Вошел врач с планшетом и папками в руках и позвал Джимми. Он вывел сына-подростка Хейзел в коридор, чтобы поговорить о ней. Они были примерно одного роста, Джимми и этот доктор. Так и стояли рядом, почти плечом к плечу.
Глава 44Дэйнапрель 1965
На участке из восьми кварталов четырнадцать магазинов разорились после того, как игорный бизнес закрыли.
Дэйн пытался сохранить «Вэйпорс» открытыми до конца 1964 года как ресторан и концертный зал. У него оставались контракты на проведение развлекательных мероприятий, многие из которых были забронированы за несколько месяцев вперед. Контракты обошлись недешево, и без деятельности казино Дэйн не получил прибыль. И страдал не только он один – потеря игорных заведений сильно ударила по всему городу.
Каждый, кто проходил по Центральной авеню той зимой, мог увидеть разрушительные последствия закрытия. На участке из восьми кварталов четырнадцать магазинов разорились после того, как игорный бизнес закрыли, а на витринах других висели вывески о прекращении деятельности. В аукционном доме «Эскей», где традиционно толпились посетители, оказалось всего шесть старушек, ожидающих торгов. В огромном отеле «Велда Роуз», громадине, построенной в начале года за четыре миллиона долларов рядом с «Вэйпорс», только девять номеров были заняты. «Период экономического спада здесь надолго», – заключил Морт Кокс, бывший глава торговой палаты.
Отель «Аристократ», по соседству с «Саусерн клабом», стоивший два с половиной миллиона долларов, с его роскошными номерами и стеклянной террасой для бассейна, также переживал нелегкие времена. «Дружище, вот то, что ты называешь роскошным отелем, и теперь он погибает от голода, – поделился Самуэль Кирш с заезжим репортером. – Знай я, что меня ждет, я бы никогда не решился на это».
К ноябрю Дэйн сделал все что мог. Он реорганизовал «Вэйпорс» в членский клуб, объединив тридцать два отеля и мотеля в Хот-Спрингсе, чтобы покрыть расходы на развлечения. Отели-участники платили «Вэйпорс» ежемесячно по три доллара за комнату, обеспечивая Дэйну семь тысяч пятьсот долларов в месяц на компенсацию его расходов в пятнадцать тысяч долларов на развлекательную программу. Гостям отелей-участников предоставлялся бесплатный вход в клуб. Также пятьсот местных жителей приобрели членство в клубе за пять долларов в месяц.
Столы для игры в карты и кости исчезли. Вместо казино появился роскошный коктейльный зал. Когда в 1965 году начались скачки, Дэйн рискнул и запустил тридцать шесть игровых автоматов «Супер-Белл», рассчитывая на толпу. Толпа так и не появилась.
Глава 45Оуни1965
Ей объяснили, что это грязные деньги.
Роберт Кеннеди и Дж. Эдгар Гувер не спускали глаз с Хот-Спрингса, не будучи убеждены в том, что Оуни Мэдден действительно ушел на покой. Гувер отчитывал своих агентов, заверявших его с полной уверенностью, что Оуни покончил с рэкетом. Гувер отказался поверить в это и захотел узнать, являлись ли Оуни и Дэйн партнерами в «Вэйпорс». Он потребовал, чтобы его агенты проследили за Оуни и сфотографировали его. Задание сложности не представляло. Как и многие пожилые жители Хот-Спрингса, Оуни вел весьма однообразную жизнь. Он ухаживал за своим садом – увлечение, которое он приобрел в Синг-Синге, работая в тюремной оранжерее. Они с Агнес разводили кур и голубей, первые – страсть ее юности, вторые – его городское хобби. Каждое утро Оуни посещал парикмахерскую в отеле «Арлингтон», принимал горячую ванну в одной из купален национального парка, а остаток дня проводил на своем обычном месте в кофейне «Саусерн клаба». Хотя к Оуни по-прежнему стремились журналисты, желающие написать о нем, местные руководители редко обращались к нему за советом. В свои семьдесят с лишним лет, уже вне игорного бизнеса, он превратился скорее в туристическую достопримечательность, нежели продолжал быть влиятельным человеком.
У Оуни осталось не слишком много друзей после закрытия игорного бизнеса в Хот-Спрингсе. Некоторые игроки предположили, что именно Оуни с его проводом в итоге его и погубил. Другие просто избегали его, опасаясь постоянного наблюдения и негативного внимания, которое он привлекал. Дэйн держался от Оуни подальше, продолжая, однако, ежемесячно посылать ему конверты с деньгами через Леонарда Эллиса. Эллис ворчал, что Оуни «старый и дряхлый» и часто путается в суммах, которые ему причитаются. Дэйну было наплевать. Он предупредил Эллиса, чтобы никто не видел, как он передавал деньги:
– Ты же знаешь, они следят за ним, как ястребы. Они все еще пытаются доказать его связь с нами.
Оуни все больше впадал в уныние. Чуть больше года спустя после последней ночи азартных игр в «Вэйпорс», 22 апреля 1965 года, Агнес привезла Оуни в больницу с жалобами на боли в груди. Врачи диагностировали эмфизему легких. Через четыре дня Оуни умер. Ему было семьдесят три года.
