– Мы живем в эпоху наибольших перемен, когда-либо происходивших в нашей жизни. Вы можете видеть это! Это витает в воздухе! Аллилуйя! В один из этих дней он сойдет на землю, и мы помчимся навстречу ему, а те, кто не принял кровь, кто отверг истину и не принял ее, пойдут в старую лжецерковь во время Великой скорби, когда гнев Божий изольется без милосердия. Но пока весь этот гнев будет изливаться сюда, там, в Святом городе, появится группа. Друзья, мы идем туда. Аллилуйя!
Джимми исполнилось всего девять лет, и он не совсем понимал, что происходит. Они с Ларри об отце почти ничего не знали. Большую часть времени, когда они стали достаточно взрослыми, чтобы общаться с ним, Холлиса не было рядом, а если он и появлялся, то был пьян или груб, или и то, и другое. Для Джимми оказалось трудно уловить юным умом всю ту суету, которую люди подняли на похоронах вокруг Холлиса. Но у него появилось ощущение, что Холлис являлся важным для него человеком – ведь все твердили ему, как им жаль, что Джимми потерял своего отца. Потерял человека, о существовании которого он толком и не знал.
– На небесах не будет греха. Избавиться от греха легко. Все, что тебе нужно сделать, это покаяться в нем. Просто вскинь руки к небу и скажи: «Господи, прости, ибо я согрешил».
– Господи, прости!
– «Сожалею я, что согрешил. Прости меня, Господи». И крестись во имя Его. Выйди из той воды и наполнись Святым Духом. Так же, как они делали в первые дни. Он тот же, он не изменился. План не изменился. И Он вернется в один из таких дней в том же теле, которое Он взял с собой на небеса.
Они похоронили Холлиса в Рокпорте, недалеко от Малверна, где покоилась и остальная семья Ричарда Хилла. Еще со времен Гражданской войны Хиллы хоронили своих предков на этом кладбище. У Ричарда имелся участок, но он не предполагал, что ему придется похоронить на нем собственного ребенка. В его время потеря ребенка из-за болезни или других осложнений не являлась чем-то необычным, но сейчас все обстояло иначе: его сорокалетний сын покончил с собой. Когда газетчики поинтересовались обстоятельствами, семья рассказала, что он утонул во время купания. Такова официальная версия. Холлис Хилл мог проплыть от одного конца озера Гамильтон до другого и обратно, но он утонул, едва зайдя в воду.
– Вот здесь многие люди совершают ошибку. Они говорят: «Ну, мы будем просто туманом, призраком, парящим там, наверху». Понимаешь, просто испарение. Как пар. Но знаешь что? У тебя будет такое же тело, как у него, когда ты выйдешь из могилы. Он сказал это! Не задавай мне вопрос, как это произойдет. Я не знаю. Я не могу объяснить это. Я не могу объяснить, как черная корова дает белое молоко, ест зеленую траву и делает желтое масло, но она это делает. Я много чего не могу объяснить, но я верю в это. Я не знаю, как он собирается это сделать. Может, он выйдет на склон холма в старой стеклянной банке для фруктов или в причудливой урне с цветами на боку, я не хочу восстать из праха, я хочу восстать отсюда вот так. Они выйдут из старых могил, они выйдут из того праха, который лежит где-то на полке. Однажды тот товарищ будет косить траву возле склепа, а потом – хлоп! Он выйдет оттуда уже с телом. Все вы куда-то пойдете. Вы должны выбрать место назначения.
В церкви, где брат Шилдс читал свою проповедь, заиграл орган. Похороны Холлиса проводились в воскресенье – возможно, затем, чтобы пришло больше людей. В южных протестантских общинах похороны носили мрачный характер. Пятидесятники были более экспрессивны. Их похороны мало чем отличались от обычной службы, с музыкой, покачиванием, танцами, вскидыванием рук и говорением на языках. Холлис не принадлежал к пятидесятникам, но церемония происходила в церкви брата Шилдса, и это были его прихожане, поэтому заиграла музыка, и люди раскачивались, хлопали и танцевали в проходах, как всегда.
Семья предупредила Хейзел, что она не обязана приходить, если ей не хочется, и никто не ждал ее прихода и не осудил бы, если бы она не пришла. Они искренне удивились, когда она появилась там в черном платье. Никто не знал, привел ее кто-то или она пришла сама. Она просто появилась в церкви, стояла вместе с остальными членами семьи и плакала. Она обняла Бесси Мэй и братьев и сестер Холлиса и сказала Ричарду, что ей очень жаль. Обняв Ресси, она прошептала ей на ухо:
– Он сказал мне, что сделает это. Он сказал мне, а я не поверила.
– Я люблю опускаться на землю и молиться, молиться, молиться, и вдруг Святой Дух овладевает мной. Он начинает говорить. О, друзья, это очень важный опыт. Благодаря ему вы обретете большую любовь. Благодаря ему вы обретете большую веру. Это подготовит вас. Когда звук труб Господних прозвучит, он побудит вас оторваться от земли и встретиться с Ним в воздухе.
В общине брата Шилдса было четыре вдовы. Каждое воскресенье Бесси Мэй приносила им пахту, сладкое молоко или яйца от своих кур. На похороны сына она взяла с собой пять порций пахты – для каждой из них и одну для Хейзел Хилл.
И брат Шилдс – у него росли две дочки-близняшки. Хорошенькие, светловолосые, с прекрасными певческими голосами. Часто во время проповедей, когда орган уже вовсю играл и верующие доводили себя до исступления своим бормотанием, брат Шилдс поручал своим девочкам исполнить гимн. Их голоса завораживали. Верующие, грешники, язычники – у всех мурашки бежали по коже, когда пели эти две девочки.
