Я, встревожено, взглянула вниз.
— Позже, подровняешь и подошьешь кромку, — велел мужчина.
— Но если я подверну край, — заметила я, — туника окажется еще короче.
— Я должен повторит свой приказ? — мягко поинтересовался Друз.
— Нет, мой Господин!
Друз Ренций сделал шаг назад, чтобы оценить полученный результат.
Я попыталась, конечно, натянуть вниз края туники, но, кажется, теперь я буду бояться наклонится. Срежь он еще чуть-чуть, и мое клеймо, возможно, выглянет наружу!
— Встань прямо, — скомандовал он мне, и я выпрямила спину, держа руки по швам.
— Великолепное улучшение, — похвалил он сам себя. — Даже притом, что оно все еще немного длинновато, но, по крайней мере, теперь в пределах нормальной длины принятой для рабыни. Ну ладно, думаю, что пока сойдет так. Хотя конечно, она немного велика, но уже приемлема для рабыни, даже вполне подходит для одной из них. Прежде, она больше подходила для свободной женщины, притворившейся рабыней.
— Повернись, — скомандовал он. — Да! Думаю, что теперь самое то! Или, по крайней мере, будет таковой, когда Ты, подрубив кромку, укоротишь ее еще немного.
Я знала, что должна привыкать в дальнейшем ходить именно в таких одеждах — рабских одеждах. Украдкой бросив взгляд в зеркало, к моему удовольствию, я заметила, что туника замечательно сидит на мне, выгодно облегая мои самые привлекательные выпуклости, между тем, подчеркивая и то, что под ней находится та, кем я была — рабыня.
— Ну что? Нравится Тебе? — поинтересовался Друз Ренций.
— О, да! — признала я.
— Теперь Ты можешь снять ее, — сказал он, — и снова встать передо мной на колени, как стояла раньше.
— Да, Господин, — сказал я, выполняя его приказ, пока господин возвращался к своему стулу.
— Несомненно, Ты догадываешься, что мои чувства к Тебе были чрезвычайно запутаны.
— Да, Господин, — согласилась я. — И если мне позволено будет говорить о таких вещах, то, по моему мнению, Вы превосходно поняли мою сущность в одних вопросах, и практически не поняли в других. Кроме того, мне кажется, что Вы хотели, чтобы я была, или ожидали, что я буду, тем, чем я не была и не могла быть.
— Поняла ли Ты то, что мы сделали только что? — спросил Друз.
— Да, — кивнула я.
Для меня не составило труда понять смысл всего действа. Он посмотрел на меня как на Татрикс, потом увидел меня раздетой, и, в конце концов, снова в той самой тунике, которую я носила в доме Клиомена, и в комнате гостиницы Лизиая, и которую он укоротил до длины подходящей для рабыни.
— Когда мы закончим это символическое перевоплощение, — пояснил он, — Ты, независимо от того, кем могла или не могла бы быть, станешь для меня и для самой себя, моей рабыней, в том виде, который я считаю подходящим.
— Да, Господин.
Конечно, я уже была его рабыней, полностью, и по закону, и в моем сердце. И я подозревала, что он, возможно, теперь и сам пришел к пониманию этого, но пока еще не был уверен в этом наверняка.
Соответственно, он решил не рисковать со мной, и провел меня через весь процесс порабощения и обряды подчинения, в результате которых, независимо от того каковы могли бы быть мои природа, побуждения и намерения, я должна была ясно понять свой статус, согласно которому отныне я была полностью его рабыней, независимо от того была ли я коварной шлюхой или любящей женщиной.
— Сейчас с тобой будут сделаны три вещи, прозаично, одна за другой, — предупредил Друз Ренций.
Озадаченная его словами, я, нетерпеливо, не сводила с него взгляда.
— На четвереньки, — скомандовал мужчина. — Голову вниз. Ползи сюда, к ножке стула.
Едва я оказалась там, он присел позади и слева от меня, и без церемоний надел на меня свой ошейник. Особой нежности я не почувствовала.
— На колени, ягодицами на пятки, руки вперед, запястья скрестить, — сыпались его по-военному отрывистые команды.
Возмущенная и пораженная я смотрела на то на него, то на свои связанные одним концом длинной кожаной веревки запястья.
— Встать, — приказал он, и потащил меня к стене.
Свободный конец веревки был проброшен, сквозь кольцо, закрепленное в торце торчащей из стены балки, а затем сквозь еще одно кольцо у ее основания. Друз Ренций натянул веревку, и мои связанные запястья оказались у меня над головой. Конец веревки мужчина закрепил на крюке, вмурованном в стену. Теперь я стояла, вытянувшись в струнку, у дальней стены комнаты, голая, в ошейнике, со связанными и поднятыми над головой руками.
— Господин, — всхлипнула я, — это не похоже на Вас! Где же Ваша привязанность ко мне?
— Не помню, чтобы я давал Тебе разрешение говорить, — усмехнулся он.
— Простите меня, Господин!
Я посмотрела вверх на свои связанные руки. Веревка темной змеей обвивалась вокруг них. Я отчаянно задергала руками, пытаясь вывернуть их из пут. Все было бесполезно, не для того мой хозяин связывал меня, чтобы у меня был шанс освободиться. Внезапно, я почувствовала, как будто мое тело стало еще более открытым, уязвимым и ранимым. Вывернув голову, я просмотрела через плечо. Я была в шоке. До меня с совершенной ясностью дошло, что я оказалась в положении для порки.
