низовал поездку на Кубу для владельцев игорных заведений и политических лидеров, он предложил Дэйну и Буки поехать с ними.
Хот-Спрингс, штат Арканзас, и Гавана, Куба – два разных мира, как географически, так и культурно, но при этом общего у них было предостаточно. В свое время азартные игры на Кубе находились под запретом, и весь остров заполонили нелегальные казино. Игорные заведения управлялись преступниками и просто кишели мошенниками и жуликами всех мастей: карнавальщики и цыгане съезжались на Кубу со всего мира, чтобы поживиться за счет лохов-туристов и распущенных сотрудников правоохранительных органов. Местные жители сдавали в аренду помещения в казино иностранцам, часто из Америки, которые проводили игры, – на самом деле, настоящее жульничество. Ситуация стала настолько запущенной, что правительство вынуждено было признать ее политически опасной, поскольку туристы возвращались в свои страны и рассказывали, как их обманули в сомнительных гаванских казино. Президент Батиста изгнал из страны самых отъявленных мошенников, даже заставил солдат арестовывать их прямо в игорных залах. Но, по аналогии с Прогрессивной ассоциацией бизнесменов в Хот-Спрингсе, Батисте также нужна была организационная помощь в восстановлении репутации Кубы. Он попросил Мейера Лански помочь ему привести в порядок кубинский игорный бизнес и включил Лански в свою платежную ведомость в качестве консультанта правительства. Лански рекомендовал Батисте то же самое, что Оуни и ПАБ пытались сделать в Хот-Спрингсе: ограничить количество казино, выдавая лицензии, и придерживаться высоких этических стандартов в отношении мошенничества и фальсификации ставок. За свои услуги Лански получал гораздо больше, чем составляла зарплата члена правительства. Он следил за тем, чтобы каждую ночь мешки с деньгами из каждого игорного клуба в Гаване доставлялись на самолете в Майами, где он распределял деньги между своими партнерами, решившими инвестировать вместе с ним в райский остров. Какая-то часть денег шла Санто Траффиканте в Тампу. Часть – Карлосу Марчелло в Новый Орлеан. Некоторая сумма – Фрэнку Костелло в Нью-Йорк. Кое-что отправлялось Оуни Мэддену в Арканзас. Кубинское правительство это никак не заботило. Лански мог действовать по своему усмотрению. Он стал больше чем просто консультантом – именно он рулил всем игорным бизнесом на острове.
Делегация из Хот-Спрингса отправилась на Кубу понаблюдать, как Лански ведет дела. Он привлек дилеров из Соединенных Штатов – людей, имевших опыт организации игр в заведениях синдиката в Нью-Йорке, Сисеро, Палм-Спрингсе и Далласе, – чтобы обучить кубинцев работе дилеров и пит-боссов. Его люди отличались профессионализмом, надежностью и умом. Они понимали, как вести игру, могли рассчитывать коэффициенты и сумму выплат прямо по ходу и знали тонкости правил. И они натаскивали кубинцев делать то же самое.
Лански разместил своих кубинских пит-боссов на своеобразных башнях – стульях, которые возвышались над толпой, как спасательные вышки, откуда они могли наблюдать за всем происходящим, как ястребы. Еще важнее, однако, было то, что игроки могли их видеть. Они настолько бросались в глаза, что и мошенников отпугивали, и клиенты себя чувствовали в большей безопасности. Лански заставил крупье сдавать карты из деревянных башмаков, а не держать колоды в руках, что затрудняло шулерам сдачу второй карты, а честные дилеры делали меньше ошибок. Лански также зазывал в Гавану знакомых ему крупных игроков из Штатов. Он предлагал им «все в кредит» – за счет заведения – при условии, что они обеспечат активную движуху за столами. В конце концов, слухи о нововведениях распространились, и сомнительные игорные заведения исчезли. Лански трансформировал остров в первоклассный международный туристический центр, и он был в доле. Он рассчитывал сорвать куш, считая, что остальным членам национального синдиката стоит последовать его примеру и инвестировать в Кубу. Похоже, что Оуни и Дэйн вдохновились концепцией развития страны, предложенной Лански, и поняли, что у Арканзаса есть аналогичный потенциал для преобразований.
И все же большинство гангстеров зациклились на перспективах Лас-Вегаса. Мафиози Мо Седуэй превратил прозябающий «Фламинго» из игорной площадки только для богатых в место, где каждый мог позволить себе почувствовать себя богатым. Там проводились игры бинго, розыгрыши денежных призов, а еще там имелся дешевый буфет. Приемчики для привлечения пролетариата сработали, и американцы, жаждущие досуга в послевоенные годы, начали захаживать в заведение. Новые курортные комплексы на Лас-Вегас-Стрип походили на переоборудованный «Фламинго». В них не было той элегантности и интимной атмосферы, которые отличали ночные клубы Лански в Гаване или старые добрые заведения в Хот-Спрингсе. Во многих казино в центре Лас-Вегаса у столов для игры в крэпс все еще стояли плевательницы, а по полу были рассыпаны опилки на случай, если кто-то промахнется.
