Оба продолжали препираться и угрожать друг другу, пока не приехала полиция, и Папа Джо убыл восвояси без дальнейших осложнений. Видимо, Папу Джо и его коллег-гангстеров взбесило, что Оуни говорит о себе как о местном жителе, считая, что в Хот-Спрингсе для него существуют какие-то иные условия, чем для остальных членов мафии. Почему таких, как Джо Поретто, закон должен изгонять из города, а Оуни сидит в своем большом кабинете и принимает ставки? Чем Оуни отличается от других?
Однако Оуни не считал себя чужаком. Более двадцати лет он прожил в Хот-Спрингсе. Он женился на представительнице уважаемой и влиятельной семьи. Он распределял свои деньги по всему городу, поддерживая банки, помогая строить церкви, оплачивая форму для участников школьного ансамбля. Он показал этим провинциалам, как управлять ночным клубом. Он вывел Хот-Спрингс из тьмы. И хотя он по-прежнему думал, что Хот-Спрингс – скорее мелкий городишко, нежели настоящий город, он считал его своим домом.
Папа Джо, скорее всего, понимал, что жители Хот-Спрингса не видели никакой разницы между ним и Оуни. Оуни Мэдден – такой же гангстер, как и он, как Карлос Марчелло, как Аль Капоне. Не имело никакого значения, что Оуни делил постель с дочерью начальника почты или оплачивал форму школьных оркестрантов. Оуни был бандитом. И не просто был, он один из самых крупных преступников в истории Америки, легендарный преступник. Сама идея, что Оуни сможет когда-нибудь все бросить, уступив Папе Джо свою деятельность, и добрые люди в Хот-Спрингсе начнут от радости писать кипятком и упадут в обморок на свои диваны, – чистейшее заблуждение.
Но, опять же, может быть, Оуни все это отлично понимал. И уж точно знал, кем он являлся на самом деле: он тот, кому не нужно преклонять колени перед такими, как Папа Джо Поретто или Карлос Марчелло. Держа такие расклады в голове, Оуни сел на самолет до Чикаго, чтобы поговорить с Горбатым Хамфрисом. Хамфрис посоветовал ему ни о чем не беспокоиться, что он разберется, уладит все с Папой Джо и даст ему конкретно понять: то, что принадлежит Оуни, – принадлежит Оуни. Но этого казалось недостаточно. Оуни хотел избавиться от Папы Джо. И он считал, что Хамфрис не должен ограничиться только Папой Джо. Нужно убрать всех итальянцев из телеграфного бизнеса, полагал он. Рэкет в стране находился под ударом, в руководстве образовался вакуум, итальянцы смыкали ряды и прибирали к рукам все что могли. Времена сотрудничества прошли.
Хамфрис уважал Оуни больше, чем Оуни мог предположить. Оуни – живая легенда, прямая связь со старыми временами сухого закона. Он заслужил свое место на вершине. Он проливал кровь, он отбывал тяжелые сроки. Но подвиги остались в далеком прошлом. Преступный мир изменился. Оуни шел седьмой десяток. Когда-то – может быть, даже не так давно – Оуни умел решать некоторые вопросы, но не теперь. Теперь он полагался на старые связи, на свою репутацию и уважение, которое, по его мнению, она вызывала. Был момент, когда все для Оуни могло сложиться иначе, если бы он превратил Хот-Спрингс в Гавану. Ему практически преподнесли все на блюдечке с голубой каемочкой. Он привлек бы нужных людей и построил свою империю. Но он предпочел положить свои деньги в банк и играть в гольф. И это прекрасно. Такова его привилегия. Что означало: он не тот, кто мог указывать Горбатому Хамфрису, кого убивать. Оуни теперь не криминальный лидер. Он уже не тот Оуни «Убийца». Он стал «коротышкой из “Саусерн”», отныне и вовек.
Глава 33Дэйниюль 1960
И вот другой чувак, который играл в политику до того, как начал играть в игрушки, заявляет, что часть «капусты» [105] на ставки заморожена, чтобы запутать врага.
Люди шептались о «Вэйпорс» уже почти год. С тех пор как началось строительство на месте ресторана Филлипсов, народ прознал о замыслах Дэйна Харриса и предвкушал успех. Газета опубликовала информацию о том, что стоимость нового клуба составила «несколько сотен тысяч долларов». По правде говоря, она перевалила за миллион. Помимо расходов на строительство современного здания в стиле гуги, для круглогодичной работы в «Вэйпорс» требовались еще сотни людей – для обслуживания театра, ресторана, ночной кофейни и казино. Зарплатный фонд превысил миллион долларов в год. Дэйн также выделил отдельный бюджет – около полумиллиона долларов в год – на приглашение звезд индустрии развлечений. Он планировал разместить рекламу в Луизиане, Оклахоме, Техасе и даже в Сент-Луисе – рекламный бюджет составил семьдесят пять тысяч долларов. Он стремился к тому, чтобы его заведение предлагало гостям Хот-Спрингса незабываемые впечатления мирового класса и не уступало лучшим заведениям Лас-Вегаса. При отсутствии кредитов от «тимстеров» проект получался дорогостоящим для Дэйна и его партнеров. Но Дэйн считал, что риск того стоит.
