После легализации букмекерской деятельности Лански командировал своего партнера и старинного друга Бена «Багси» Сигела в Лас-Вегас, чтобы попытаться установить мафиозную проводную связь как основной канал передачи информации для букмекеров Невады. Лански применял такой метод в Чикаго и Майами, чтобы сохранить контроль над всем игорным рэкетом. Проводная связь напрямую соединяла ипподромы по всей стране и букмекеров в любом городе. Телеграф приплачивал ипподромам за эксклюзивный доступ к результатам скачек. Когда ипподромы не хотели продавать информацию, телеграфная служба платила людям за то, что они сидели у телефонов-автоматов рядом с беговыми дорожками и сообщали результаты после окончания забега. Итоговая информация рассылались по телеграфным проводам благодаря сотрудничеству с компанией «Вестерн Юнион». Букмекеры платили большие деньги, иногда до четырех-пяти тысяч в неделю, за доступ к результатам.
Информация имела такую высокую цену, потому что букмекер, мгновенно получив результаты, в день мог сделать несколько ставок. Большинство же ставящих ждали выхода газеты на следующий день, чтобы узнать, выиграла ли их ставка. Благодаря проводу игроки имели возможность рассчитаться после завершения каждого забега и сразу же делать следующую ставку. А это означало значительное увеличение игорной активности. В большом городе еженедельно сотни букмекеров платили за мгновенные результаты. Это был хороший бизнес. Настолько выгодный, что, несмотря на сомнительную законность, крупнейшее телеграфное агентство в США было создано не гангстерами, а газетным магнатом Уолтером Анненбергом. Однако телеграф принадлежал ему недолго. В 1942 году один из ближайших друзей Оуни Мэддена, компаньон Капоне и чикагский гангстер по имени Мюррей «Горбатый» Хамфрис получил контроль над проводом, подстрелив на одной из чикагских улиц средь бела дня сотрудника, который управлял телеграфом у Анненберга. Пострадавший выжил после нападения, но, пока он спал, в больнице кто-то запихнул ему в рот горсть таблеток дихлорида ртути, чтобы довести начатое до конца.
Хот-Спрингс в еще большей степени, чем Лас-Вегас, являлся местом скачек и ставок. Нужен был всего лишь доступ к проводу, и именно поэтому маленький городок в Арканзасе привлек внимание Мейера Лански, независимо от текущей законодательной ситуации. Он и Хамфрис предложили Оуни то, что сделает его хозяином положения среди игроков Хот-Спрингса, – контроль над телеграфом.
КАЗИНО И ПУНКТЫ ПРИЕМА СТАВОК в Хот-Спрингсе всегда получали информацию о скачках от «Континентал» – чикагской службы, которую Горбатый Хамфрис взял под свой контроль через отделение связи в Новом Орлеане. Отделение контролировал Карлос Марчелло, который вместе с Фрэнком Костелло управлял игровыми автоматами и азартными играми по всему городу, став влиятельным криминальным авторитетом. Более тридцати лет телеграфная служба в Новом Орлеане работала честно, но при поддержке национального преступного синдиката и одного из своих помощников, кругленького итальянца с черными как смоль зализанными назад волосами и вытянутым лицом с маленькими глазками, по прозвищу «Папа Джо» Поретто, Марчелло захватил контроль над отделением. Еще до того, как Марчелло стал главарем, Папа Джо уже состоял в группировке и даже работал от имени синдиката, организовывая игорные операции в других южных городах, таких как Хьюстон, штат Техас.
После встречи в Гаване Хамфрис и Папа Джо приехали в Хот-Спрингс. Они поужинали в отеле «Арлингтон». Оуни поводил Папу Джо по городу, показал ему клубы, представил персоналу. Оуни оплатил счета Папы Джо за гостиницу и пригласил к себе домой, чтобы познакомить с Агнес. Вместе они придумали план. Отныне Оуни будет решать, кто получит провод. Если уж Оуни собрался управлять Хот-Спрингсом, то сейчас или никогда. Он сумел пробиться в «Саусерн клаб», купил долю в городских игровых автоматах и сделал правильную ставку, поддержав друзей Дэйна Харриса и его сослуживцев на выборах 1946 года. И хотя Макмат закрыл игорный бизнес, это казалось лишь временной неудачей. Макмат объявил, что баллотируется в губернаторы, и его соратники джи-ай разошлись во мнениях, оставить ли город закрытым или снова открыть его.
К. Байрум Херст побуждал фракцию джи-ай баллотироваться на выборах под эгидой новой группы, Прогрессивной ассоциации бизнесменов (ПАБ), которая поддерживала игорный бизнес. Они надеялись, что как губернатор Макмат будет иметь больше власти, но меньше возможностей использовать ее в Хот-Спрингсе. Дэйн даже вызвался добровольно полетать с Макматом по штату в рамках его предвыборной кампании. А учитывая послужной список Макмата как героя войны и покорителя режима Маклафлина, он никак не мог проиграть.
Глава 13Хейзелапрель 1947
Вокруг дикая природа, не с кем и словом перемолвиться, мальчишки носятся туда-сюда, поедая жуков, – все выглядело просто нелепым.