— Пожалуйста, Господин! — захныкала я.
— Целуй плеть, — приказал мой господин.
Я покорно, внезапно ставшими непослушными губами, прижалась к плети. Мне вспомнилось, как всего ан назад, я сама выпрашивала у него удар плетью для того, чтобы, к моей радости, почувствовать его власть надо мной. Я умоляла его подарить мне этот удар, чтобы через боль и восторг, в слезах и наслаждении испытать его господство надо мной, и узнать что отныне я его собственность. Однако то что происходило сейчас, оказалось очень отличающимся от того, чего хотелось мне. Я была поставлена на место, как если бы я была кем угодно, любой рабыней! Неужели я так мало значила для него? Неужели я так ничтожна?
Вдруг, за моей спиной, прежде чем я успела полностью подготовить себя к предстоящему, послышался свист пяти гибких безжалостных ремней. Моя спина взорвалась от боли. Я кричала, рыдала и дергала раз за разом веревку! Для меня не было секретом, что он ударил меня далеко не в полную силу. Тем не менее, мою спину, как будто обжигало пламенем. Такое впечатление, что ремни плети окружили меня со всех сторон, язвя и срывая с меня кожу.
— Хвати-и-ит! — взмолилась я, но добилась лишь того, что следующий удар оказался сильнее прежнего.
Я что, украла печенье? Или плохо прибралась в своей конуре? Неужели я плохо ублажила какого-то господина на мехах?
На мой спину обрушился еще один жгучий удар.
— А-а-а! — содрогнулась я, и зарыдала еще громче.
Последовали один за другим еще два быстрых безжалостных удара. Друз Ренций не особо заботился ни местом, на которое падали ремни плети, ни периодичностью ударов. Он даже не поддержал меня, когда отвязал веревку от крюка, и я просто повалилась на колени на каменные плитки пола под кольцом. Я была на грани шока. Я знала, что он ни разу не ударил меня в полную силу и, в действительности мне досталось всего-то пять ударов. Это было практически ничем, по сравнению с настоящим наказанием плетью. Вот, если бы я на самом деле украла печенье, или сделала нечто не понравившееся, вот тогда, можно не сомневаться, мне досталось бы намного больше. Эта порка по своей сути была даже не предостережением, я не более чем информацией к размышлению. Тем не менее, я хорошо ее прочувствовала. Теперь я на себе познала, что такое гореанская рабская плеть.
Нет такой женщины, которая единожды почувствовав ее поцелуй на своей коже, когда-либо смогла бы забыть, что это такое. Если у меня и были какие-либо сомнения относительно разумности того, чтобы полностью удовлетворять своего господина, то эти удары, пусть всего пять и не в полную силу, рассеяли их. Это даже нельзя было назвать избиением, однако, их вполне хватило, чтобы дать мне понять, что значит находиться под плетью мужчины.
Друз Ренций не дал мне даже мгновения, чтобы прийти в себя. Схватив меня за волосы, кричащую и заливающуюся слезами он быстро поволок меня в центр комнаты. Я еле успевала переставлять руки и ноги, чтобы не повалиться на пол. Рывком он поставил меня на колени, и лишь после этого выпустил мои волосы.
— Головой в пол, — скомандовал Друз. — Руки прижать к затылку.
— Да, Господин, — простонала я.
Он оказался позади меня. Его ладони, скользнув под моими подмышками, удобно и плотно обхватив мои груди. Затем мужские руки двинулись назад, поглаживая мои бока. Я стояла на коленях, прижав голову к полу. Мои пальцы охватывали затылок. Мой шею опоясывала стальная полоса его ошейника, и мне нечего было даже мечтать, чтобы снять его. Я принадлежала ему. Мое тело горело, от ударов его плети, плети моего господина. Голова болела оттого, что он приволок меня на это место за волосы.
— Пожалуйста, Господин, — стонала я. — Только не так! Пожалуйста, не надо!
— Сладенькая рабыня, — отметил Друз Ренций.
— Ой! — вскрикнула я. — О-о-ой!
— И у Тебя замечательная попка, — добавил он.
— О-о-ох! — застонала я.
— Ты можешь поблагодарить меня, — напомнил мужчина.
— Спасибо, Господин! — выдавила я сквозь всхлипы.
Я пыталась не шевелиться, хотя это было очень трудно.
— Пожалуйста, не поступайте со мной так. Пожалуйста, не обращайтесь со мной таким образом!
— Я буду делать с Тобой все, что мне нравится, — отрезал он.
— Пожалуйста, не заставляйте меня больше отдаваться Вам так, пожалуйста! — взмолилась я. — Я люблю Вас!
— Ты можешь отдаваться или нет, как Тебе захочется, мне то что, — беззаботно засмеялся Друз.
И снова застонала и дернулась.
— А ну не шевелиться, — приказал он.
— Пожалуйста-а-а!
— Ты — прирожденная рабыня, не так ли? — спросил Друз.
— Да, Господин, — всхлипнула я. — Да, Господи-и-ин-ммм!
— Отлично — сказал он. — Ты можешь пошевелиться.
— Я прошу Вас, еще-о-о! — сквозь рыдания взмолилась я.