– На самом деле, – заявил Эллис со сцены, – на него подали в суд за то, что он не заплатил за две говяжьи головы. Что делает его скотокрадом, так мне кажется. Я бы поостерегся есть ту еду, которую он приготовил. Вдруг она – чужая собственность!
– Леонард Эллис не в состоянии подмести пол, – парировал Уилсон. – Он безнадежно разбит и знает об этом. Он напоминает мне утопающего, который хватается за любую соломинку.
На акции Эллиса каждые пятнадцать минут раздавались призы наличными. Сторонники Уилсона старались не отставать. Они звонили в колокольчик всякий раз, когда выдавали очередной денежный приз, причем ночь продолжалась, а действо с раздачей только ускорялось. Люди перебегали с одной стороны улицы на другую всякий раз, когда слышали колокольный звон. Несмотря на то что каждая команда пыталась заставить своих сторонников носить шляпы, показывающие, кого они поддерживают (белые ковбойские шляпы – за Эллиса, черные ковбойские шляпы – за Уилсона), и белые, и черные шляпы заполонили обе стороны улицы. Казалось, что жители Второго округа просто наслаждаются вниманием обеих кампаний. И чем все закончится, предсказать было невозможно.
ЧТОБЫ ПРОТИВОСТОЯТЬ САМОМУ МАЛЫШУ ХАФФУ, лоббисты азартных игр наняли тридцативосьмилетнего местного юриста по имени Пламмер Доббс. Доббс, адвокат по уголовным делам, защищал самых отпетых персонажей в городе. Он даже представлял интересы пресловутой Мадам Максин Грегори, которая платила ему королевские гонорары, чтобы уберечь своих сотрудников от тюрьмы и отбиться от независимых копов, пытающихся выбить из нее деньги. Доббс брался за таких криминальных клиентов, как Грегори, потому что работалось с ними комфортно. Он был завсегдатаем «Саусерн клаба», игроком и выпивохой – мог соперничать с самыми отвязными ковбоями. Когда Уолтер Хеберт предложил Доббса на такую работенку, многим игрокам подобная идея не сразу пришлась по душе. Но Оуни, несомненно, видел в Доббсе многое, что ему нравилось. Ему оказалось присуще все то, чего не было в характере Малыша Хаффа: податливый, восприимчивый, энергичный. Доббс вряд ли «кинет» их, как поступил Хафф.
Как и предвыборная гонка шерифа, кампания по избранию окружного судьи оказалась весьма кровавой. Доббс выступил с размахом, назвав Малыша Хаффа «мелким человечишкой» и обвинив в психологической непригодности к должности. В газетах появились объявления с карикатурами, изображающими Мэриона Андерсона, хлещущего лошадь с клеймом «Хафф» на ней. Он использовал образ одиозного Дика Галатаса в политической рекламке, которая гласила: «Мэрион говорит, что Дик Галатас (бойня в Канзас-Сити[82]) сгинул… но если Хафф победит, то он объявится, и они вместе снова станут разъезжать по городу на розовом “Кадиллаке”!»
Дэйн, Оуни и другие члены игорного сообщества запустили работу по явке избирателей, и на этот раз к ним присоединились Алрой Пакетт и Дуэйн Фолл. Фолл нанял персонал для упаковки и рассылки тысяч конвертов, а также машины и водителей, которые в день выборов будут развозить людей по избирательным участкам. Водители имели при себе деньги, чтобы оплатить избирательный налог, и получали компенсацию в размере одного доллара за каждого доставленного избирателя. Дэйн даже возместил работникам кампании стоимость пива, которое могло понадобиться, чтобы склонить на свою сторону неопределившихся.
ПО ИТОГАМ ФИНАЛЬНОГО ГОЛОСОВАНИЯ разрыв между кандидатами оказался минимальным, чего никогда не наблюдалось в Хот-Спрингсе. Эллис победил Уилсона – 6172 голосов против 5933. Доббс опередил Хаффа: 6454–6306. Клайд Уилсон потребовал пересчета голосов, но в результате добавились дополнительные голоса за Эллиса. Затем Уилсон оспорил результаты всех выборов, мотивируя это фальсификацией избирательного налога и запугиванием избирателей. Его сторонники утверждали, что Гленна Бьюкенена, одного из тех, кто охранял деньги в «Саусерн клабе», направили во Второй округ в качестве наблюдателя за выборами и что он убеждал людей голосовать за Эллиса, используя свою особую силу убеждения: пугая их до смерти. Однако итоговые результаты во Втором округе доказали, что избиратели воспользовались своей свободой волеизъявления. Хотя Второй округ отдал свои голоса Эллису и Доббсу с перевесом два к одному, избиратели проголосовали более чем три к одному против Орвала Фобуса, победившего в остальной части Хот-Спрингса (и всего Арканзаса) с большим отрывом.
Поскольку Хафф все еще занимал должность судьи, Эллис попросил, чтобы дело рассматривал другой человек. Дело передали Бобби Стилу, окружному судье из небольшого городка Нэшвилл, штат Арканзас. Оуни и Дэйн встретились с судьей и внесли пять тысяч долларов на кампанию по его переизбранию. Он вынес решение в их пользу. Затем Уилсон подал апелляцию в Верховный суд Арканзаса, но Дэйн и Оуни уладили и этот вопрос. Прежде чем Верховный суд вынес решение по делу, несколько судей побывали в Хот-Спрингсе. Леонард Эллис позвонил Максин Грегори и попросил ее прислать несколько своих лучших барышень к судьям в комнаты, чтобы развлечь их. Он даже послал помощника шерифа привезти их. Верховный суд вынес решение в пользу кандидатов Дэйна и Оуни.
