— Двадцатые годы, время надежд и химер.
— Помнишь, как сейчас? — издевательски поинтересовалась Светлана.
— «То, что было не со мной, помню», — находчиво пропел он. За что и был одобрен сомнительным комплиментом.
— Мастер словесного фехтования. На допросах насобачился?
Подняв правую бровь и с напряжением следя за тем, как она разливала коньяк по рюмкам, он небрежно ответил:
— Насобачиться словесно фехтовать на допросах можно лишь тогда, когда допрашиваешь ты.
— Ты говоришь так, будто тебе приходилось находиться и по другую сторону стола.
— Приходилось, Светлана.
— И кто же тогда фехтовал? — она двинула наполненную рюмку. К нему. Чарка за службу. Поняв это, он усмехнулся и, приняв царскую милость, поднял рюмку, чтобы разглядеть ее на свет. «Метакса» золотисто теплилась.
— Очень неплохой фехтовальщик. Я бы даже сказал: замечательный.
— Кто, если не секрет?
— Секрет. Мой секрет.
— В будущем диалоге с ним фехтовальщиком хочешь быть ты? — сообразила догадливая Светлана.
— Мечтаю об этом, — признался он.
— Что ж, не будем лапать голубую мечту грязными руками. Давай-ка выпьем и поговорим о сугубо земных делах.
Выпить-то он выпил, но о делах не заговорил. Молчал насмешливо.
— Ты молчишь? — после паузы удивилась она.
— Я на совете все сказал, — равнодушно ответствовал он. Был хозяином положения.
— Твои уверения в том, что все идет, несмотря на отдельные незначительные шероховатости, по плану, может быть, и удовлетворили отца и Егорыча, но во мне, наоборот, вызвали беспокойство.
— Беспокойся на здоровье. Тебе идет нервная вздернутость.
— Не зарывайся, Витольд.
— Хочешь сказать, что ты хозяйка. Этих апартаментов — пожалуй. А хозяин положения — я.
Он отыгрывался за фиаско в постели. Она понимала это.
— На определенное время.
— Нам всем определено время. На определенное мне свыше время.
— В Бога веруешь, Витольд?
— В своего Бога, — уточнил он и с треском раскрыл очередной фисташковый орешек. Треск был призывом к повтору. Она разлила по второй (к его рюмке напряженно тянулась длинным горлышком узкой бутылки) и решила окончательно.
— Фехтование мне надоело. Берусь за дубину, Витольд. Почему до сих пор не ликвидирована сходка?
— Я всем объяснил это. И тебе в том числе.
— Идет тщательная подготовка, — вспомнила она его объяснение. — А может, и не идет. Может быть, ты трусливо толчешься на месте.
— Ты — самонадеянная и невежественная дура, Светлана, — произнес он с удовольствием.
— Со мной не надо так, Витольд, — грозно предупредила она.
— А со мной — надо?
Перебор. Так ничего не узнаешь. Светлана мило улыбнулась, дотянулась до его воинственно сжатого кулака, погладила и весело предложила:
— За нас с тобой, Витольд, да? — и подняла рюмку.
— Ох-хо-хо! — устало издал удовлетворенное междометие Витольд и, выпив, не то что подобрел, а расслабился до откровенности, даже тютчевские строчки припомнил: — «Пускай скудеет в жилах кровь, но в сердце не скудеет нежность…» Почему ты для меня только Светлана, а я для тебя — Витольд?
— Толя? Витя? — подумала она вслух. — Нет, ты — Витольд. И я не Света, не Светик и не Светлячок. Я — Светлана.
— Так что ты хочешь знать, Светлячок? — он поборол слабость и показал зубки.
— Ты — молодец, — рассмеявшись, признала свой проигрыш она. Или прикидывалась?
— Молодец, молодец, — согласился он. — Ну, так что?
— Раз так… — Светлана мгновенно посерьезнела. — Я хочу знать, почему ты медлишь.
— Мне их надо найти…
— Неужели никого не нашел?
— Нашел кое-кого.
— Тем более непонятно твое бездействие.
— Непонятно тебе, непрофессионалу. Представь себе: я беру или, точнее, убираю двоих-троих законников. Двоих-троих из шестнадцати. А четырнадцать оставшихся на воле и в безопасности ясно понимают, что бой на уничтожение — не финал нашей с ними войны, а лишь начало, и продолжение ее — их ликвидация. Поняв это, они прячутся так, что я в ближайшее время вряд ли смогу найти их. А за это ближайшее время они переформировываются и заново организовываются. И тогда уж бабушка надвое сказала: мы — их или они — нас. Мне выявить хотя бы просто большинство. И тогда всех выявленных — одним ударом и одномоментно.
— Когда это произойдет, Витольд?
— Скоро. Очень скоро. Ты удовлетворена, Светлана?
— Нет.
— Я не про койку, — напомнил он. — Я про мои объяснения.
— И я не про койку. Тот, который у тебя вызывал наибольшее беспокойство, ну, через которого вы действовали? Как его… забыла.
— Сырцов, — услужливо подсказал Витольд. — Что тебя интересует?
— Вы его отыскали?
— Находили. Даже дважды.
— И? — тихим визгом спросила Светлана.
— И дважды он уходил от нас.
— Как же так, Витольд? — возмутилась она.