К тому же в Америке не было ни одного традиционного банка, готового выдать миллионы долларов этим ковбоям и бывшим заключенным, пытающимся построить казино в Неваде. С точки зрения Оуни, сомнения имели смысл: зачем строить курорт посреди пустыни? И не просто пустыни, а той самой, где проводились испытания атомных бомб[68]. Как же далек был Лас-Вегас от всего, что имело хоть какое-то значение! В то время как Лански перестраховывался, инвестируя в Вегас, Оуни не считал нужным делать то же самое – он как никогда был близок к тому, чтобы возвратить игорный бизнес в Хот-Спрингс. Хотя Лас-Вегас переживал демографический бум, в Хот-Спрингсе по-прежнему жило больше людей, чем там, и численность населения с каждым годом увеличивалась. Кроме того, Вегас плохо адаптировался к своему внезапному росту. Жилья для всех понаехавших не хватало, многие ютились в мотелях с посуточной арендой. Улицы находились в плачевном состоянии, а канализация не работала. Не было ни детских площадок, ни парков, ни бассейнов, а водоснабжение, электричество и телефонные линии функционировали с перебоями. Хот-Спрингс же являлся курортом почти столетие, его окружали озера и горы. Ну конечно, у Арканзаса больше общего с Гаваной, чем с Лас-Вегасом. Ну конечно, никто никогда не сбросит атомную бомбу на Хот-Спрингс.
Глава 17Оунимарт 1951
«Мы уже давным-давно положили глаз на Хот-Спрингс».
Телевизоры по всему Хот-Спрингсу показывали на своих экранах одно и то же: пару рук, сжимающих носовой платок, иногда клочок бумаги, а иногда просто потирающих ладони. То были руки Фрэнка Костелло, дающего показания перед Специальным комитетом Сената США по расследованию преступлений в сфере торговли между штатами. Комитет, возглавляемый сенатором от штата Теннесси Эстесом Кефовером, колесил по стране, останавливаясь в Майами, Новом Орлеане, Канзас-Сити, Лас-Вегасе и Чикаго, выдавая повестки и допрашивая всех, кто хоть отдаленно был связан с мафией. Теперь комитет работал в Нью-Йорке, и к ним на удочку попалась такая крупная рыба, как Фрэнк Костелло. Кефовер называл Костелло «боссом боссов» и заявлял, что Костелло управлял незаконными азартными играми по всей Америке.
По предложению Горбатого Хамфриса многие свидетели со стороны синдиката, вызванные повесткой в комитет, отказались давать показания, ссылаясь на Пятую поправку[69], и отвечать на любые вопросы. В Новом Орлеане Карлос Марчелло 152 раза прибегал к Пятой. Фрэнк Костелло наблюдал, как его земляки отказывались отвечать на вопросы и как им за это перемывали косточки. По его разумению, проклянут его в любом случае, поступит он так или иначе. Поэтому он решил, что не станет следовать совету Хамфриса. Костелло предпочел сразиться с сенатором один на один, ответив на его вопросы. Но с одним условием: Костелло, как ни странно, попросил не показывать его лицо по телевидению. Поэтому камеры сфокусировались на его суетливых руках.
У игорного сообщества имелось немало причин для беспокойства по поводу выступления Костелло. Практически всех в тот или иной момент спрашивали о Хот-Спрингсе. Из вопросов комитета следовало, что они пытались выяснить подробности участия синдиката в делах Арканзаса. Приходилось ли бывать в Хот-Спрингсе? С кем встречались в Хот-Спрингсе? Кого навещали в отеле «Арлингтон»? Кому принадлежит «Саусерн клаб»? Кто владеет «Бельведером»? Кто управляет проводной связью на скачках? До сих пор свидетели сообщали комитету примерно один и тот же текст: «Я отказываюсь отвечать на вопрос на том основании, что мой ответ может быть использован против меня». Костелло обязательно спросят о Хот-Спрингсе, и к Пятой поправке прибегать он не собирался. Что же он им скажет? Пусть камера не будет направлена на его лицо, но все услышат его ответы, простые и понятные, как дважды два. Жители Хот-Спрингса прильнули к своим телевизорам – и внимание на экраны.
– Были ли Вы партнером Карлоса Марчелло в загородном клубе «Беверли»?
– Я был просто добрым знакомым. И я рекомендовал клубу кое-кого из тех, кто мог бы у них выступить.
– Кого именно Вы рекомендовали?
– Ну, Джо Луиса, Софи Такер и многих других известных людей.
– И за это Вы получали восемнадцать тысяч долларов в год?
– Именно так.
– Как насчет пятнадцати тысяч долларов в год, которые Вы получали на ипподроме на Лонг-Айленде? Что Вы сделали, чтобы заработать эти деньги?
– Практически ничего, – ответил Костелло.
– Бывали ли Вы в Хот-Спрингсе?
– Конечно, и не один раз, – ответил он. – Чтобы принять термальную ванну и отдохнуть. Следующий вопрос.
Встречался ли он с шерифом Орлеанского прихода в Хот-Спрингсе? Общался ли он в Хот-Спрингсе с калифорнийским лоббистом Арти Самишем? Лонги Цвиллманом? Нигом Розеном? Джо Массеем? Тони Аккардо? Члены комитета отбарабанили одно за другим имена видных членов синдиката, коррумпированных политических деятелей и продажных сотрудников правоохранительных органов. Оуни, да и любого другого жителя Хот-Спрингса, происходящее повергло в шок. Комитет, казалось, знал каждого преступника, который когда-либо ступал на территорию курорта. Костелло ответил на все вопросы, на которые смог.