После окончания выборов Пламмер Доббс сел на самолет и полетел в Нью-Йорк, чтобы посмотреть «Янкиз» против «Милуоки Брэйвз» в третьей игре Мировой серии 1958 года[83]. Всю его поездку оплатил Оуни – такой небольшой бонус для Доббса в знак присоединения к правящим кругам Хот-Спрингса, ну а для Оуни – разумное вложение в свое финансовое будущее. Одним из первых распоряжений Пламмера Доббса в качестве нового окружного судьи стал приказ офису шерифа устроить облаву и запереть на замок клуб «Уайт фронт», клуб «Ситизенс» и кафе «Сиеста» на окраине города как нарушающие общественный порядок. Владельцы клубов подали судебные иски, заявив, что их наказали в «игорной войне» за поддержку не тех кандидатов на выборах. Доббс попросил большую коллегию присяжных провести собственное расследование. Присяжные постановили, что да, закрытие клубов, скорее всего, стало репрессией за поддержку проигравших кандидатов, но реорганизация после выборов ожидаема. Они назвали это «торговым риском». Однако присяжные не упомянули, что вся эта «торговля» незаконна, как и использование судебных и правоохранительных органов для вымогательства в политических целях.
Для Оуни и Дэйна все это не имело значения. Дэйн стал боссом азартных игр, а его власть оказалась абсолютной.
Глава 26Хейзелянварь 1959
Когда она пришла в себя, на ней были наручники.
Разодетые в пух и прах Джек и Хейзел шли под руку по Бродвею в сторону Центральной авеню. Джек припарковал свой блестящий новый «Крайслер» в нескольких кварталах от художественной галереи «Эскей», куда они с Хейзел направлялись на вечерний аукцион.
Аукционные дома, наряду с казино и купальнями, являлись важными достопримечательностями даунтауна Хот-Спрингса. Вдоль Центральной авеню их насчитывалось несколько, и у каждого фасад выходил на улицу, чтобы прохожие могли наблюдать за действом внутри. В перерывах между аукционами организаторы зазывали прогуливающийся по тротуару народ: «Заходите внутрь! Не пропустите следующее событие!» Они выставляли перед толпой всевозможные предметы и произведения искусства: картины маслом и африканские маски, резьбу по камню и изысканный хрусталь. Но настоящим зрелищем, собиравшим реально полные залы, становились лоты с ювелирными изделиями. Бижутерия, тяжелые серебряные и золотые аксессуары, кольца и браслеты, булавки и кулоны. И бриллианты. Люди приезжали со всей Америки, чтобы купить бриллианты в аукционных домах Хот-Спрингса. Невероятно, по какой низкой цене они продавались на аукционе. Просто преступно дешево!
Одной из причин дешевизны могло быть то, что многие бриллианты, попадающие в «Эскей» и другие местные аукционные дома, являлись ворованными. От Нью-Йорка до Майами разнеслась молва: если вы наткнулись на бриллиант, скажем, в чужом гостиничном номере и хотите перевезти его, вам следует обратиться к коротышке в «Саусерн». Много лет Оуни помогал Гарри «Голландцу» Голдбергу из Нью-Йорка проводить краденые брюлики через ювелирные магазины и аукционные дома Хот-Спрингса. А если бриллианты оказывались не ворованными, то, скорее всего, они были поддельными. Аукционные дома с сомнительной репутацией сотрудничали с ювелирами с не менее сомнительной репутацией, которые не гнушались оценивать фальшивые бриллианты как настоящие.
Несколько лет назад, в конце 1940-х, «Эскей» ограбили и похитили бо2льшую часть бриллиантов. Когда воров поймали, Оуни поздно ночью поехал к дому Сида Макмата, чтобы уговорить его отпустить грабителей. Макмат забрался в машину Оуни, сев между двумя его телохранителями, после чего Оуни сказал:
– Воры – мои друзья. Я был бы очень признателен, если бы вы могли прекратить дело против них.
Макмат отказался. Обвинители даже вызвали на допрос владельца «Эскей» Самуэля Кирша, обвинив его в организации кражи, совершенной своими же людьми. Кирш воспользовался Пятой поправкой.
Такое начало трудно назвать удачным для будущего общественного лидера одной из неоднородных религиозных общин Хот-Спрингса. Кирш – еврей, и городок мог похвастаться исключительно большой и активной еврейской диаспорой по меркам региона. Некоторые называли его «Кэтскилл[84] Юга». Еврейские обитатели города управляли предприятиями, обслуживающими многочисленных еврейских гостей курорта. Здесь располагалось несколько кошерных закусочных, где подавали пастрами и солонину, отделение Бнай-Брит[85], ортодоксальный храм и даже еврейская больница на 125 коек, построенная для обслуживания пациентов, которые приезжали в Хот-Спрингс по предписанию врача, чтобы принять лечебные ванны. К 1959 году Самуэль Кирш превратился в одного из самых значимых людей в городе. Он владел ювелирным магазином, находился в процессе покупки отеля «Уокеш», и кроме «Эскей», ему принадлежали еще два известных аукционных дома.