягивался выше на руках. Если вдруг руки соскальзывали, не сдавался, держался на коленях и мысках, предпринимал новую попытку, поднимался на дюйм, на два, отчаянно борясь за каждый из них.