Теперь, когда Малыш Хафф оказался не у дел, Оуни мог бы вернуться к роли брокера проводной связи синдиката из Нового Орлеана и брать с местных букмекеров обычную плату. Однако его планы оказались масштабнее. Непосредственно в «Риттере» Оуни создал свою собственную телеграфную службу. Она могла мгновенно передавать результаты по специальным проводам, которые шли из номера 207 прямо в пункты приема ставок, а также предоставлять букмекерам доступ к коэффициентам тотализатора и расчетным пунктам, принадлежащим синдикату. Оуни даже приобрел печатный станок, чтобы ежедневно выпускать листовки с вариантами ставок для рассылки их по клубам и пунктам по всему городу. Такие листовки можно было распространять и в универсальных магазинах, что стоило всего сто пятьдесят долларов в неделю за книжечку, или даже сотню – для независимых операторов, расположенных в других частях Арканзаса. Оуни назвал свой новый бизнес «Типография Даунтауна», вдохновившись телеграфной службой Марчелло с его «Типографией Нолы». Или, возможно, ради конкурентного азарта.
Оуни полетел в Чикаго и попросил Горбатого Хамфриса благословить его новую проводную деятельность. Будучи всего на восемь лет старше Хамфриса, Оуни оставался главарем преступного сообщества гораздо дольше него. Когда Хамфрис только начинал свою карьеру, похищая чикагских профсоюзных лидеров и совершая заказные убийства для мафии Капоне, Оуни уже владел клубом «Коттон» и обедал с такими людьми, как Джек Джонсон[87] и Кэри Грант[88]. Оуни Мэдден являлся старейшиной криминального мира, живой легендой. Хамфрис уважал Оуни, даже смотрел на него снизу вверх. И он благословил «Типографию Даунтауна».
ОУНИ ПРОШЕЛ НЕСКОЛЬКО КВАРТАЛОВ от отеля «Риттер» до «Саусерн клаба», уже заполненного к началу дня клиентами, которые поднимались по эскалатору в казино. Он сел на свое обычное место. Из окна он наблюдал за прогуливающимися туристами, за машинами, выстроившимися бампер к бамперу. Он слушал скрежет шестеренок игровых автоматов, жужжание колес, возгласы боксеров: «Эйт изи, ноу филд эйт[89]».
Молодая пара остановилась, заметив его. Они сказали ему, что наслышаны о нем, надеялись, что смогут увидеть его здесь, приехав в город. Оуни улыбнулся и пожал им руки.
– Где вы живете в Хот-Спрингсе, мистер Мэдден? – спросила женщина.
– Недалеко отсюда, на Вест-Гранде, – ответил он.
– Вест-Гранд? Мы проезжали мимо. Да это же в самом центре города! – воскликнула она.
Вот так запросто было не всегда. Да и не могло быть. Оуни притягивал как неприятности от местных, так и неизвестных врагов. Кефовер и Кеннеди превратили целое поколение местных криминальных авторитетов в странников, кочующих в поисках наживы. Многие из них направились в Неваду, но некоторые оказались в Арканзасе с намерением заполучить долю того, что удалось построить благодаря Оуни. Так или иначе, намечалась заваруха. Оуни исполнилось шестьдесят семь лет, и сорок их них он носил девять пуль в своем животе. Попивая чай, он слегка улыбнулся посетительнице:
– Мадам, здесь никогда не было и не будет настоящего большого города. Это место навсегда останется всего лишь провинциальным городишком.
Глава 28Дэйниюль 1959
«Мистер Рафт, здесь революция. Фидель Кастро захватил все», – ответил ему оператор.
В пустыне между Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом жарища. Насколько жарко? В 1959 году там проходила дорога, длинная и узкая. Две сверкающие извилистые полосы асфальта протянулись на сотни миль через самые безлюдные участки пустыни Мохаве. «Временами мне казалось, что я там умру, – вспоминал Мейер Лански. – Вегас был ужасным местом». В те годы меньше половины машин на дорогах были оборудованы кондиционерами. Прежде чем отправиться в путешествие из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, водители покупали испарительные охладители – устройства, напоминающие маленькие реактивные двигатели, которые устанавливались на пассажирские стекла автомобилей. Горячий сухой воздух под воздействием скорости автомобиля, летящего по дороге, попадал в охладитель и там сталкивался с водой. Благодаря испарительному охлаждению автомобиль наполнялся прохладным влажным воздухом, немного похожим на пар, который задерживался над горячими источниками в Арканзасе. Но в июле 1959 года в Неваде стояла такая сильная жара, что испарительные охладители не справлялись.
Дэйну повезло: у него в машине имелся кондиционер, когда он в середине лета вез всю свою семью через пустыню. Его пригласили в Лас-Вегас на встречу – поговорить о возможной покупке доли в казино «Нью-Фронтир». Дэйн, Леонард Эллис и К. Байрум Херст – все они отправились на переговоры, решив попутно отдохнуть с семьями. Вместе со своими женами и детьми они вылетели в Лос-Анджелес, чтобы посетить новый парк развлечений «Диснейленд». Оттуда они рассчитывали легко доехать до Лас-Вегаса. Но никакой легкости в дороге по пустыне не оказалось.
