— Наглость! — завопил Лигурий. — Оскорбление!
Крики гнева раздались со всех сторон.
Майл протянул свою руку, и сопровождавший его оруженосец вернул ему шлем. Посол, не обращая внимания на возмущенных чиновников, поместил шлем на свою согнутую в локте левую руку. Оруженосец, тут же поправил его длинный отороченный мехом плащ.
— Я покидаю Корцирус, — гордо объявил он. — Когда я возвращусь, за моей спиной будет стоять армия.
— Вы оскорбили нашу Татрикс, — прорычал Лигурий.
— Ваша Татрикс, — криво усмехнулся Майл, — пусть сидит в клетке. В золотой клетке.
Снова вокруг меня раздались крики гнева и угрозы в его адрес. Честно говоря, я до конца не поняла природу этого оскорбления, и значение упоминания золотой клетки.
— Сейчас, — сказал Майл, сунув пальцы в кошель на своем поясе, — раз уж Вы граждане Корцируса столь стремитесь к серебру Аргентума, — то я дам Вам немного.
Он достал монету из кошеля и продемонстрировал окружающим, держу ее двумя пальцами.
— Это — серебряный тарск Аргентума, — объяснил он, и швырнул его подножию возвышения. — Я даю его Вам. Такова цена Вашей Татрикс, во столько я оценил ее. Уверен, что она смогла бы принести бы именно эту цену, будучи проданной на невольничьем рынке как рабыня.
Сверкнули клинки, вылетевшие из ножен. Я заметила, как Друз Ренций придержал одного мужчину уже бросившегося на Майла из Аргентума. Небольшая свита посла, также, изготовилась к бою, и с обнаженными мечами окружила своего генерала.
— Разденьте его, и прикуйте цепью к рабскому кольцу Татрикс, — крикнул один из мужчин.
Я даже вздрогнула от подобной перспективы. Я была бы просто в ужасе, если бы такой мужчина оказался прикован цепью к моей кровати. О чем они думают, это же все равно, что держать рядом с собой льва.
Я также не могла не отметить, что конечно, будет более подобающем женщинам, с их мягкостью и красотой, с их предрасположенностью к тому чтобы подчиняться и любить, не сдерживаясь, полностью, не забирая ничего, и отдавая все, не требуя ничего взамен у властвующего над ними мужчины, их Господина, оказаться прикованными цепью к рабскому кольцу. По-своему, это будет прекрасный символ ее природы и потребностей. А с другой стороны, отбросив в сторону все соображения символизма, нужно отметить, что цепь довольно реальна. Они действительно приковывают женщин цепью к кольцам у своих кроватей.
Майл развернулся и, сопровождаемый свитой, покинул тронный зал.
Люди, толпившиеся вокруг трона, по крайней мере, большинство из них, начали расходиться, стараясь сделать это как можно незаметнее.
— Как Вы думаете, нас ждут неприятности? — взволнованно, спросила я Лигурия.
— Нет, — отмахнулся он. — В Аргентуме, хорошенько поразмышляв, наверняка решат, что лучше удержаться от опрометчивого решения. Клавдий далеко не идиот, и он знает, что за нашей спиной стоит мощь и авторитет Коса.
— Посол, Майл, генерал Аргентума, — заметила я, — показался мне очень уверенным в себе.
— Он еще молодой — горячая голова, — отмахнулся Лигурий. — Можете не волноваться, со временем, когда факты будут оценены более объективно, возобладает холодная мудрость и трезвый расчет.
— Я бы не хотела, чтобы у нас возникли проблемы, — призналась я.
— Не волнуйтесь об этом, оно не стоит Вашего внимания, — постарался успокоить меня Лигурий. — Выкиньте подобные вопросы из своей головы. Уверяю Вас, что не будет никакой проблемы вообще. Даю Вам свое слово.
— Вы успокоили меня, — улыбнулась я. — Я обнадежена Вашем словом.
— Что Вы думаете о Майле из Аргентума? — неожиданно спросил меня Лигурий.
— Он показался очень сильным, и привлекательным, — подумав, признала я.
— Понятно, — улыбнулся Лигурий, и, встрепенувшись, добавил, — Кстати, не хотели бы Вы, чтобы я для Вас наказал Сьюзан плетью?
— За что? — удивилась я.
Из-за трона послышалось негромкое звяканье цепи. Сьюзан, отпрянула, и сжалась около трона, кажется еще сильнее, чем под взглядом Майла.
— Конечно же, Вы видели, — засмеялся Лигурий. — То что произошло с ней, когда она почувствовала, что находился под пристальным взглядом этого слина из Аргентума. Кажется, она даже закапала пол под собой от его взгляда! Простите меня, Леди. Я не хотел оскорбить Вашу чувствительность.
— Она — всего лишь рабыня, — сказал я, пренебрежительно.
Я же не могла признаться Лигурию, что, также как и Сьюзан, почувствовала дикое возбуждение в присутствии посла из Аргентума.
— Верно, — рассмеялся Лигурий. — Однако сейчас я должен Вас оставить, дела. Друз Ренций проводит Вас до Ваших покоев.
Я кивнула, разрешая Лигурию уйти.
— Спасибо, Госпожа, — сказала мне Сьюзан, стоявшая на коленях слева от трона, — Спасибо, за то, что не стали наказывать меня.
— Это правда, — обратилась я к ней, — что Ты, испытала чувства сексуального характера перед Майлом из Аргентума?
