Елена понимающе кивнула и промолвила:
— Хорошо, когда рядом есть бабушка.
— Рядом с Вероникой бабушки не было, а тренер был. Дети в ее возрасте, особенно девочки, полностью доверяют учителям. И Панин этим воспользовался. — Голос бывшей учительницы стал сухим и брезгливым: — Мерзкий извращенец сумел подчинить ее волю и уединялся с ней для своих гнусных занятий.
— Неоднократно, — припомнила следователь формулировку из уголовного дела.
— Вот это неоднократно и погубило Веронику.
— В каком смысле?
— Когда девочка призналась маме, что ее раздевал и трогал тренер, и это происходило не раз, та назвала ее шлюхой и наорала, словно ребенок во всем виноват. Вероника не выдержала и выпрыгнула с четвертого этажа. К счастью выжила, но стала сидячим инвалидом.
— Как семья пережила трагедию?
— Нет прежней семьи Некрасовых. Ее родители разругались и разошлись, у них новые семьи, а девочка… — Золотова вздохнула. — Вероника научилась быть самостоятельной, закончила школу экстерном и даже заочно учится в университете. Она сильная и могла бы остаться здоровой, но в критический момент ее не поддержали, а оттолкнули.
Елена допила чай, задумчиво повертела чашку в блюдце, спросила:
— Вероника по-прежнему не ходит?
— Увы.
— И живет здесь же?
— Через дом от меня, в том же подъезде. Только квартиру ей отец поменял с четвертого на первый этаж. В доме нет лифта.
— Вероника одна? Родители с ней не живут?
— Ой, ее мама давно переехала в Петербург. Родила здоровенькую девочку, а больную дочку видеть не хочет. Папа ответственный, помогает деньгами, но живет в Москве с молодой женой и сыном, и времени на дочь у него тоже нет.
Елена по привычке записала телефонный номер свидетельницы и стала прощаться:
— Спасибо вам, Антонина Васильевна. Мне пора.
Золотова взглянула на горку печенья и засуетилась, приговаривая:
— Вы к Веронике сейчас зайдете? Тогда передайте мое печенье. Я заверну.
Отказывать доброй женщине Елена не решилась. После подробностей, которые она узнала о травме девочки, общаться с Вероникой Некрасовой особого смысла не было. Девушка, прикованная к инвалидному креслу, не могла быть причастна похищению здорового мужчины. Но заглянуть к ней и передать гостинец много времени не займет.
Глава 21
3 июня. 10:50. 1 день 22 часа 40 минут до казни
У подъезда, где проживала Вероника Некрасова, был оборудован пандус с низкими перилами. Было заметно, что пандусом пользовались, след от колес вел к квартире на первом этаже.
Петелина встала перед глазком домофона и позвонила.
— Войдите, — послышалось в домофон, вслед за чем щелкнул электронный замок.
Следователь вошла в пустой коридор, на всякий случай оставив дверь в квартиру приоткрытой. В соседней комнате звучала современная рэп-музыка. Несколько секунд женщина озиралась, ожидая, что к ней кто-нибудь выйдет, однако снова услышала голос:
— Чего замерли? Проходите в комнату.
Елена с осторожностью шагнула дальше, заглянула в комнату и увидела стол с раскрытом ноутбуком, поверх которого ее изучали большие любопытные молодые глаза.
— Вы Вероника Некрасова? — спросила Петелина.
Девушка кивнула и провела пальцем по лежавшему на столе телефону, музыка в беспроводной колонке умолкла.
— А я думала, что следователи более решительны, — изрекла Вероника и с тихим жужжанием выехала из-за стола.
Девушка находилась в инвалидном кресле с электроприводом и, как бы, демонстрировала себя. Худенькая с красивым ухоженным лицом и развитой грудью, но с тонкими безвольными ногами. Одета она была в новенький спортивный костюм известного бренда.
— Откуда знаете, что я следователь? — спросила Петелина.
— Антиникотина позвонила.
— Почему Антиникотина? — поинтересовалась гостья, догадавшись, что речь идет об учительнице Антонине Васильевне.
— Золотова вечно к мальчикам принюхивалась и пугала их ранней импотенцией.
— Интересный педагогический прием.
— А чем еще мальчишек напугаешь?
Педофилом, хотелось сказать Петелиной, но она посчитала это неуместным. Ей импонировал неунывающий вид девушки с ограниченными возможностями. В прихожей и комнате она не заметила следов присутствия другого человека, поэтому спросила:
— Вероника, вы одна здесь живете? Справляетесь?
— Привыкла. Летом раздолье, по магазинам сама езжу. — Вероника одобрительно похлопала кресло с пультом управления. — Зимой бывают проблемы из-за снега, тогда отец по выходным приезжает, и сосед всегда готов помочь.
— А мама?
— С ней я давно не виделась, она в Питере. У нее теперь другая семья и новая дочь, моя кровная сестричка. Мамочка дрожит над ней, чтобы такое не повторилось.
— Вы с сестрой виделись?
— Еще чего! Какой я пример девочке подам? Это слова матери. Она считает, что я сама себе жизнь сломала.
— И никакой помощи от мамы?
— Мне папа помогает, он добрый. Слишком добрый.