Лас-Вегас все еще переживал кризис, хотя, глядя на него, такого даже и не подумаешь. Объекты, которые возводились на Стрипе[90], поражали воображение. Отель-казино «Ривьера» насчитывал девять этажей. Летом закончилось строительство «Стардаста», самого большого казино из когда-либо построенных. «Нью-Фронтир» стал современным переосмыслением «Ласт-Фронтира»[91], который оказался вторым отелем, построенным на Стрипе в 1942 году. По задумке создателей предыдущий «Фронтир» представлял собой курорт в тематике Старого Запада, с конными прогулками, ковбойскими шляпами, безделушками индейцев, седлами для барных стульев и единственными в Лас-Вегасе дилерами, которым разрешалось носить усы. Пожалуй, самым известным в то время в «Ласт-Фронтире» считался ресторан с его новым подходом к обслуживанию: заплатив фиксированную цену, вы получали все, что в состоянии были съесть.
«Нью-Фронтир» разительно отличался от своей предыдущей версии. Новое здание было выполнено в футуристичном стиле гуги, который семья Дэйна видела по всему Лос-Анджелесу. Острые края, скошенные грани, стеклянные кирпичи, печатные буквы и горошек. Осветительные приборы представляли собой летающие тарелки. Полы – мраморные, а перила – латунные. В помещении театра вращалась сцена, а для оркестра использовался гидравлический подъемник. Старый придорожный бассейн залили бетоном и заменили на бассейн с подогревом позади здания, сделав коктейль-бар на одной из сторон. Вместо ковбоев на стенах изобразили космонавтов.
Несмотря на переделку в более элегантный и современный комплекс, «Нью-Фронтир» перекидывался от одной группы инвесторов к другой, как горячая картошка, непрерывно выкачивая из них деньги. Какое-то время им даже владела светская львица, богатая наследница Вера Крупп, но она продала его обратно тем же людям, которые продали его ей. Проблема для каждого покупателя и продавца заключалась в том, что несколько партнеров кулуарно делили проценты с гангстерами, а те снимали всю прибыль. Различные члены совета директоров подавали друг на друга судебные иски, а между двумя из них завязалась перепалка посреди заседания. Ситуация оказалась настолько плачевной, что «Фронтир» потерял свою игорную лицензию и вынужден был закрыть казино и театр. Когда Дэйн приехал с семьей, комплекс функционировал только как отель.
В Чикаго «Нью-Фронтир» называли «операцией мафиози-дилетанта». Номинальным руководителям «Фронтира» нужно было найти инвесторов, имевших опыт управления успешным казино и не связанных с мафией. Дэйн и его партнеры такому описанию соответствовали.
Лас-Вегас, при всех его недостатках, обладал одной неоспоримо привлекательной для Дэйна фишкой: азартные игры здесь разрешены законом. Но достаточно ли этого? Надо хотя бы выслушать приглашающую сторону. Он позволил им с шиком поить и кормить его семью. Он осмотрел их космический курорт, покатался на движущемся тротуаре, потанцевал с Марселлой под эстрадное шоу Стива Паркера «Каникулы в Японии». В общем, Дэйну понравилось то, что он увидел. Лас-Вегас перестал быть каким-то захудалым загоном в стиле Дикого Запада. Он казался современным, изысканным, элитным. Тематика «Нью-Фронтира» – будущее. «Стардаст»[92] возвышался над Стрипом, как лунная база. Старые придорожные указатели с названиями различных казино и отелей заменили на массивные конструкции, высота каждой буквы которых не уступала высоте старых зданий и которые подсвечивались тысячами мигающих лампочек. Здесь, посреди пустыря, раскинулся сад из бетона и арматуры, света и звука. Лас-Вегас находился на пороге чего-то гораздо большего и лучшего, чем он был раньше, чего-то, что выглядело и ощущалось иначе, чего-то, ранее никогда невиданного ни в Хот-Спрингсе, на даже во всей Америке. Старые добрые термальные купальни и казино в Арканзасе, построенные по образцу Баден-Бадена и Мариенбада, вдруг показались пережитком другой эпохи, ушедшей вместе со Второй мировой войной.
СОБЫТИЯ НА КУБЕ СПОСОБСТВОВАЛИ ситуации. Всего несколько лет назад, когда Лас-Вегас казался проигрышным вариантом, успешные игорные боссы, такие как Мейер Лански, вкладывали значительные средства в райский остров Куба. Но в январе 1959 года небольшая армия партизан под предводительством Фиделя Кастро спустилась с гор и взяла под контроль Гавану, а вместе с ней и весь остров. Революция произошла стремительно, застав американцев врасплох. Друг Оуни актер Джордж Рафт, работавший на гангстера Санто Траффиканте в «Казино де Капри», мирно спал с Мисс Куба, когда в его номер посреди ночи ввалились партизаны. Они разграбили казино, расстреляли все вокруг из автоматов. Рафт позвонил на стойку регистрации узнать, что, собственно, происходит. «Мистер Рафт, здесь революция. Фидель Кастро захватил все», – ответил ему оператор. Партизаны выволакивали игровые автоматы на улицы и сжигали их, скандируя: «Смерть американским гангстерам!»