— Я прибуду по Вашему первому требованию, — сказал он, развернулся и вышел.
Я крутилась в своей постели, все попытки заснуть оказались тщетными. Сон не шел. Тогда я перевернулась на спину, и уставилась в потолок. Я все еще ощущала последствия выпитого на ужин вина. Подозреваю, что все-таки в мой напиток что-то было подмешано.
Никак не удавалось разложить свои мысли по полочкам. Один странный сон перемешался с другими, и я никак не могла понять и рассортировать их. Мысли путались.
— Я — Татрикс Корцируса, — сказала я Лигурию сидя в паланкине.
— Конечно, — ответил он.
Как я могу быть Татрикс Корцируса, спрашивала я сама себя. Какой во всем этом смысл? Разве это все не безумие? Я могла понять, что женщин могли похитить на Земле, доставить в этот мир, в котором их заковали в ошейники и превратили в покорных рабынь, как это произошло, например, со Сьюзан и, несомненно, со многими другими. Это было доступно моему пониманию. Но зачем потребовалось привозить сюда кого-то, чтобы управлять городом? Уверена, такое положение, привилегии и власть гореане скорее оставили бы себе. Для Земной девушки, я подозревала, более подходящим было бы оказаться у ног местного рабовладельца. Вот и спрашивала я себя, была ли я на самом деле Татрикс Корцируса. Конечно, я редко участвовала в каких-либо существенных мероприятиях связанным с исполнением прямых обязанностей правительницы города, и уж само собой ничего не решала. К тому же, временами, мой график казался немного непредсказуемым, если даже не сказать прямо — странным. В определенные аны я должна была присутствовать в общественных залах дворца, но стоило только прозвонить дворцовым часам, как без всякой понятной мне причины, меня провожали в мои апартаменты.
— Распорядок дня Татрикс обычно подчиняется определенным традициям, — просветил меня Лигурий.
Временами я, когда меня сопровождали в мои покои, я пыталась понять, что же происходит на самом деле. Ведь на это самое время, насколько мне было известно, были запланированы важные совещания городского совета. Так неужели на подобных заседаниях не было естественным присутствие Татрикс. Возможно, конечно, что решаемые там вопросы, если верить Лигурию, были фактически слишком тривиальны, чтобы требовать к ним внимание правительницы. Таким образом, может быть, и не было так уж необходимо, чтобы я принимала участие в обсуждениях. В некоторых других случаях мне сообщали, что встречи отложены или отменены. Гореане, насколько мне было объяснено, крайне щепетильны в вопросах протоколов и традиций. Так что многие, казалось, необъяснимые причуды или очевидная неустойчивость моего графика обычно объяснялись с точки зрения именно этих вещей. Лигурий говорил мне, что традиции Корцируса должны уважаться его Татрикс, даже если они могли бы показаться ей слегка необычными и запутанными.
Ночь. Душно. Жарко. Я лежала на кровати и, глядя в потолок своей комнаты размышляла.
Кто я? Действительно ли я Татрикс Корцируса? Сьюзан, я была в этом уверена, считала именно так. С некоторой долей уверенности можно принять, что таково же мнение и моего телохранителя, Друза Ренция, прежде бывшего гражданином Ара.
В мою пользу говорило то, что я не подвела на официальных аудиенциях, удачно показывалась перед горожанами, или даже справилась в суде. Казалось, что все окружающие принимали меня за Татрикс Корцируса. Лигурий, первый министр города, тоже уверял меня в реальности моего положения. Сегодня я получила еще одно подтверждение своего статуса, непосредственно от самых граждан Корцируса, кричавших мне вслед: «Слава Шейле — Татрикс Корцируса!».
— Я — Татрикс Корцируса, — сказала я Лигурию.
— Конечно, — подтвердил он.
Каким бы все это не казалось необъяснимым и странным, но я решила, что действительно, я — Татрикс Корцируса.
Я закрыла глаза, но через мгновение снова открыла их. Слегка покрутила головой, и это простое действие отозвалось болью в висках. Выпитое за ужином вино, все еще давало знать о себе. Что же мне туда добавили? И главное я не могла понять, для чего это было сделано!
А еще этот странный сон! Он так затерялся среди других, что я никак не могла вспомнить, что же меня так напугало в нем.
Я всхлипнула, девушка, лежащая на огромной кровати во дворце Татрикс Корцируса, посреди душной южной гореанской ночи. Я была Татрикс!
Насколько же экстраординарно и изумительно это было! Я и в прежней своей жизни не была безразлична к вознаграждениям и льготам. А уж сейчас, на посту правительницы, я просто наслаждалась почетом и престижем, нежданно-негаданно на меня свалившихся, и могущих привести меня к славе. А уж слава, несомненно, рано или поздно вывела бы меня к богатству и власти, этим ее неизбежными приложениями.
Там на своем посту, сидя на троне, исполняя обязанности правительницы, я чувствовала себя однозначно — да я Татрикс.
Но все же меня не оставлял, грыз меня червячок сомнения, была ли я Татрикс внутри, в душе, или там притаился кто-то еще. Я отчаянно гнала от себя образ тех скованных цепью за шеи девушек, одетых в короткие туники, стоявших на коленях, уткнувшись головами в мостовую. Я безуспешно пыталась вырвать из своей памяти воспоминания о нагих женщинах на открытом рынке, прикованных цепями к кольцам на полке, на коленях ожидавших интереса покупателей.