«Вэйпорс» открылись летом 1960 года и превзошли все ожидания. В заведении стояли восемьдесят совершенно новых игровых автоматов, шесть столов для игры в кости, четыре колеса рулетки и четыре стола для игры в блэкджек. Даже когда нефтяники и богатые наследницы играли оранжевыми стодолларовыми фишками, в казино все равно не хватало места для всех желающих.
Такие высококлассные игорные клубы назывались «ковровыми заведениями», и в «Вэйпорс» ковры были самыми роскошными из всех существующих. Дэйн постелил ворсистые ковровые покрытия везде, даже в баре, к большому огорчению уборщиц. Во всех помещениях он повесил огромные хрустальные люстры. Стены облицевал зеркалами. Из «Бельведера» в огромный салон в «Вэйпорс» он перевез бар из красного дерева, чтобы посетители могли сидеть и есть дорогие стейки, наблюдая за выступлениями артистов со всего мира. После ужина гидравлическая сцена убиралась и открывался танцпол из полированного красного дерева, гости могли встать со своих мест и танцевать под Бадди Керка и его оркестр или любого другого музыканта, выступавшего на неделе.
На открытии Дэйн убедил Слэпси-Макси Розенблума[106], бывшего чемпиона мира по боксу, которого когда-то опекал Оуни, провести в Хот-Спрингсе премьеру своего бродвейского музыкального ревю. После ухода из спорта Розенблум стал звездой кино и телевидения, и его представление ожидалось с большим нетерпением. «Этот прекрасный клуб “Вэйпорс” сравним с любым другим, который я видел в Соединенных Штатах (а я путешествовал много), и он привлечет в город многочисленных знаменитостей», – заявил Розенблум журналистам. И он знал, что говорил: Макс владел популярным ночным клубом «Слэпси-Макси» в Лос-Анджелесе.
Не успело закончиться ревю Слэпси-Макси, как Дэйн подписал контракт с Микки Руни[107] на два концерта в ночь. Первая неделя Руни в «Вэйпорс» стала одной из самых грандиозных в истории клубного Хот-Спрингса. В отличие от более утонченных артистов, которых заказывал Дэйн, таких как Либераче или сестры Макгуайр, Микки Руни привлекал клиентов, которые любили азартные игры. Руни сам был игрок. К концу первой недели он, по сути, работал бесплатно, потому что спускал весь свой аванс на карты и лошадей.
«Вэйпорс» хорошо стартовали, и Дэйн с Оуни стремились извлечь из этого максимальную пользу, воплощая в жизнь свой план по легализации азартных игр. К. Байрум Херст представил законопроект об азартных играх на рассмотрение законодательного собрания штата. Херст активно боролся за законопроект. Он ссылался на результаты опроса общественного мнения и подчеркивал, что его законопроект представляет собой самое жесткое регулирование азартных игр, которое когда-либо предлагали в Соединенных Штатах. Когда стало ясно, что коллеги не в восторге от того, что 59 % арканзасцев поддержали его, Херст перешел к уговорам. «Если вы примете законопроект, это будет иметь огромное значение для Арканзаса и Хот-Спрингс станет местом, которым можно гордиться. Будь у нас промышленность и зарплаты, как в других местах, нам бы такое не понадобилось, – убеждал он. – Однако Хот-Спрингсу пришлось принять азартные игры как индустрию». Херст нарисовал картину сообщества, ставшего заложником собственных поборов и коррупции – коррупции, которая затронула все уровни правительства штата. «В такой ситуации все государственные чиновники продажны, сверху донизу», – сказал он. Законопроект отклонили: 27 голосов против 4.
Провал законопроекта оказался не единственным, что выбило почву из-под ног Дэйна. Хот-Спрингс находился в самом разгаре очередной острой политической борьбы за должности шерифа и прокурора. Фракция Малыша Хаффа выставила сына Мэриона Андерсона, Сэма, на выборах прокурора против Уолтера Хеберта. В борьбе за пост шерифа четыре кандидата пытались сместить Леонарда Эллиса, включая Джона Эрми, которого игорные боссы вынудили уйти в отставку с поста начальника полиции, когда стало ясно, что он окажется в центре расследования коррупции, проводимого присяжными. Среди кандидатов оказался и менеджер продуктового магазина по имени Даффи Сирси, который считался темной лошадкой. Сирси было за пятьдесят, и он никогда раньше не работал в правоохранительных органах. Но, с другой стороны, Эллис тоже не служил, когда впервые выдвинул свою кандидатуру на пост шерифа, так что вряд ли можно считать такой факт недостатком.
Все четыре кандидата обвиняли Эллиса в том, что он бездельник, пьяница и ест из рук главного игорного босса Дэйна Харриса. Утверждали, будто он проводил в кабинете Дэйна в винном магазине «Блэк кэт» больше времени, чем в офисе шерифа. Они припомнили целую волну взломов сейфов, прокатившуюся по городу в прошлом году. Эллис, Пламмер Доббс и мэр вышли из положения, свалив вину на «местные таланты» с «местными связями». Однако муссировались слухи, что ограбления совершались заезжими бандитами, которым покровительствовал кто-то из чиновников. Интенсивные опровержения со стороны Леонарда Эллиса практически никак не повлияли на слухи – до сих пор никого не арестовали.