— Он — супер. А мои люди — нет.
— А ты? Ты — супер?
— Пожалуй.
— Вот и найди его. Найди и убей.
— Убийство не мое ремесло.
— Что же твое ремесло?
— Организация убийства.
— Вот и организуй, — она вдруг успокоилась и снова разлила по рюмкам уверенной рукой. — Ну, по последней.
— Гонишь?
— Ты же спешишь.
Выпили, и он встал. Она осталась сидеть. Тем удобнее ему было сказать:
— Жаждешь крови бывшего любовника, отвергшего тебя?
Она сидела, осмысляя полученный удар. Вздохнула глубоко, раздула ноздри во гневе и тоже поднялась. Слегка раскачиваясь, смотрела ему в глаза. Заговорила, чтобы говорить:
— Гебисты, как говорится, знают все обо всех.
— Я давно не гебист.
— Ты — дерьмо. Собачье дерьмо.
Витольд взял ее за локти (она не сопротивлялась) и поцеловал в щеку. Осторожно и нежно. Признался:
— Опять любимый Тютчев на уме, — и тотчас, чтобы она не перебила, продекламировал:
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
28
«30 июня 1995 года в 14 часов 30 минут оперативная группа, прибывшая по адресу Полевая, 16, квартира 173, обнаружила трупы троих мужчин: Железяева Альберта Евсеевича, Душкина Дениса Петровича и Кравчуна Олега Сергеевича, что подтверждается документами, находившимися при них. По картотеке уголовного розыска выяснилось, что Железяев Альберт Евсеевич 1941 года рождения, кличка Робот, был неоднократно судим за разбои и мошенничество. Однако с 1981 года по выходе на свободу к судебной ответственности не привлекался. Гражданин Душкин и Кравчун в картотеке не фигурируют…»
«30 июня 1995 года в 20 часов 40 минут при входе в ресторан „Приют Пиросмани“ был убит тремя пистолетными выстрелами гражданин Малахов Станислав Казимирович. Убийца с места преступления скрылся. Малахов Станислав Казимирович, 1952 года рождения, кличка Поляк, по данным картотеки уголовного розыска был неоднократно судим за мошенничество и вымогательство. С 1984 года к судебной ответственности не привлекался…»
«30 июня 1995 года в 19 часов 5 минут в Неопалимовском переулке неизвестной автомашиной был сбит гражданин Цулая Георгий Шалвович. Потерпевший скончался до прибытия машины „Скорой помощи“. Гражданин Цулая Георгий Шалвович, 1954 года рождения, кличка Князь, числится в картотеке уголовного розыска как известный валютчик и комбинатор. С 1986 года к судебной ответственности не привлекался…»
«30 июня 1995 года в 21 час 20 минут в дачном поселке у платформы „42 километр“ из трех автоматов „АК“ был обстрелен дом номер 56. В результате обстрела погибли граждане Овсиенко Петр Филиппович, 1949 года рождения, кличка Леший, по данным картотеки уголовного розыска был дважды судим как организатор крупных хищений на железной дороге. С 1982 года к судебной ответственности не привлекался. Гражданин Ястребов Артем Эдуардович в картотеке не фигурирует…»
«30 июня 1995 года в 19 часов 10 минут в водохранилище близ Клязьминского пансионата был обнаружен труп гражданина Серикова Андрея Федоровича. При предварительном осмотре тела выяснилось, что гражданин Сериков был убит до того, как попал в воду, ударом тяжелого и твердого предмета по голове. В картотеке уголовного розыска гражданин Сериков Андрей Федорович, 1957 года рождения, кличка Тенор, значится как участник двух ограблений банков. Дважды судим. С 1989 года к судебной ответственности не привлекался…»
С удовольствием завершив оглашение списка, генерал, пару секунд передохнув, приступил:
— Как списочек, Демидов? Впечатляет?
— Впечатляет, — подтвердил, чтобы сделать начальству приятное, Демидов. Был он опять в форме и поэтому стоял строго, без штатской расслабки. Отметив это, Сам великодушно разрешил:
— Ты садись, садись, — проследив, как устроился на стуле (прямая спина, абсолютно параллельная спинке) и.о. начальника отдела, он гордо и укоризненно продолжил: — Лично выборку из сводок произвел. Сам. А надо бы, чтобы кто-нибудь из вас это сделал.
— У меня сведения только по Москве, — скромно заметил Демидов.
— В Москве трех уголовных генералов кончили одномоментно. Этого тебе недостаточно?
— Мне один человек рассказывал, будто бы в сорок четвертом году вице-президент Америки сказал: — «Если будут побеждать немцы, то мы будем помогать русским, а если будут побеждать русские, то немцам. И пусть убивают друг друга как можно больше». Гад, конечно. Но в нашем положении, когда убивают друг друга нелюди, можно только тихо радоваться, — вспомнил диалог на крыше Демидов. К слову вспомнил.
— Ой, много говоришь, Демидов, ой, много! И глупо. Мы должны бороться с преступностью, а не помогать преступникам. Верно я говорю?
— Верно, товарищ генерал. Они и без нашей помощи постреляют друг друга.
— Друг друга! — передразнил Сам. — Хороши друзья. Но я не об этом. На какие мысли наводит тебя этот списочек?
— Идет крупная разборка в уголовном мире.
— Ты дурачок ил