– Протяни руку и коснись Господа, когда Он проходит мимо…
Глава 21Дэйниюнь 1956
Отныне ему придется иметь дело с Дэйном Харрисом – управляющим алкогольным бизнесом, королем игровых автоматов и владельцем клуба «Тауэр».
Однажды ранним июньским утром 1956 года, задолго до восхода солнца и до того, как улицы заполнились туристами, С. В. Шингл услышал громкий шум. Часы показывали четыре пятнадцать, и Шингл, служивший пожарным на железной дороге, уже встал и одевался на работу. Он не мог сказать наверняка, но подумал, что это мог быть выстрел. Он поспешно завязал шнурки на ботинках и пошел разбираться. Выйдя на улицу, он увидел на тротуаре человека, лежавшего лицом вниз. Шингл убедился, что мужчина мертв, а не просто какой-то пьяница потерял сознание на улице: в голове у него была дыра, а на тротуаре виднелись кровь и мозги.
Умершего звали Элмер Такетт, и он был представителем штата от округа Гарленд. До того, как Такетта избрали в палату представителей штата, он работал комиссаром федерального суда США и отправил за решетку нескольких жестоких преступников. У многих имелись причины убить его, но выбор момента его смерти вызывал вопросы. Такетт недавно объявил, что не станет переизбираться на пост представителя штата. Вместо этого он выдвинул свою кандидатуру, на безальтернативной основе, на должность прокурора. Последний прокурор, Хайрам А. Такер, скоропостижно скончался от сердечного приступа через несколько недель после своего избрания. Такетт, будучи президентом Коллегии адвокатов округа Гарленд и противником игорного бизнеса, решил выставить свою кандидатуру на освободившееся место.
Шеф полиции Джон Эрми посчитал смерть Такетта самоубийством, но местные жители в это не поверили. Если Элмер находился в таком отчаянии, что решил выстрелить себе в голову на незнакомой улице посреди ночи, то зачем он несколько недель назад включился в гонку за пост прокурора? Верится с трудом, что он мог оставить на произвол судьбы свою жену и пятилетнего сына Шелли, которого обожал. Ходили слухи, что Такетта убили игорные воротилы.
Оуни решил, что внеочередные выборы открывают новые возможности. Пока Малыш Хафф контролировал окружной суд, прокурор имел полномочия решать, кому будет предъявлено обвинение. Как минимум внеочередные выборы могут стать битвой за голоса, которая может привести к победе над Малышом. Оуни и К. Байрум Херст организовали кулуарный сбор денег на кампанию. Они наняли Уолтера Хеберта, адвоката, который когда-то работал в аппарате Маклафлина, но десять лет назад покинул политику после «восстания джи-ай».
Хеберт выиграл выборы и в считаные недели закрыл все казино и букмекерские конторы в Хот-Спрингсе. Он не возражал против азартных игр, но пытался оказать как можно больше давления на Хаффа. Малыш, став игорным боссом, не только заставил игорных операторов выплачивать ему 20 % от прибыли, но и с момента своего избрания держал «Саусерн клаб» закрытым, чтобы наказать Оуни.
Ход Хеберта по закрытию оставшихся клубов привлек внимание Хаффа, и обе стороны заключили соглашение. Оуни должен сам избавиться от «Саусерн клаба» в интересах игорного сообщества. Он продал доли в клубе, принадлежащие ему и Дэйну, но сдаваться не собирался. «Хафф – мошенник, негде пробу ставить, но он не станет мной командовать, – заметил однажды Оуни, беседуя с агентом ФБР, которому поручили расследование дела Хаффа. – Так и подмывает пойти и застрелить его, но он не стоит того, чтобы из-за него торчать за решеткой». Оуни не просто демонстрировал агенту ФБР свое миролюбие. У него имелся план получше, чем убийство Малыша Хаффа. Поворотным моментом в победе над ним станут игровые автоматы.
КОНГРЕСС НЕДАВНО ПРИНЯЛ ЗАКОН «О транспортировке игорного оборудования», согласно которому перевозка игровых автоматов и игорных столов через границу штата считается нарушением федерального уголовного законодательства. Таким образом, игровых автоматов и столов, имеющихся в Арканзасе, должно было быть достаточно. Они стали невозобновляемым ресурсом, из-за чего их стоимость значительно увеличилась. Тот, кто контролировал доступ к игорному оборудованию, обладал такой же, если не большей, властью, чем окружной судья.
Джек Макджанкинс стал для Лео Маклафлина больше чем прикрытием. Он также прикрывал деятельность Фрэнка Костелло, используя его деньги для покупки долей в клубах по всему городу. Макджанкинс сотрудничал и с Оуни, контролируя многие игровые автоматы в Хот-Спрингсе, которые, скорее всего, были приобретены или принадлежали Костелло, «рулившему» игровыми автоматами в соседней Луизиане. Но в январе 1957 года Макджанкинс умер после продолжительной болезни. Возникла необходимость кому-то передать его игровые автоматы, а также право собственности на «Тауэр» – скромное казино и ночной клуб на окраине города. Оуни понимал, что, если он возьмет под контроль интересы Макджанкинса, это вызовет еще больший гнев Малыша Хаффа. А вот если клубом и игровыми автоматами завладеет Дэйн, добавив эти активы к своей алкогольной империи, он получит больше власти, чем Оуни когда-либо имел с проводной связью или чем Хафф на посту окружного судьи. Оуни не лез в азартные игры, чтобы позволить Малышу не потерять лицо, но вскоре Хафф понял, что больше не сможет в одиночку вымогать деньги у игорных заведений Хот-Спрингса. Отныне ему придется иметь дело с Дэйном Харрисом – управляющим алкогольным бизнесом, королем игровых автоматов и владельцем клуба «Тауэр». У Хот-Спрингса появился новый игорный босс.