Однажды весенним днем Хейзел вместе с сыновьями расположилась на расшатанной трибуне возле лесопилки в Маунтин-Пайн, штат Арканзас, посмотреть, как Холлис играет в бейсбол. Он выступал за команду компании «Диркс Милл», где трудился последние несколько месяцев. Молодая семья Хиллов переехала в фабричный городок Маунтин-Пайн, который был гораздо меньше Хот-Спрингса. Но переезд стоил того, поскольку означал хорошую работу и жизнь без выпивки для Холлиса. Однако Маунтин-Пайн оказался жутко скучным по сравнению с Хот-Спрингсом. Бейсбольные матчи между командами различных заводов семьи Диркс, расположенных в западном Арканзасе и Оклахоме, стали единственным развлечением. Но мальчики любили смотреть, как играет их отец. И Хейзел испытывала облегчение от того, что все возвращается на круги своя.
В Маунтин-Пайне, расположенном в десяти милях от Хот-Спрингса, брат Холлиса Эдвард начал работать еще до окончания войны, а лесопильный завод запустился в 1928 году. Когда началась война, многие заводы по всей стране закрылись из-за нехватки рабочих. Семья Диркс перевезла производственные мощности большинства своих предприятиях в Маунтин-Пайн, погрузила на грузовики домики для рабочих и транспортировала их в округ Гарленд. Они основали город там, где почти ничего не было, превратив Маунтин-Пайн во второй по величине город в округе.
Эдвард подумал, что сможет устроить Холлиса на лесопилку, где было немало преимуществ. Прежде всего, каждый, кто там работал, мог жить в одном из домиков всего за три доллара в месяц – лучшая цена за аренду, которую в Хот-Спрингсе и не найти. Рабочие завода могли покупать продукты в кредит в счет будущей зарплаты в магазине «Биг Стор» в Маунтин-Пайне, также принадлежавшем компании. Деньги были небольшие, по сравнению с тем, что Холлис зарабатывал в компании «Кукс Айс-Крим», но в данный момент у него не было выбора. И что осложняло ситуацию – у них с Хейзел появился третий ребенок.
Мой будущий отец, Джеймс Аллен, родился в августе 1946 года. Гарольда Хейзел начала звать Ларри, а малыша Джеймса – Джимми. Ей так нравилось – настоящие мальчишеские имена. Она выросла с отцом и братьями на ипподроме, и даже сейчас, став взрослой, предпочитала мужскую компанию женской. Она решила, что ей предначертано стать матерью сыновей, но только если они действительно хорошие мальчики.
К моменту, когда они переехали в Маунтин-Пайн, Ларри исполнилось четыре года, а Холлису-младшему – восемь. Они могли бы остаться в Хот-Спрингсе, но аренда дома компании оказалась слишком выгодной сделкой, чтобы упустить ее. Жизнь в Маунтин-Пайне совершенно не походила на жизнь в Хот-Спрингсе. Городок оказался самой настоящей деревней. Ванну они принимали в корыте на заднем дворе; вместо туалета у них была уборная, а вместо бумаги – кукурузные початки. Ларри и Холлис-младший нюхали табак, который они находили в банках, выброшенных дальнобойщиками на дорогу. Они научились ловить рыбу, разводить костры, ловить кузнечиков, которых жарили на огне и ели.
Хейзел ненавидела жизнь в Маунтин-Пайне, но это было практично, и выбирать не приходилось. Она пыталась терпеливо относиться к этой их новой жизни. Но сидеть целыми днями в старом разваливающемся доме… Вокруг дикая природа, не с кем и словом перемолвиться, мальчишки носятся туда-сюда, поедая жуков, – все выглядело просто нелепым. Ее вечерние платья висели на вешалке, словно насмехаясь над ней. Не о такой жизни мечтала Хейзел, когда решила остаться в Хот-Спрингсе и выйти замуж за Холлиса Хилла.
Хейзел прикладывала много усилий, чтоб Холлис оставался трезвым. Она попросила его начальника, продавцов в магазине, парней, с которыми он играл в карты, бармена в маленькой таверне: никто не должен давать Холлису выпить ни единого глотка. И можно не сомневаться, так оно и было. С возрастом у Хейзел появилась жесткость, и она могла становиться очень злой и агрессивной, когда хотела. Но, несмотря на все ее усилия, Холлис находил способы достать спиртное.
С момента открытия лесопилки в Маунтин-Пайне появилось несколько чернокожих жителей – первых в истории города. Компания нанимала чернокожих рабочих, которые привозили свои семьи, чтобы жить в заводских домах на окраине города, как Холлис и Хейзел. Некоторых из них набрали специально – играть за бейсбольную команду компании. Эти игроки либо не знали об указании Хейзел, либо им было все равно. Холлис ночь за ночью стал напиваться на черной стороне города.
Когда всем стало известно, что Холлис – алкоголик, он уже и не пытался это скрывать. Он пьянствовал в открытую, не боясь, что кто-то увидит. Он мог пить ночи напролет и весь день. Он мог прийти домой, напившись до поросячьего визга, и, если Хейзел пыталась выразить недовольство, мог всыпать ей по первое число. Он с ненавистью орал на нее. Если Хейзел кричала в ответ, он тяжело дышал, словно пытался выплеснуть из себя что-то ужасное. Он мог сжать кулак, грозить ей, показывая, чем все может закончиться, если это самое ужасное вырвется наружу. Он продолжал так себя вести, не беспокоясь о последствиях, потому что все уже понимали: Холлис – конченый человек. Возможно, его начальству на лесопилке потребовалось больше времени, чем остальным, чтобы догадаться об этом, но в итоге поняли и они. Через год после переезда они уволил