— Я ничего не могу поделать с собой, Госпожа, — прошептала она. — Перед таким мужчиной у меня начинают выделяться масла покорности.
— Масла покорности? — удивленно переспросила я.
— Да, Госпожа, — кивнула Сьюзан, густо покраснев.
— Никогда не слышала, чтобы это, так назвали, — заметила я.
— Это — наиболее точное определение, по крайней мере, для рабыни, — ответила девушка.
— О-о-о, — протянула я.
— Не желает ли Леди Шейла, вернуться в свои апартаменты? — напомнил о своем присутствии Друз Ренций.
— А что будет с богатствами, разбросанными здесь? — поинтересовалась я, — как насчет Сьюзан и других рабынь, прикованных цепями в зале?
— Вскоре здесь появятся писцы из казначейства, — пояснил он, — они соберут и пересчитают монеты и ткани. Дворцовый надсмотрщик придет позже, чтобы расковать и приставить этих девок к исполнению их более привычных обязанностей.
Я поднялась с трона и направилась в сторону своих покоев, Друз Ренций последовал за мной, держась в шаге позади.
— Майл из Аргентума — высокомерный плут, не так ли? — поинтересовалась я мнением Друза.
— Так могло бы показаться со стороны, Леди, — ответил Друз.
Я вспомнила серебряный тарск отчеканенный в Аргентуме, вначале в руке Майла, а потом лежащим на мягком ковре, покрывавшем одну из широких ступеней, ведущих к трону.
— А как Ты думаешь, — небрежно спросила я, — я могла бы стоить серебряный тарск на рынке рабов?
— Честно говоря, мне трудно решить, оценивая Леди Шейлу в одежде, — задумался он.
— Ох, — возмущенно задохнулась я.
— Если Леди Шейла захочет, я мог бы оценить ее раздетую в ее покоях, — предложил наглец.
— Нет! Конечно, нет! — возмутилась я, и мы продолжали свой путь по покрытым коврами, украшенным фресками коридорам к моей комнате.
— Но разве, того, что Ты видишь и знаешь обо мне, — снова вернулась я к заинтересовавшему меня вопросу, — недостаточно, чтобы определить, могла бы я стоить тарск серебром?
— Как Татрикс, — решил уточнить он, — или всего лишь любая женщина на рынке рабов, любая незнатная женщина, выставленная на продажу, одна из тех, кто не имеет никакого политического или общественного значения, то есть как большинство других, кого оценивают и покупают только за ее собственные достоинства?
— Именно так, — кивнула я, заинтересовавшись еще больше, — как одна из тех, чья цена определена только тем, что она из себя представляет, и ничем более.
— Вы это серьезно? — несколько удивленно спросил Друз.
— Да, как та, чья ценность определена только ее достоинствами.
— Ну, в таком случае, я бы предположил, — задумался он на секунду, — цена будет не слишком высока.
— Ох? — сердито вздохнула я. — И как Ты думаешь, за сколько бы меня купили?
— Леди Шейла должна помнить, — сказал Друз Ренций, — что, даже не смотря на то, что она, несомненно, довольно привлекательна, она все же совершенно недрессированна.
— Недрессированна! — крикнула я пораженно.
— Да, — кивнул он.
— Ты говоришь так, как будто рабыни были бы простыми животными! — возмутилась я.
— Но, ведь так оно и есть, — пожал плечами мой телохранитель.
Я сердито повернулась к нему лицом и бешено заговорила:
— Ну и если бы я была таким животным, выставленным на продажу, как Ты думаешь, что получили бы за меня?
— Я могу говорить безнаказанно? — улыбнулся он.
— Да, — сказала я, успокаиваясь, — конечно!
— Мои выводы, — начал он, — основываются на предположении, что фигура Леди Шейлы достаточно приемлема, и что ее формы находятся в пределах подходящих для рабыни параметров.
Я внимательно смотрела на него, ожидая его вердикт.
— Мне продолжать? — уточнил он.
— Полагаю, что да, — нетерпеливо кивнула я.
Я понятия не имела, о каких подходящих параметрах могла идти речь. Но сама себя я оценивала, как довольно привлекательную женщину.
— Далее, мы принимаем, — на миг задумался он, — что фигура Леди Шейлы не просто приемлемая, а идеальная. Это можно предположить, исходя из моих наблюдений за ней. Думаю, это будет справедливым предположением, которое, во всяком случае, несколько увеличит ее цену.
— Замечательно, — поощрила я Друза.
— Дальше, возьмем, к примеру, Ваше лицо, — продолжил он рассуждать, — оно вполне изящное и привлекательное. Если и Ваше тело соответствует ему, то, я думаю, что у Вас, несомненно, имеются все задатки, чтобы стать превосходной рабыни.
— Продолжай, — уже всерьез заинтересовалась я.
Признаться, мне пришлось по вкусу, получить такой комплимент от Друза Ренция. Ну и, конечно же, у меня не было никаких сомнений в том, что мое тело, стройное и сексапильное, и не переразвитое, хорошо подходит к моему лицу. Конечно, за меня бы дали высокую цену.
— С Вашего позволения, рискну предположить, — улыбнулся мужчина — что если Вас заклеймить и надеть ошейник, то Ваша привлекательность значительно возрастет.
— Возможно, Ты и прав, — не стала спорить я.
Я красива, я заслуживаю высокую цену за себя.
— Но даже в этом случае, — заметил он, — У Вас ведь, насколько мне известно, еще не было ни одного предыдущего владельца.