Эту историю рассказал Александр Поуп Джозефу Спенсеру в начале XVHI в. Полагали, первым ее озвучил Саутгемптон, но он был уже двадцать лет как мертв, когда родился Поуп. Возможно, он и поведал эту историю, и она была правильно передана. Возможно также, он поставил охрану у тела короля, хотя в источниках того времени нет никаких свидетельств, что он это сделал. И возможно, гроб периодически открывали, чтобы было видно лицо короля, хотя из рассказа Герберта явствует, что он был закрыт после бальзамирования тела. Этот инцидент вероятен, но гораздо больше этот рассказ похож на одну из тех выдумок, которые возникают почти естественным образом, чтобы дополнить историю чем-то недостающим. Кромвель в большей степени, чем любой другой человек, был виновен в смерти короля Карла. Кромвель станет правителем Англии. Карл и Кромвель будут неразрывно связаны в народной памяти. Но ни разу, ни во время судебного процесса, ни при казни, Кромвель лично не сталкивался с королем. Когда в истории не хватает драматического момента, человеческая изобретательность зачастую заполняет этот пробел.
Прошло несколько дней, прежде чем палата общин наконец распорядилась о похоронах. Ближайшим местом был склеп часовни Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, где были погребены отец и мать короля с несколькими своими детьми. Но возникли очевидные возражения против захоронения его в таком известном и доступном месте. Следовало бояться в равной степени как демонстрантов, так и охотников за реликвиями, а новое правительство не хотело видеть, как могила Карла превращается в место паломничества у самых дверей парламента. Они приняли решение, что тело должно лежать в Виндзоре в часовне Святого Георгия и чтобы герцог Ричмонд организовал похороны на сумму, не превышавшую 500 фунтов стерлингов.
Эта сумма была достаточной, но не чрезмерной по меркам того времени, так как все слуги короля – а у него в услужении состояли почти 20 человек – должны были быть обеспечены траурной одеждой. По 10 фунтов стерлингов было выделено на это каждому из главных служащих короля, 7 фунтов – кучеру и 5 – форейтору. Герберт и еще три человека получили по 20 фунтов каждый.
За организацию похорон отвечал Ричмонд. Герберт и Энтони Майлдмей с помощью Джона Джойнера должны были перенести тело в Виндзор 7 февраля. Герберт организовал это мероприятие таким образом, что оно обошлось не менее чем в 229 фунтов и 5 шиллингов, хотя оно проходило в темное время суток. Королевская карета была вся занавешена черным, и были потрачены 130 фунтов в добавление к уже выделенной сумме на траурные ливреи для слуг, которые следовали в четырех тоже задрапированных черным каретах. Два конных отряда, которые сопровождали королевскую карету, очевидно, были присланы за счет армии, но Герберт потратил 3 фунта на 3 дюжины фонарей, 15 шиллингов на чаевые для людей, которые выносили гроб из кареты в Виндзоре, и еще 10 шиллингов на черные занавеси в зале дома настоятеля, где тело лежало недолгое время, прежде чем его перенесли в собственную королевскую спальню.
Ричмонд прибыл в Виндзор 8 февраля в сопровождении трех других аристократов, которые находились при короле на протяжении всех военных лет: Гертфорда, Линдси и Саутгемптона. Они вместе зашли в часовню Святого Георгия, чтобы определить место захоронения. Герберт, который позднее, когда все остальные уже умерли, будет намекать на то, что это он решил, где будет покоиться тело короля, по-видимому, находился при них в менее высоком качестве. Именно он заплатил рабочим, которые вскрыли склеп, и с готовностью дал 5 шиллингов и 6 пенсов вдове Пуддифат и церковному сторожу Исааку, которые открыли дверь часовни.
В часовне они обнаружили, что комендант, полковник Уичкот, уже распорядился подготовить неглубокую могилу в алтаре на южной стороне престола, которая была отвергнута Ричмондом и его спутниками, желавшими положить своего господина в склепе, где, как известно, покоились останки прежних королей. Но прошло уже более 100 лет с того времени, когда хоронили в Виндзоре какого-либо монарха, и существовали некоторые сомнения относительно местонахождения склепа. В конце концов они нашли его, топая по каменному полу до тех пор, пока не услышали глухое эхо. Камень был поднят, и, заглянув в склеп под своими ногами, они увидели большой свинцовый гроб, покрытый истлевшими обрывками пурпурного покрова. С одной стороны от него стоял маленький гроб, а с другой было пространство для третьего гроба. Они правильно предположили, что здесь лежит король Генрих VIII со своей третьей женой Джейн Сеймур, матерью его сына. По другую сторону от его гроба могло быть место для Екатерины Парр, его шестой жены, но, овдовев, та снова вышла замуж и была похоронена в другом месте. Благодаря этому – как показало их дальнейшее расследование – осталось место для гроба короля Карла.