Я в мучениях от накатывающих мыслей крутилась в постели.
Никогда раньше, до того, как попала на эту планету, я не чувствовал так остро свою женственность, и никогда прежде, я не чувствовала себя столь неудовлетворенной. Теперь меня все больше мучил вопрос, что же это такое, по-настоящему быть женщиной?
Не давал мне покоя этот странный сон! Я проснулся посреди этого сна, или, может, мне только показалось, что я проснулся в этом, а на самом деле это было другое сновидение? В предыдущем сне, я видела себя стоящей на четвереньках, на покрытом плитками полу в странной комнате. Я была полностью раздета. Я видела ЦЕПЬ, которой моя шея была прикована к кольцу в полу. Друз Ренций стоял рядом, возвышаясь надо мной подобно башне. Я видела ПЛЕТЬ в его руке и довольную улыбку, змеившуюся на его губах. Я в ужасе смотрела на него. Он встряхнул длинными, широкими, гибкими ремнями плети. Боже! это была пяти ременная гореанская рабская плеть. Я в панике уставилась на качающиеся перед моим лицом ремни.
— Что Вы собираетесь делать? — с дрожью в голосе спросила я.
— Учить Тебя быть женщиной, — усмехнувшись, заявил он.
Кажется, именно в этот момент я и проснулась, или, вернее, попала в другой сон. Здесь был Лигурий. Я почувствовала сначала легкую щекотку от касаний покрывала, собравшегося у меня в подмышках и между ногами, а потом сразу мои руки оказались прижатыми к бокам тем же покрывалом. Кажется, я застонала. Странное ощущение, не совсем сон, и не совсем явь, создавалось впечатление, что я была в полубессознательном состоянии. Тут я почувствовала, что в комнате есть еще кто-то. Кто-то принесший маленькую, тускло мерцающую лампу. Лигурий удерживал скрученное покрывало правой рукой, я оказалась совершенно беспомощной внутри получившегося кармана. Его левая рука зарылась в мои волосы и сжалась. Больно! Он крепко держал мою голову. На лицо мне упал колеблющийся свет лампы. Все что я могла сделать в ответ на подобное обращение, лишь слабо застонать.
— Вы видите? — спросил он в сторону. — Разве не замечательно?
— Да, — согласился с ним женский голос, а следом появилось знакомое до боли лицо.
Я даже перестала дышать от удивления. Такое впечатление, что я смотрела сама на себя в зеркало. Женщина, стоявшая рядом с кроватью, как и я, ранее, днем, была одета в одежды Татрикс. Как и на мне, на ней не было вуалей. В безумии сна, в его причудливости, я, или кто-то на меня похожий, рассматривал меня. До чего же это странный сон!
— Я думаю, что она все сделает безупречно, — проговорил Лигурий.
— Ну, что ж, я так и предполагала, — ответила женщина.
Лигурий переместил правую руку, захватив край покрывала, стянутого на моей груди.
— Вы хотели бы увидеть ее полностью? — предложил он.
Я всхлипнула и застонала. Я понял, что он собрался сдернуть покрывало, обнажая меня в неровном свете лампы.
— Ты не столь умен, как думаешь, Лигурий, — усмехнулась та я, что стояла у кровати. — Ты, правда, решил, что я не вижу, что на самом деле, Ты просто жаждешь раздеть меня, причем прямо у меня на глазах? Решил развлечься?
— Простите меня, — улыбнулся Лигурий, первый министр Корцируса.
— Натяни покрывало ниже, — приказала она. — Ты и так уже показал мне слишком большую часть ее задницы.
— Конечно, — мужчина улыбнулся, и поправил покрывало, прикрыв мои ноги до колен.
— Мужчины — хуже животных, — скривилась она.
— Вы же отлично знаете о моих чувствах к Вам, — буркнул Лигурий.
— Они останутся невостребованными, — усмехнулась она. — Развлекайся со своими рабынями.
Эта женщина, склонившаяся надо мной, приводила меня в ужас. За недолгое время ее нахождения в моей комнате, я смогла почувствовать, что, не смотря на нашу с ней поразительную внешнюю схожесть, внутренне это была совсем другая женщина. Она казалась мне очень умной, несомненно, гораздо умнее меня, а еще решительной и серьезной. Она казалась резкой мне твердой и холодной, беспощадной и жестокой, можно добавить еще высокомерной, раздражительной, требовательной, надменной и властной. Вот такая женщина должна быть, а возможно и является истинной Татрикс. Конечно же, это более правдоподобно, что такая женщина смогла бы взять и удержать власть в таком городе, как Корцирус. Она этого достойна гораздо больше, чем я. Лампа снова приблизилась вплотную к моему лицу. Мою голову опять оттянули назад за волосы, резко, грубо и болезненно.
— Нет, она не столь красива как я, — удовлетворенно сказала женщина.
— Нет, — сразу поддержал ее Лигурий. — Конечно же, нет.
Жесткая рука наконец-то выпустила мои волосы из захвата, и две неясных фигуры направились к выходу из комнаты. Едва захлопнулась дверь, как я забилась на кровати, освобождаясь от оборачивавшего меня покрывала. А за тем опьянение от выпитого вина, а не исключено от снадобья, добавленного в вино, наконец, побороло меня и погрузило в лишенное сновидений беспамятство.