Последние слова Вероника произнесла с ожесточением в голосе. Петелина заинтересовалась:
— В каком смысле «слишком»?
— Когда из колонии вышел Панин, я предложила сбить его машиной. Чтобы подонок стал инвалидом, как я.
— А папа?
— Что папа, я же говорю, он слишком добрый.
Девушка не скрывает, что готова мстить, убедилась Петелина, но у нее нет возможностей. Бедняжка совершенно одна.
— Общения мне хватает, — словно угадав мысли следователя, с вызовом продолжила Вероника. — Молодежь теперь в онлайне зависает. Я от них ничем не отличаюсь.
Она повела рукой, демонстрируя ноутбук, планшет и смартфон на столе. Там же стояла термокружка с кофе.
Петелина одобрительно кивнула и вспомнила, что принесла печенье от учительницы. Она выложила пакет на стол.
— Антонина Васильевна просила передать.
— Класс! — Вероника заглотила творожное печенье, запила кофе и пробурчала: — Вас угощать не буду. Вы же ненадолго.
— Еще пару вопросов. Отец давно к вам заезжал?
— В конце майских праздников.
— Мне нужен его телефон.
— Для допроса? — Вероника черканула на бумажке номер и протянула следователю. — Время зря потеряете. Папа готов помогать человечеству только в виртуальном мире.
Забирая бумажку, Петелина заглянула в ноутбук. Во весь экран был открыт сайт Sud Naroda, где по-прежнему мучился в кресле подсудимого Панин в цепях.
Вероника заметила внимание следователя и прокомментировала:
— Наслаждаюсь зрелищем. Чудовище в клетке! Бальзам для моей души.
— Вероника, я понимаю вашу неприязнь к Панину, — начала было Петелина, но девушка ее прервала.
— Какая неприязнь? Ненависть — вот как это называется! Я жду не дождусь, когда ему гиря раскрошит ребра, и он сдохнет на моих глазах.
— Собираетесь смотреть до конца?
— А вы хотите педофила защитить?
— Хочу разобраться, кто упек его в камеру и организовал этот процесс.
— Народный суд? Так это же прекрасно! Когда найдете борца за справедливость, передайте мой низкий поклон.
— Значит, вы не знаете, кто бы это мог быть? — задала обязательный вопрос следователь.
— Теперь это не имеет значения. Судьбу этой мрази решит народ. И я рада, что народ у нас разумнее судебной власти. Посмотрите на голосование. Мой голос — единичка. Униженных Панины сколько? Нас шестеро и еще несколько. А за его смерть проголосуют сотни тысяч! Потому что вы выпустили монстра на свободу, и народ вынужден себя спасать! Ведь педофил никогда не остановится. Это так?
— Точно не могу сказать.
— Тогда загляните в интернет. — Вероника щелкнула по клавишам ноутбука. — Почти каждый день то тут, то там очередной педофил покушается на детей. И люди не хотят сдавать его полиции, они готовы разорвать маньяка на части. Потому что знают, что он снова окажется на свободе и снова будет охотиться за детьми! Не можете изменить законы? Так не мешайте народу вершить свой суд!
В комнате появился лысый подтянутый старик с орлиным носом и озабоченным лицом.
— Вероника, я слышу у тебя шумно, дверь открыта. Зашел узнать, что происходит?
Пожилой человек переводил вопросительный взгляд с Петелиной на девушку и обратно.
— Мой сосед, Николай Степанович Данченко. Замечательный дядька, часто помогает мне, — отрекомендовала Вероника. — А это следователь. Интересуется, кто усадил педофила Панина на скамью подсудимых?
— Служба, — понимающе кивнул старик.
Петелина отреагировала на знакомую фамилию из уголовного дела педофила.
— Вы имеете отношение к Ксении Данченко, пострадавшей от Панина? — спросила она.
— Я ее дедушка. Больше у Ксюши никого не осталось, родители погибли в автокатастрофе.
Елена помнила краткую справку из базы данных о том, что Ксения Данченко отбывает срок в исправительной колонии. Она спросила:
— Что произошло с Ксенией?
— Вас интересует тогда или сейчас? Впрочем, это связано напрямую. Если бы не педофил, Ксюша выросла бы нормальной девушкой. Сейчас, может быть, уже свадьбу сыграли, а так…
— Мы дружили с ней и вместе тренировались у этого гада, — добавила Вероника.
Старик опустился на стул и продолжил:
— Оказалось, что насилие в детстве не прошло для нее даром. Ксюша окончила школу, поступила в университет, стала встречаться с парнем. Все, как у всех. И вот, когда на новогодней вечеринке они уединились, она вдруг смертельно испугалась и стала защищаться. Педофил воскрес в ее сознании, она мстила ему, а пострадал обычный парень. Была кровь, скорая помощь, и Ксюша попала в колонию.
— Сожалею, — промолвила Елена.
Данченко достал из кармана пузырек с таблетками и положил в рот сразу две. Петелиной показалось, что он пил обезболивающее.
— Простите мою старость, — извинился старик.
Петелина помнила напутствие Шумакова о том, что возраст не эквивалент алиби. Она вынуждена была спросить:
— Николай Степанович, где вы были вчера утром?
— В больнице что-то пропало? — вопросом на вопрос ответил Данченко.