В ДЕНЬ ПОХОРОН шел проливной дождь. Более 250 человек со всей страны собрались в Хот-Спрингс, чтобы проститься с Оуни. Пережидая ливень, они сбились в кучку под старыми дубами на кладбище Гринвуд. Когда солнце наконец пробилось сквозь тучи, они опустили гроб с телом Оуни в землю.
К. Байрум Херст произнес траурную речь на его могиле:
– О нем написано немало сенсационных статей. Но когда Оуни Мэдден сошел с поезда в Хот-Спрингсе, он действительно стал другим человеком и настоящим гражданином. Его отличали мягкость и маленький рост. Я не могу назвать всех людей, которым он помог. Каждый опустившийся человек знал, что руку помощи, если он действительно нуждался, ему протянет Оуни Мэдден… Мы понятия не имеем и нас абсолютно не волнует, что было до того, как он приехал жить к нам в Хот-Спрингс. Нам все равно, что говорят в Нью-Йорке, Чикаго или Вашингтоне. Мы просто знаем его как доброго, хорошего человека. Говорят, что в худшем из нас есть много хорошего, и так много плохого – в лучшем из нас, следовательно, никому из нас не следует критиковать остальных, – продолжил Херст. – В честь Оуэна Мэддена не назван бейсбольный стадион, нет серебряного кубка его имени. Но оно вписано в сердца всех людей, которым он помогал деньгами, делами и словами поддержки в их тяжелые минуты.
Спустя несколько дней после похорон Агнес пожертвовала их церкви десять тысяч долларов на покупку нового витража. Церковь пожертвование не приняла. Ей объяснили, что это грязные деньги.
Эпилогиюль 1968
Вода в Хот-Спрингсе горячая. И вот насколько: она поднимается из недр примерно на восемь тысяч футов[129] ниже поверхности земли, нагревшись до 148 градусов[130]. Четыре тысячи лет назад дождевая вода, скапливающаяся на вершинах гор, начала опускаться на самое дно, это длилось очень долго. Но на поверхность она поднимается так быстро, что не успевает остыть. Весь процесс требует полной гармонии между геологическими элементами – высотой, складками и трещинами породы под поверхностью, уровнем грунтовых вод, холмами вокруг долины, где собирается вода, минералами, присоединяющимися к воде во время ее перемещения под земной поверхностью. Такое сочетание, создающее поток горячих источников в Арканзасе, настолько необычно, что они являются уникальным в своем роде явлением в средних широтах Северной Америки.
Именно вода приводила людей в Хот-Спрингс еще задолго до того, как шоссе или даже железная дорога связали город с остальным миром. Веками люди проделывали этот путь в крытых повозках, в дилижансах или на лошадях, через густые леса и скалистые горы, потому что верили, что вода исцелит их недуги. Но оказалось, что это не так, и купальщики перестали приходить. А вода продолжала равнодушно струиться.
ХЕЙЗЕЛ СИДЕЛА НА БЕРЕГУ озера Гамильтон со своими бывшими родственниками. Она приехала по приглашению Джози, чтобы посмотреть, как брат Шилдс проводит обряд крещения. Стоя в озере, держа руки над головой, священник читал проповедь, а его прихожане стояли рядом с ним по пояс в воде. К 1968 году многие крупные церкви стали крестить людей в купелях, построенных прямо в нефе. Крещение на открытом воздухе становилось ритуалом для старожилов и сельских проповедников. Но раз уж вокруг Хот-Спрингса столько великолепной воды, то обидно не воспользоваться такой возможностью.
– Всему свое время. И время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать. Время насаждать и время вырывать посаженное. И так будет и дальше. Время. Все – время. И время многое меняет… Это сущая правда!
Хиллы делали все возможное, чтобы приглядывать за Хейзел. Та изо всех сил старалась оставаться трезвой – борьба, с которой ее родственники были слишком хорошо знакомы. Она нашла работу в лавке подержанных вещей при церкви. Не слишком увлекательно и совсем не гламурно. Поблизости не крутилось никаких колоритных персонажей, которые могли бы рассказать ей историю или пригласить ее к себе домой. Никаких простофиль, которых можно было бы обдурить. Не было таблеток, которые нужно принимать. Имелись только прилавок, кассовый аппарат и кроссворд, который необходимо разгадывать каждый день.
Впервые за всю свою жизнь Хейзел оказалась по-настоящему предоставлена самой себе. Тем летом после окончания школы Джимми уехал из Хот-Спрингса вместе со своим лучшим другом Бенни Бридвеллом. Отец Бенни тренировал лошадей, и каждое лето их семья уезжала из Хот-Спрингса, чтобы поработать на ипподроме Арапахо Даунс в Денвере или на треке Ак-Сар-Бен в Омахе. Джимми нужно было зарабатывать деньги на колледж, и семья Бенни пригласила его поехать с ними на скачки. На ипподроме Джимми зарабатывал десять долларов в день, занимаясь уходом за лошадьми и выгулом. Лето закончилось, он поступил в колледж Университета Хендерсона, где, получая спортивную стипендию, играл на позиции центрового в команде «Реддис». Вместо того чтобы вернуться в Хот-Спрингс, каждое лето он снова отправлялся в путь вместе с Бенни, чтобы заработать немного денег на следующий учебный год. Как и его мать и дед, Джимми следовал за лошадьми.