Теперь оставалось только решить, какую надпись следует на нем сделать. Ричмонд набросал на полосе мягкого свинца слова: «Король Карл 1649», которые и были вырезаны на ней и прикреплены к крышке гроба. Один из аристократов пожелал еще раз увидеть лицо своего господина, и гроб был ненадолго открыт, прежде чем его запаяли окончательно.
Ричмонд теперь пошел договариваться с полковником Уичкотом о последних приготовлениях к похоронам, которые должны были состояться на следующий день. Комендант категорически отказался разрешить епископу Джаксону отслужить панихиду по умершему по Книге общих молитв, потому что использование этой книги было запрещено парламентом. Ричмонд с некоторой запальчивостью доказывал, что когда парламент вверил организацию похорон в его руки, то подразумевалось, что ему позволено выбрать службу на свое усмотрение. Уич-кот упрямо отказывался толковать действия парламента таким образом: он был убежден, что парламент не мог разрешить использовать «то, что они столь торжественно отменяли, и тем самым упразднить свой собственный законодательный акт». Тщетно Ричмонд и его спутники пытались убедить его, что разрешение в одном-единственном случае нельзя рассматривать как «упразднение» этого закона. Уичкот не согласился.
Тем временем тело короля было перенесено из его спальни в Сент-Джордж-Холл. Гроб несли солдаты гарнизона, четыре угла черного бархатного покрова на гроб – Ричмонд, Гертфорд, Саутгемптон и Линдси. Епископ Джаксон шел следом с закрытой Книгой общих молитв в руках. За ним следовали королевские слуги. Полковник Уичкот тоже присутствовал, чтобы удостовериться, что его приказы выполняются. Начал падать снег на обнаженные склоненные головы скорбящих и на черный гроб короля. Незадолго до 3 часов дня маленькая печальная процессия тронулась из часовни. Погода была все еще холодной. Земля была твердой от мороза, воздух – серый, лишенный солнца.
Уичкот предложил, чтобы епископ сымпровизировал в пуританской манере, но Джаксон не согласился. Никакой панихиды не было; никакие молитвы не были прочитаны вслух. Тело короля опускали в могилу в тишине, нарушаемой только приглушенными движениями маленькой группы людей у открытого склепа. Было минутное колебание, как поступить с богатым бархатным покровом, и тогда Ричмонд сделал знак, чтобы он был оставлен там во тьме, как и лежал, поверх гроба его господина.
Епископ, друзья короля и его слуги отвернулись, пока Уичкот руководил работами по возвращению камней на их места над захоронением, оставив Карла с его необычным компаньоном после смерти: вместе с королем, который оторвал англиканскую церковь от Римской католической церкви, чтобы получить политическое преимущество и удовлетворить свой чувственный аппетит, лежал король, который умер, потому что видел в англиканской вере самую лучшую и чистую форму христианского вероучения и церковь, воинствующую на земле.
В день похорон короля в Лондоне появилась небольшая книга с названием на греческом языке: Εἰκὼν Βασιλική[12]. Подзаголовок объяснял, что это значит: «Портрет Его Священного Величества в его уединении и страданиях». Книга не была пропущена цензурой, и на ней не значилось имя типографа, хотя она была написана Ричардом Ройстоном, преданным роялистом, который ранее уже опубликовал несколько отчетов и манифестов в пользу короля, или подразумевалось, что им. В книге, перемежаясь с молитвами, были собраны размышления и религиозные раздумья о главных событиях во времена правления короля, начиная с возникновения его проблем и заканчивая заключением Карла в замок Карисбрук. Книга была мгновенно принята роялистами как подлинная и, несмотря на все усилия помешать этому, продавалась в огромных количествах за высокую цену на черном рынке и была переиздана 35 раз за год.
Позднее священнослужитель и богослов по имени Джон Гауден станет утверждать, что это он написал ее, и его карьерный рост при Карле II до епископа наводит на мысль, что это утверждение небезосновательно. Используя бумаги, отданные ему Карлом приблизительно во время переговоров в Ньюпорте, и добавив кое-что от себя, он создал поразительно убедительный портрет великомученика-короля. Это была часть плана, который был известен Карлу и был им одобрен, в ответ на множество благочестивых книг, изданных его оппонентами приблизительно на той же основе – написанных или как бы написанных им самим. Первое предложенное заглавие Suspiria Regalia («Королевские вздохи») было отвергнуто, потому что оно представляло собой слишком очевидную мишень для цензуры. Видимо, Джереми Тейлор был тем человеком, который предположил, что название книги на греческом языке, напечатанное буквами греческого алфавита, может скрыть характер написанного в книге в первые несколько дней после ее выхода в свет – достаточно долго, чтобы она захватила воображение публики и дала типографу время, чтобы замести следы.
Спор об авторстве Eikon Basilike не имеет отношения к ее непосредственному влиянию на момент публикации. В 1649 г. роялисты с благодарностью и благоговением приняли ее как подлинный рассказ короля о своих волнениях, терпении и вере. Книга создала образ короля Карла-мученика, в которого им нужно было верить.